Секрет Коко
Шрифт:
— А я видел — на одном старомодном званом ужине. Впечатляет, ничего не скажешь, очень величественный пес. Сбежал от нас с добрым куском говядины. Думаю, хозяева были не в восторге. Клоун, которого приставили следить за собакой, наверняка получил хорошую взбучку, — он снова смеется, и в уголках его глаз опять появляются милые морщинки.
— В жизни не бывала на таких мероприятиях. Тебе понравилось? — спрашиваю я, огромным усилием воли отводя взгляд от его лица.
— Не очень. Я был там в связи с работой — и от шума у меня
— От шума? Там что, была драка?
— Да нет, они наняли арфистку, и она не расставалась со своим инструментом весь вечер. Послушаешь такую часов пять, и все твое чувство юмора куда-то внезапно улетучивается.
— Да уж, — хихикаю я.
— Ну, я свои страшные тайны тебе рассказал, так что давай, делись своими, твоя очередь.
— Нет у меня никаких тайн, — протестую я.
— Ты живешь с бабушкой?
— Это ни для кого не секрет.
— И все же необычно.
— Моя мама умерла, когда мне и тринадцати не было. Отца я никогда не знала.
— Понятно, — он снова отвлекается от дороги и сочувственно смотрит на меня. — Извини, что спросил.
— Все в порядке, это случилось очень давно. А Рут — просто чудо.
— А почему ты зовешь ее по имени?
— Она сама так захотела. Говорит, что так чувствует себя моложе.
— О, я ее отлично понимаю. Когда сам стану дедушкой, тоже, наверное, попрошу внуков звать меня Маком. Дедуля Мак, звучит, — он барабанит пальцами по рулю, и я ловлю себя на мысли, что слежу за каждым его движением.
— Дедуля Мак? — спрашиваю я, старательно отворачиваясь в сторону.
— Да, разве не здорово? По-моему, круто.
— Даже не знаю.
— Думаешь, не очень? — хмурится он. — Ну тогда хотя бы дедушка Мак.
— А ты ни на секунду не сомневаешься, что когда-нибудь станешь дедушкой, я вижу!
— Конечно! — отвечает он. — А ты разве не собираешься стать когда-нибудь гламурной бабушкой, как Рут?
— Я гламурной точно не стану, — краснею я.
— Я в этом плохо разбираюсь. Мне ты кажешься очень даже симпатичной.
Мы смущенно умолкаем, я отчаянно пытаюсь придумать новую тему для разговора.
— А ты все время занимаешься только приютом? — спрашиваю я. Очень хочется узнать, что же за основная работа, о которой он упоминал, но спросить в лоб я тоже не могу.
— Не только. С собаками, конечно, возни — непочатый край, но это не основное мое занятие. Так что в приюте у меня есть пара помощников, на добровольных началах.
Вот оно — снова он намекнул на свою загадочную работу.
— Кем ты работаешь? — спрашиваю я. — Что-то подзабыла.
— А ты и не можешь этого помнить, я не говорил, — усмехается он, по-прежнему не отрывая глаз от дороги.
— Правда? — отвечаю я, делая вид, будто меня его ответ страшно смутил.
— Не говорил. Но раз уж ты спросила, то я пишу музыкальные ролики. Музыку для рекламы, другими словами.
— Шутишь?!
—
— Здорово. Я могла слышать какой-нибудь из твоих роликов? — восхищенно спрашиваю я.
— Все может быть. Видела рекламу страховки, в которой парень на гитаре играет?
— Ее ты написал? — удивляюсь я. Это же самая популярная реклама на телевидении!
— Да, моя работа, — гордо отвечает он. — Одна из лучших, надо сказать.
— Эта мелодия такая… заразительная, — говорю я. — Стоит ее раз услышать, и никогда уже не забудешь! Ее же можно часами напевать, она иногда меня с ума сводит.
— Ты ведь просто хочешь сделать мне приятное, поэтому так расхваливаешь? — неожиданно сухо спрашивает он.
— Извини, но это правда. Рут она тоже безумно нравится. Мы частенько ее напеваем друг другу. «Понадейся на судьбу, если ты попал в беду…» — смело пою я во весь голос, как вдруг понимаю, что Мак едва сдерживает смех. — Что-то не так? Перепутала слова?
— Нет, просто ты так чудно поешь!
Я чувствую, как мои щеки заливает румянец:
— Да, с голосом мне не повезло.
— Напротив, у тебя чудесный голос, — отвечает он, и наши взгляды встречаются.
— А еще какие-нибудь ролики твоего сочинения? — спрашиваю я, мне вдруг становится крайне неловко, я чувствую, как на моем лбу выступает пот.
— Хм, пару лет назад написал отличную музыку для рекламы органического геля от геморроя.
— Быть такого не может! — прыскаю я.
— Еще как написал, — подтверждает он, лукаво смотрит на меня и затягивает низким голосом: — От геморроя чудо-гель…
— …вас избавит за семь дней, — подпеваю я.
— Ты-то откуда знаешь эту рекламу? — ехидно вскидывает бровь Мак.
— Кто же ее не знает, — хихикаю я.
— Пой дальше.
— Только с тобой!
— Отлично, поехали сначала — раз, два, три, четыре…
Зеленые поля проносятся за окном, мы проезжаем милю за милей, поем вместе, и я понимаю, что давно уже не была так по-детски счастлива.
Мы и не заметили, как очутились в Порт-он-Си. Мак останавливается на сплошь покрытой рытвинами подъездной дорожке, ведущей к маленькому ветхому коттеджу.
— Агент дал мне этот адрес, — говорит он, ставя машину на ручник.
Мы молча смотрим на дом, стоящий перед нами, не решаясь выйти из фургона. На деревянных оконных рамах давно уже облупилась голубая краска — должно быть, это все соленый морской воздух. Вьющиеся розы, наверняка радовавшие когда-то гостей дома и его хозяев своей красотой, теперь безвольно свисают с подставок, их листья почернели и выгнили — едва ли они зацветут снова, даже с приходом лета. Через гравий дорожки пробивается сорная трава, и лужайка совсем заросла. Этому коттеджу явно не помешали бы уход и забота — сейчас он выглядит так, будто в нем никто не живет.