Секрет миссис Смитон
Шрифт:
— Они гасят костер, — сказал Алан. — Обряд подошел к концу. Пойдем, нам пора.
Они снова миновали посадку и направились через поле к машине. В глубине души обоим хотелось, чтобы ночь была потемнее, хотя вслух ни один из них этого не высказал. Они пересекали поле, залитое серебряным светом луны, и чувствовали себя такими же уязвимыми, как конькобежцы на льду.
Забравшись в теплую машину, Мередит почувствовала облегчение: знакомые предметы действовали успокаивающе. Там, за пределами автомобиля, было нечто древнее, странное и уж точно не дружественное. В машине же они снова оказались в привычной обстановке и снова могли контролировать ситуацию.
Теперь Мередит легче было справиться со своими чувствами.
— Извини за эту ссору, Алан, — сказала она. — Я как тот солдат, который один идет в ногу, а остальные не в ногу.
Он обнял ее за плечи, и она уткнулась лицом в грубую ткань его пиджака.
— Я тоже наговорил тебе Бог знает чего, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты была другой, я люблю тебя такой, какая ты есть. Мы что-нибудь придумаем, — и он поцеловал ее в макушку.
Конечно, он стал уступчив, и она это оценила, в то же время зная, чего он хотел на самом деле. Он был бы рад, если бы она изменилась, но она не могла этого сделать.
«Слишком уж это болезненно, пусть и для моего собственного блага, — подумала она. — Впредь следует избегать глупых ссор. Такие пустые размолвки иной раз наносят большой вред отношениям людей, а причиной всех ссор чаще всего бывает потеря контроля над собой». Она подумала о людях у костра. Может быть, они исполняли какой-то старинный, вполне безобидный ритуал. Они же не безумцы и не станут идти на риск и выпускать какие-то сверхъестественные силы, над которыми потом будут не властны. А эти силы пойдут сеять хаос по всей округе.
— Кто бы они ни были, лучше держаться от них подальше, — вслух произнесла она.
Они миновали пустую площадку для машин. Если ночные танцоры приехали сюда на автомобилях, то оставили их где-то в другом месте, чтобы никто, проезжая мимо, не заметил их и не запомнил номеров. Оба почувствовали себя гораздо спокойнее, когда, наконец, оказались дома.
Мередит сбросила безнадежно испорченные туфли и принялась исследовать дыры на колготках и исцарапанные ноги. Оценив размер нанесенного ей ущерба, она опустилась на стул в кухне, а Алан поставил на плиту чайник.
— Самое лучшее английское средство — чашка чая. Помогает от всего, даже от колдовства.
— Если это было колдовство.
— А что же еще? Самый натуральный шабаш. Я в таких вещах несведущ, но точно знаю, что количество участников должно быть нечетным. Потом число тринадцать тоже о многом говорит, а их было как раз двенадцать плюс один, что мы и видели собственными глазами: двенадцать рядовых и один командир.
— Так ты думаешь, этот, тринадцатый, хозяин паба?
— Конечно, это он. Более того, это именно он нарисовал картину, на которой изображены эти самые злосчастные камни, ну ту, что висит у Сэди в магазине. А мне он картину отказался продать, а все потому, что я не одна из них. Послушайся моего совета, Алан. Обойди деревню и узнай, у кого еще есть картины Мервина Полларда с этими камнями и ты узнаешь, кто плясал сегодня ночью у костра.
Алан усмехнулся и подал ей чашку чая, и она с благодарностью взяла ее двумя руками, согревая их.
— Вряд ли суд зачтет это в качестве доказательств, — заметил он, поддразнивая ее.
— Перестань, — устало отозвалась она.
— Нам повезло: у нас есть суды, которые требуют веских доказательств. Раньше людей отправляли на виселицу или сжигали на костре за странную форму родинок или за то, что кто-то слышал, как человек разговаривал со своим котом.
Она отхлебнула из чашки.
— Ну хорошо. Так что нам делать? Сообщить в местную полицию? В конце концов, эти камни являются местной достопримечательностью, историческим памятником, они ведь могут их повредить.
Он покачал головой.
— Люди, которых мы видели сегодня, меньше всего способны повредить эти камни. Наоборот, они заинтересованы в их сохранении. Я совсем не уверен, что мы должны сообщать об этом в полицию. — Он поймал ее вопросительный взгляд. — Видишь ли, эти танцоры, скорее всего, принадлежат к числу местных жителей, а, как говорил Бэзил, никогда не знаешь, кем они могут оказаться. — Он поставил кружку на стол и посмотрел на настенные часы. — Уже поздно, но, думаю, можно позвонить Бэзилу и рассказать ему обо всем, хотя я не вижу в поступках этих тринадцати ничего противозаконного.
— Они наверняка находились на чьей-то частной территории. И потом, нельзя же жечь костры где попало: пожарные этого не одобряют. В этом году даже фермерам не разрешают выжигать стерню. Тот костер мог выйти из-под контроля, тем более, что ночь была довольно ветреной, а после жаркого лета все вокруг стоит сухое, один порыв ветра — и привет! — Мередит изобразила кружкой широкую дугу, показывая, как мог распространиться пожар, но при этом чай выплеснулся через край.
— Ладно, позвоню Бэзилу, но сейчас ехать туда совершенно бесполезно. Они уже заканчивали, когда мы оттуда ретировались, так что сейчас там уже давно никого нет.
— У полиции нет возможности переписать их имена и адреса, — слабо улыбнулась Мередит.
— Что сказал Бэзил? — нетерпеливо спросила Мередит, когда он вернулся.
— Да ничего особенного.
Она наградила его уничтожающим взглядом за такой ответ.
— А что он мог сказать? Сначала мне пришлось извиняться, потому что они уже почти уснули и я их разбудил, потом трубку перехватила Мойра. Ей не терпелось узнать все об этом, как она говорит, приключении. Кстати, она сказала, что ты права: двенадцать плюс один — максимальное число участников шабаша, а вообще тринадцать — идеальное для таких дел число. У нее есть друг, председатель местного исторического общества, и завтра они поищут какую-нибудь информацию на эту тему: просмотрят все старые книги, рукописи. Бэзил позвонит местным ребятам, они пошлют машину, посмотрят, что там был за костер. Да, девочка моя, ты все-таки заставила нас всех отрабатывать новую версию.
— Я? Но ведь ты тоже был со мной и видел все собственными глазами.
— Да, и собираюсь обо всем забыть. Я устал и хочу отдохнуть. Если хочешь, повесь над дверью несколько головок чеснока и тоже ложись спать!
Сэр Бэзил позвонил им в девять утра. «Отомстил за вчерашний поздний звонок», — подумал Алан, но других тот потревожил еще раньше.
— Звонил своему преемнику, — сообщил Бэзил. — Он не возражает, если ты порасспрашиваешь кой-кого об Оливии Смитон, без протокола, конечно. Если что-то раскопаешь, придется все оформить официально, но ее ведь уже нет в живых, более того, она уже похоронена, так что теперь уже вряд ли удастся что-либо разузнать. Со своей стороны, Мойра собирается написать Мирей Смитон. Если хочешь, она спросит, готов ли Лоуренс поговорить с тобой, конечно, если ты не возражаешь прокатиться в Камборн. Сомневаюсь, что Лоуренсы сами приедут сюда ради этого, да я, по сути дела, и не знаю, насколько им позволит это сделать состояние здоровья.