Секрет Жермены
Шрифт:
– Это будет уж совсем забавно, видите ли, он поступит со мной, как с Лукрецией! [109]
Граф окончательно пришел в замешательство. Он видел, что становится смешным, его попросту дразнят.
Чувствуя окончательный проигрыш, Мондье решил действовать иначе, зная по опыту, что дерзкое наступление часто ведет к победе.
Он бросился к Жермене, молниеносно схватил ее, норовя зажать рот поцелуем и повалить на диван.
Не крикнув, не позвав на помощь, даже не переставая улыбаться, Жермена сильным движением высвободилась из рук
109
Лукреция – жена римлянина-аристократа; была изнасилована сыном императора и лишила себя жизни, что привело к народным волнениям, свержению монарха Тарквиния Гордого Луция и объявлению Рима республикой (510 или 509 г. до н. э.).
И, снова весело засмеявшись, прицелилась в насильника, пораженного ее силой и необыкновенным присутствием духа.
– Образумьтесь! – спокойно сказала Жермена. – Не то мне придется подпортить вашу красоту, досадно… такой обаятельный мужчина даже в не слишком юные годы. А эта вот на вид игрушка имеет пробивную силу и точность необыкновенные, притом стреляет беззвучно… Убедитесь. – И Жермена прицелилась в шишечку оконного шпингалета и выстрелила дважды с одинаковым успехом. – Теперь вы поняли? Убедились, что я могу остановить слишком предприимчивого влюбленного? У меня в револьвере остался только один заряд, и, не очень вам доверяя, приберегу его.
Граф улыбнулся, стараясь выглядеть спокойным, и сказал:
– Последняя пуля может не попасть в цель, и тогда…
– Тогда я воспользуюсь вот этим кинжальчиком, очень острым и смазанным смертельным индейским ядом… Вы, кажется, хорошо знаете, каково его действие, граф.
Ведь вам известно столь многое! А вот я проведала об этой страшной штуке слишком поздно, в результате одного опыта… Ладно, теперь поболтаем, расскажите мне что-нибудь интересное. Ни слова о любви, если хотите, чтобы мы оставались друзьями.
– И так будет впредь всегда? Вы никогда не позволите надеяться?
– Кто знает?.. Будущее причудливо, а женщины – странные существа.
– Жермена! От вас ли я слышу?..
– Но согласитесь, милый граф, почувствуй я к вам сейчас так называемую любовь, это выглядело бы просто смешно. Считайте еще, что я добра, если позволяю вам надеяться.
Свободный, с очевидной примесью иронии тон совершенно сбивал ухажера с толку. Такая Жермена привлекала его еще сильнее, чем наивная девушка, которой он когда-то насильно овладел. Человек, привыкший к любовным победам, уверенный в себе, ловкий, предприимчивый и дерзкий, он не терял надежды на успех. Он не мог представить, что его может попросту разыграть женщина.
Быстро собравшись с мыслями, Мондье повел себя как принято у светских людей, кого очень занимают пустые разговоры и развлечения. Он спросил:
– Вы идете сегодня на премьеру в театр на Пор-Сен-Мартен?
– Да, я заказала кресло в ложе. Мой управляющий занял для меня еще одно место в ярусе напротив.
– Разрешите ли вы навестить вас там?
– Разумеется! И приводите ко мне своих знакомых, но таких, чтобы с ними было интересно.
– Я представлю вам маленькую компанию «лакированных бычков», они вас посмешат.
– Отлично! Кстати, если не сможете достать билет, я уступлю вам второе кресло возле себя.
– Благодарю вас, оно не понадобится.
– А если ваша дочь, мадемуазель Сюзанна, захочет посмотреть спектакль?
– Моя дочь?.. Вы ее знаете!
– А почему это вас удивляет?
– Она очень редко появляется в свете, предпочитает уединение, не любит театр…
– Но если бы все-таки она захотела пойти сегодня, вы запретили бы?
– Почему?
– Дорогой мой, вы ведете себя словно женщина – отвечаете вопросом на вопрос.
– Вы правы, – сказал граф, удивленный, как легко и свободно она ведет словесную дуэль.
– Ну и как?
– Я посмотрю… не хотелось бы ее ни принуждать… ни удерживать…
– Почему вы мнетесь, граф? Вам неприятно, что мадемуазель Сюзанна увидит вас в обществе дамы, которая может оказаться девицей определенного сорта… Не беспокойтесь об этом, возьмите мой билет и передайте дочери. Я непременно хочу ее видеть… Я требую, чтобы вы исполнили это желание.
– Но почему?
– Причуда… ведь если бы я захотела, я могла быть ее мачехой.
– Но кто пойдет с ней?
– Компаньонка, для того и существующая.
Граф, не имея больше сил противиться требованию, высказанному в столь категорической форме, и боясь вызвать неудовольствие Жермены, смирился.
– Пусть будет по вашей воле… Принимаю ваше место в ложе.
– И ваша дочь займет его?
– Если захочет.
– Вот и отлично! А теперь ступайте, мне нужно подготовиться к выходу в театр. До вечера!
Как только Мондье удалился, Жермена сняла телефонную трубку:
– Алло… мадемуазель, соедините меня, пожалуйста, с месье Вандолем, улица Данфер-Рошеро, двенадцать. Морис, это вы? Добрый день, мой друг!.. Спасибо, все хорошо… Приходите сегодня вечером ко мне в ложу, в каком бы окружении вы меня ни увидели. Ну да… непременно… так надо… надейтесь, Морис… Да… Сюзанна… ваша Сюзанна… Если вы заставите ее решиться… Не благодарите меня… я буду счастлива вашим счастьем. До свиданья, Морис!
Жермена, чье лицо приняло обычное выражение, пока она говорила по телефону с другом, вновь обрело маску насмешливости, когда вошла горничная. Пока девушка распускала роскошные волосы хозяйки, Жермена думала: «Они будут счастливы благодаря мне. Я могла бы выместить свою обиду на невинной. Однако при чем здесь эта славная девушка… Зато настоящим подлецам мы отомстим жестоко!»
ГЛАВА 3
Театр был полон. Все знали, что пьеса «Женская война» [110] – сущая ерунда, но на премьере ожидали увидеть множество галантно одетых, вернее раздетых, дам из полусвета, о них уже две недели печатались в модных журналах красочные статейки; и мужчины в белых пластронах, сидя в партере, принимали горделивую осанку и смеялись в ожидании сногсшибательного аттракциона.
110
Пьеса А. Дюма-отца (1807–1870), написанная в 1849 году.