Секрет Жермены
Шрифт:
– Это будет уж совсем забавно, видите ли, он поступит со мной, как с Лукрецией! [109]
Граф окончательно пришел в замешательство. Он видел, что становится смешным, его попросту дразнят.
Чувствуя окончательный проигрыш, Мондье решил действовать иначе, зная по опыту, что дерзкое наступление часто ведет к победе.
Он бросился к Жермене, молниеносно схватил ее, норовя зажать рот поцелуем и повалить на диван.
Не крикнув, не позвав на помощь, даже не переставая улыбаться, Жермена сильным движением высвободилась из рук графа, отступила и, не смущаясь, приподняла платье, из нижней юбки достала изящный револьвер, драгоценную безделушку.
109
Лукреция – жена римлянина-аристократа; была изнасилована сыном императора и лишила себя жизни, что привело к народным волнениям, свержению монарха Тарквиния Гордого Луция и объявлению Рима республикой (510 или 509 г. до н. э.).
И, снова весело засмеявшись, прицелилась в насильника, пораженного ее силой и необыкновенным присутствием духа.
– Образумьтесь! – спокойно сказала Жермена. – Не то мне придется подпортить вашу красоту, досадно… такой обаятельный мужчина даже в не слишком юные годы. А эта вот на вид игрушка имеет пробивную силу и точность необыкновенные, притом стреляет беззвучно… Убедитесь. – И Жермена прицелилась в шишечку оконного шпингалета и выстрелила дважды с одинаковым успехом. – Теперь вы поняли? Убедились, что я могу остановить слишком предприимчивого влюбленного? У меня в револьвере остался только один заряд, и, не очень вам доверяя, приберегу его.
Граф улыбнулся, стараясь выглядеть спокойным, и сказал:
– Последняя пуля может не попасть в цель, и тогда…
– Тогда я воспользуюсь вот этим кинжальчиком, очень острым и смазанным смертельным индейским ядом… Вы, кажется, хорошо знаете, каково его действие, граф.
Ведь вам известно столь многое! А вот я проведала об этой страшной штуке слишком поздно, в результате одного опыта… Ладно, теперь поболтаем, расскажите мне что-нибудь интересное. Ни слова о любви, если хотите, чтобы мы оставались друзьями.
– И так будет впредь всегда? Вы никогда не позволите надеяться?
– Кто знает?.. Будущее причудливо, а женщины – странные существа.
– Жермена! От вас ли я слышу?..
– Но согласитесь, милый граф, почувствуй я к вам сейчас так называемую любовь, это выглядело бы просто смешно. Считайте еще, что я добра, если позволяю вам надеяться.
Свободный, с очевидной примесью иронии тон совершенно сбивал ухажера с толку. Такая Жермена привлекала его еще сильнее, чем наивная девушка, которой он когда-то насильно овладел. Человек, привыкший к любовным победам, уверенный в себе, ловкий, предприимчивый и дерзкий, он не терял надежды на успех. Он не мог представить, что его может попросту разыграть женщина.
Быстро собравшись с мыслями, Мондье повел себя как принято у светских людей, кого очень занимают пустые разговоры и развлечения. Он спросил:
– Вы идете сегодня на премьеру в театр на Пор-Сен-Мартен?
– Да, я заказала кресло в ложе. Мой управляющий занял для меня еще одно место в ярусе напротив.
– Разрешите ли вы навестить вас там?
– Разумеется! И приводите ко мне своих знакомых, но таких, чтобы с ними было интересно.
– Я представлю вам маленькую компанию «лакированных бычков», они вас посмешат.
– Отлично! Кстати, если не сможете достать билет, я уступлю вам второе кресло возле себя.
– Благодарю вас, оно не понадобится.
– А если ваша дочь, мадемуазель Сюзанна, захочет посмотреть спектакль?
– Моя дочь?.. Вы ее знаете!
– А почему это вас удивляет?
– Она очень редко появляется в свете, предпочитает уединение, не любит театр…
– Но если бы все-таки она захотела пойти сегодня, вы запретили бы?
– Почему?
– Дорогой мой, вы ведете себя словно женщина – отвечаете вопросом на вопрос.
– Вы правы, – сказал граф, удивленный, как легко и свободно она ведет словесную дуэль.
– Ну и как?
– Я посмотрю… не хотелось бы ее ни принуждать… ни удерживать…
– Почему вы мнетесь, граф? Вам неприятно, что мадемуазель Сюзанна увидит вас в обществе дамы, которая может оказаться девицей определенного сорта… Не беспокойтесь об этом, возьмите мой билет и передайте дочери. Я непременно хочу ее видеть… Я требую, чтобы вы исполнили это желание.
– Но почему?
– Причуда… ведь если бы я захотела, я могла быть ее мачехой.
– Но кто пойдет с ней?
– Компаньонка, для того и существующая.
Граф, не имея больше сил противиться требованию, высказанному в столь категорической форме, и боясь вызвать неудовольствие Жермены, смирился.
– Пусть будет по вашей воле… Принимаю ваше место в ложе.
– И ваша дочь займет его?
– Если захочет.
– Вот и отлично! А теперь ступайте, мне нужно подготовиться к выходу в театр. До вечера!
Как только Мондье удалился, Жермена сняла телефонную трубку:
– Алло… мадемуазель, соедините меня, пожалуйста, с месье Вандолем, улица Данфер-Рошеро, двенадцать. Морис, это вы? Добрый день, мой друг!.. Спасибо, все хорошо… Приходите сегодня вечером ко мне в ложу, в каком бы окружении вы меня ни увидели. Ну да… непременно… так надо… надейтесь, Морис… Да… Сюзанна… ваша Сюзанна… Если вы заставите ее решиться… Не благодарите меня… я буду счастлива вашим счастьем. До свиданья, Морис!
Жермена, чье лицо приняло обычное выражение, пока она говорила по телефону с другом, вновь обрело маску насмешливости, когда вошла горничная. Пока девушка распускала роскошные волосы хозяйки, Жермена думала: «Они будут счастливы благодаря мне. Я могла бы выместить свою обиду на невинной. Однако при чем здесь эта славная девушка… Зато настоящим подлецам мы отомстим жестоко!»
ГЛАВА 3
Театр был полон. Все знали, что пьеса «Женская война» [110] – сущая ерунда, но на премьере ожидали увидеть множество галантно одетых, вернее раздетых, дам из полусвета, о них уже две недели печатались в модных журналах красочные статейки; и мужчины в белых пластронах, сидя в партере, принимали горделивую осанку и смеялись в ожидании сногсшибательного аттракциона.
110
Пьеса А. Дюма-отца (1807–1870), написанная в 1849 году.