Секрет Жермены
Шрифт:
– Ненавидит вас!.. Но это сущее безумие!..
– Увы! Да. Настоящее, подлинное.
– Что же такое с ним?
– Он хотел застрелиться, ранил себя, я делала ему перевязки… Он умирал от голода… Мы его приютили… Он меня возненавидел, я его полюбила… Теперь он еще сильнее ненавидит меня и готов убить!
– Он чудовище!
– Нет, просто несчастный умалишенный!
– Он! Безумец? Мишель Березов – сумасшедший?!
– Да, несомненно. Он помешался на том, что ненавидит меня, а все потому, что хочет моего замужества с моим оскорбителем, ради этого Мишель обещает застрелиться. Впрочем, вы сейчас его увидите.
– Как! Он здесь?
– Он был другом в плохие мои дни, спас мне жизнь, любил меня, покровительствовал. Чему удивляться, если по долгу, из любви к нему, мы все сделали для него, что могли.
Мориса все сильнее трогала героическая простота преданности, такой полной, такой совершенной, и он благодарил Сюзанну, пославшую его сюда. Молодой человек просил Жермену располагать им и ласково пенял, что она скрывала свои несчастья.
Дверь отворилась, и вошел Мишель.
– Да, да, Морис, я узнал твой голос, – заговорил князь как-то неестественно быстро, даже не поздоровавшись, – рад тебя видеть! Ты окажешь большую услугу, поможешь вырваться из этой вонючей дыры, где меня держат насильно… Да, мой друг, мне не позволяют выходить под предлогом, что я сумасшедший. Но я это прекрасно знаю без них! Однако какое дело до этого им, этим людям? Кто они мне? И эта Жермена с ее видом святой недотроги. Эта стерва, которую я ненавижу… готов убить ее!.. Она тебе рассказывала всякий вздор… уверен… Продувная баба… шлюха, кого я бью ногами… Изобью и теперь, на твоих глазах…
Жермена пыталась успокоить безумца, но он закричал:
– Довольно! Пустите меня! Я не хочу вас видеть! Давай уйдем отсюда, Морис, помоги мне убежать от людей, которые у меня все украли, а потом, если хочешь, я застрелюсь у тебя; там будет очень удобно…
Морис не мог вставить слова в этот поток. Он смотрел на Мишеля с любопытством, полным нежного сочувствия, и не мог воспринять, осмыслить жалкого состояния души друга. Он безуспешно пытался представить, какая катастрофа могла погубить ясный ум Березова, отчего его любовь перешла в ненависть, и дивился покорной преданности Жермены.
Художник сразу представил, как после роскошной жизни они погрузились в полную нищету, какие жертвы должны были приносить эти великодушные люди, чтобы беспрерывно противостоять валившимся на них бедам.
Хоть бы князь, враз обнищав, по-прежнему любил Жермену! Но нет! Он изо всех сил ненавидел несчастную девушку! Действительно, это было ужасно. Более, чем Морис ожидал.
Художник попытался успокоить Березова. Морис подошел и стал ласково говорить:
– Будь мужчиной, Мишель, будь молодцом, каким я тебя знал всегда. Мы тебя вытянем из беды, мой друг. Ты знаешь, как я тебя люблю.
– Хватит! – резко прервал его Мишель. – Хватит!.. У меня нет больше друзей!
– Я, Мишель, я твой друг, я никогда тебя не забывал!
– Ты? Брось!.. Тебя обвела вокруг пальца эта развратница Жермена!.. Если бы ты был другом, ты увел бы меня к себе, дал ложе и револьвер, и я бы застрелился в постели, очень удобно стреляться, лежа на чистых простынях и подушках… Я уже пробовал и с удовольствием опять это сделаю, потому что так надо!..
– Нет, Мишель, так совсем не надо! И ты не совершишь такой подлости.
Противоречие привело Мишеля в неуемное бешенство, он закричал:
– Ты заодно с моими врагами! Я тебя знать не хочу!..
Уходи!.. Убирайся!.. Говорят тебе, вон отсюда, несчастный мазила!.. Мне стыдно, что я был твоим другом!..
Морис, совершенно ошеломленный, не знал, что делать, и страшился за Жермену, – каково ей будет, когда она останется одна с этим безумцем.
Князь закричал с еще большей яростью:
– Если бы у меня сейчас были лакеи, я бы велел вышвырнуть тебя!.. Если ты не желаешь смотаться, я уйду сам!
Князь хлопнул дверью в комнату.
– Вы не боитесь, что он бросится и действительно начнет бить, попытается убить вас?
– Пусть делает со мной что захочет, я ему принадлежу душой и телом, но все-таки мне хочется дожить до того времени, когда он будет не столь несчастным.
– Скажите, как вам помочь? Располагайте мной, Жермена.
– Я не имею права отказаться от вашей поддержки. Ради него, ради Бобино, ради больной Марии. Приходите, если можно, завтра, мой друг, мы все обсудим.
– Договорились. Я буду здесь утром.
В соседней комнате застонала Мария, и Жермена бросилась туда, Морис, пользуясь тем, что остался один, положил на столик швейной машинки стопочку банкнот, прижал кучкой золотых монет и тихо ушел.
Мария проснулась от крика Мишеля.
Больной стало немного лучше: не то чтобы она была уже вне опасности, но самые серьезные симптомы болезни прошли.
Она спросила:
– Что, Мишель еще злой?
– Немного раздраженный, как всегда, – ответила Жермена.
– У нас сейчас кто-то был?
– Наш друг, месье Вандоль, художник, помнишь?
– Конечно! Мне бы очень хотелось его видеть, и Мишеля тоже. Ты знаешь, какой он спокойный бывает, когда со мной.
– Да, дорогая, я попрошу его пройти к тебе.
Жермена удивилась, что в соседней комнате пустынно, однако увидела пачку денег и, конечно, поняла, что Морис нарочно оставил их украдкой, и мысленно поблагодарила его за деликатность.
Мария, нетерпеливая как все больные, спросила:
– Жермена, почему они ко мне не идут?
Старшая сестра постучала в комнату Мишеля и вошла, не дождавшись ответа.
– Опять вы пришли! – завопил тот злобно и вскочил со стула, где перед тем сидел, согнувшись и охватив голову руками. – Когда вы наконец оставите меня в покое? Когда я буду далеко от вас?.. Совсем далеко!
– Мария вас спрашивает, друг мой, – ответила девушка с привычной невозмутимой покорностью.
Безумец впервые отказался идти, сказав: