Секретный узник
Шрифт:
– Кельнер одного из ресторанов, член партии с 1929 года, Гельмер, увидев в газете портрет каменщика Ван дер Люббе, пришел в полицию дать показания, что видел означенного каменщика в обществе человека с эффектной запоминающейся внешностью. Нарисованный Гельмером словесный портрет совпадает с приметами Димитрова, он же Рудольф Гедигер. Приняты меры к задержанию.
– Главное, чтоб не ушел! У вас все, Гейдрих?
– Все, экселенц.
– Тогда прошу вас задержаться и принять участие в обсуждении вопроса о Тельмане.
– Геринг нажал кнопку на телефонном столике.
В кабинет вошли Дилс и Шиль. Отдали нацистский салют.
– Хайль Гитлер! Садитесь, господа, - пригласил Геринг.
– Разрешите доложить, экселенц?
– сидя согнулся в полупоклоне Дилс.
– Начинайте, - кивнул Геринг и стал ковырять в зубах серебряной зубочисткой.
– В качестве отвлекающей меры мы послали двадцать восьмого февраля наряд полиции на Бисмаркштрассе, двадцать четыре, - официальную квартиру Эрнста Тельмана в Берлин-Шарлоттенбурге. Хозяйка квартиры заявила, что (цитирую) "господин Тельман две недели назад уехал по своим делам и с тех пор не дает о себе знать". Во время обыска на письменном столе Тельмана были обнаружены и конфискованы брошюры "Долой Гитлера!" и "Церковь и коммунизм". Хозяйка квартиры арестована. За домом ведется наблюдение. У меня все, экселенц.
– Теперь вы, Шиль.
– Геринг демонстративно повернулся к нему боком, спрятал зубочистку и, выдвинув ящик, начал сосредоточенно копаться в бумагах.
Гейдрих хорошо ориентировался в создавшейся обстановке. Доклад Шиля он слушал, как всегда, внимательно.
– Агент гестапо Пауль Шнейдер доносит, - монотонно бубнил Шиль, - что он напал на след Тельмана. Тельман (цитирую, экселенц) "днем и ночью находится в районе Шарлоттенбург, Лютцоверштрассе, девять, в квартире членов КПГ Ключинских, которые ранее также прятали у себя коммунистов, перешедших на нелегальное положение. Хозяин квартиры Ганс Ключинский, инвалид мировой войны, находится почти постоянно в Гатове под Берлином на своей даче, где помещается склад оружия и коммунистической нелегальной литературы".
– Это все?
– любуясь холеными ногтями, спросил Геринг. Голос его упал, взгляд делался все более тусклым. Вновь давала знать о себе усталость последних горячих деньков и лихорадочных ночей.
– Еще два момента, экселенц.
– Давайте.
– Сегодня утром, то есть второго марта, в одиннадцать часов сорок минут, в полицейский участок явился некий Герман Хилигес и сообщил, где скрывается Тельман. Адрес тот же: Лютцоверштрассе, девять, квартира Ключинского.
– Это нам известно, генерал, - вмешался Гейдрих.
– Нас больше волнует вопрос о координации действий СА и полиции. Тут не все благополучно. Агент Шнейдер, в частности, жаловался на известные препятствия.
Шиль заерзал, сложил досье и промокнул лоб сложенным вчетверо платком.
– Штурмбанфюреру Пробсту уже было указано, - он аккуратно прокашлялся.
– В настоящее время все трения устранены...
– У вас нет сведений насчет этого...
– Гейдрих сморщил лоб, словно что-то усиленно пытался припомнить.
– Вёль? Так, кажется?
– Штаб СА Берлин-Вест уже отдал приказ о его задержании. Ведутся розыски.
– Поставьте нас в известность.
– Геринг поднял палец.
– Непременно, экселенц, - с видимым облегчением вздохнул Шиль. Позволю себе добавить, что Пробст направил в штаб донесение о подготовке ареста Тельмана, в котором уточняются агентурные данные о его местонахождении и содержится запрос по поводу вознаграждения.
– Кто бы мог подумать, что из-за этого вознаграждения может завариться такая каша!
– возмутился Геринг.
– Свалка. Соперничество. Мерзость... Да, мы назначили вознаграждение за Тельмана, и оно будет выплачено. Но передайте вашим людям, что руки у них должны быть чистые! Надеюсь, я больше не услышу, что кто-то пытается подкупить, дать отступного... Это политическая борьба, а не черная биржа! СС это тоже касается, Гейдрих!
– нахмурился, может быть, чуть сильнее, чем следовало, Геринг.
– Слушаюсь, экселенц.
– Гейдрих почтительно склонил голову.
– Я немедленно доведу до сведения штаба ваше пожелание, экселенц, заверил Шиль.
– Не пожелание - приказ, - осторожно поправил Гейдрих.
– Так что же вы ответили насчет награды?
– поинтересовался Геринг.
– Я написал, что буду только приветствовать, если это денежное вознаграждение получит отряд СА в Шарлоттенбурге.
– Хорошо!
– подытожил Геринг.
– Пусть победит достойнейший. Только действуйте в полном контакте и товариществе с моей полицией. И помните: операция строго засекречена!
– Настолько засекречена, - заметил Дилс, - что гестапо рекомендует не выписывать ордера на арест. Достаточно одного приказа.
– Правильно, - одобрил Геринг.
– Мы посоветуем прокурору Миттельбаху признать арест законным задним числом.
– Когда назначена операция?
– спросил Гейдрих.
– Мы планируем на восемь ноль-ноль.
– Дилс зачем-то глянул на часы.
– Лучше в шесть, - посоветовал Гейдрих.
– Хорошо, в шесть, - согласился Шиль.
– Итак, третьего марта в шесть ноль-ноль, - подытожил Геринг. Держите нас в курсе дела. Благодарю вас, господа.
Генералы откланялись и пошли к дверям. Но на полпути Гейдрих сошел с голубой ковровой дорожки и возвратился к столу рейхсминистра. Подождав, пока за дверью скрылась черная фигура Дилса, предупредительно пропустившего Шиля вперед, он доверительно спросил:
– Как быть с недавним сообщением рейхслейтера Геббельса, экселенц? Боюсь, что своими действиями мы дезавуируем его. Факт задержания Тельмана на конспиративной квартире опровергнет сообщение о его бегстве в Голландию. Может быть, стоит уведомить доктора Геббельса о предстоящей операции?
Геринг молчал. На черном фоне мундира лицо Гейдриха казалось ему меловым.
– Как гаулейтер Берлина он должен быть посвящен в операцию, - не выдержал долгого молчания Гейдрих.
– Пропагандисты смогли бы подготовиться.
– Безусловно. Но рейхслейтер опытный пропагандист. Он найдет что сказать. Поэтому воздержимся.
Геринг хотел было добавить, что Геббельс еще припишет арест Тельмана себе, но промолчал. Он, как и Гиммлер, не любил Геббельса. Но не спешил объединиться против министра пропаганды с рейхсфюрером СС. Блокироваться еще на одном фронте было, пожалуй, опасно. Это могло сковать, лишить маневренности. Всегда лучше оставить запасной ход, чтобы при случае отыграть назад.