Секреты идеального магазина. Мемуары создателя розничной империи
Шрифт:
Одно дело провозглашать высокие идеалы, и совсем другое – следовать им в ситуации, когда убыток предсказуем, особенно в разгар Великой депрессии, когда каждый доллар прибыли жизненно важен. Время от времени мы с отцом обходили наш склад мехов, обдумывая, кому из клиенток можно предложить тот или иной товар. Однажды отец привлек мое внимание к великолепной шубе из каракульчи стоимостью две с половиной тысячи долларов, которая осталась непроданной с прошлого сезона. Было ясно, что уже в ближайшее время нам придется существенно снизить цену на нее. Шесть недель спустя отец, проходя мимо отдела мехов, увидел, что я обсуждаю эту шубу с миссис Саймон. «Ты совершаешь ошибку, – сказал отец. – Эта клиентка занимается страхованием и всегда носит с собой полисы в большой кожаной папке, которая очень скоро протрет такой деликатный мех, как каракульча». – «Не беспокойся, – ответил я. – Миссис Саймон уже предупреждена мной, насколько нежен мех, и, кажется, вполне поняла это». – «Она понимает это сейчас, – сказал отец, – но через два месяца, когда оторочка утратит свою привлекательность, она не будет и не захочет понимать то, с чем соглашается сейчас. Мы потеряем
По установленному мною в отделе мехов правилу я обязательно присутствовал при любой более-менее важной покупке. Однажды специально за норковой шубой к нам приехали мужчина и его дочь, которая готовилась к отъезду в колледж на Востоке США. Мне показалось неправильным, чтобы шестнадцатилетняя девушка отправлялась в колледж в норковой шубе, так как я хорошо мог предугадать реакцию ее одноклассников. Я попытался тактично переключить ее внимание на бобровую или ондатровую шубу, которые были более уместны в такой ситуации. Продавщица бросала на меня злые взгляды, девушка надулась, ее отец рассвирепел и немедленно ушел вместе с заплаканной дочерью. Результатом честного совета стало то, что я сорвал сделку на две тысячи долларов и не продал вообще ничего. На следующий день меня снова вызвали в отдел мехов. Вернулся отец девушки и очень раскаивался. Он извинился за свою вчерашнюю реакцию и объяснил, что, когда рассказал своей сестре о случившемся, она сказала: «Мистер Маркус был прав. Шестнадцатилетней девушке совершенно не подходит норковая шуба. Вернись и купи одну из тех, что он тебе предложит». Так я продал ему ондатровую шубу за 295 долларов и сделал его нашим постоянным клиентом. Через шесть лет его дочь выходила замуж. Тогда-то счастливый отец и приобрел в подарок для нее в нашем магазине роскошную норковую шубу.
Влияние депрессии и вместе с тем постоянное развитие магазина заставили нас исследовать каждую улицу в поисках возможностей для расширения рынка. Мы посылали наших ведущих продавщиц и закройщиков в Западный Техас, Шривпорт, Луизиану и Хьюстон, чтобы установить контакты с новыми клиентами, которые еще не нашли дорогу в Даллас. Мы совершенствовали идею конкурентов и успешно провели в канун Рождества специальный вечер для мужчин. Это было блестящее модное шоу, где Neiman-Marcus представил все типы подарков для женщин. Показ оказался настолько успешным, что в итоге нам пришлось отказаться от его проведения: спрос на билеты превышал количество посадочных мест. Чтобы не выделять кого-либо из наших клиентов, мы предпочли больше не проводить это мероприятие.
Генри Дрейфус, промышленный дизайнер и один из моих ближайших друзей, помогал мне с идеями для этих показов и нового проекта под названием «Прогулка рождественских подарков». Генри начинал карьеру дизайнера, создавая декорации для старого Театра Стрэнд в Нью-Йорке, поэтому задача создания костюмов из рождественских подарков была ему близка и интересна. Мы часами обсуждали очередное шоу, сидя в Дубовом зале отеля Plaza Hotel в Нью-Йорке. Я описывал товар, Генри делал быстрые оригинальные наброски, большинство из которых шло в дело. Он был торговцем, не осознавая этого. Ему нравилось находить новые способы продавать товары. Мне всегда казалось, что эта безвозмездная работа для наших модных шоу давала ему отдых от рутинных проектов новых телефонов, фермерского оборудования, ванн или камер. Он был удивительным человеком, щедро дарившим мне свое время и дружбу.
Вечера для мужчин принесли нам большие объемы продаж и благосклонность клиентов. Мы предлагали богатый выбор напитков, но всегда следовали правилу никогда не позволять мужчине покупать что-либо дорогое, если он выпил чересчур много. Я не припомню ни одного случая отмены заказа на следующее утро. Многие клиенты приобретали типичные рождественские подарки: белье, парфюмерию, платки, но некоторые воспользовались нашей способностью предлагать необычные идеи. Один мужчина обошел весь магазин и жаловался, что не может найти ничего оригинального, хотя и не знает, что именно ищет. Он рассказал о размерах, предпочтениях и интересах своей жены, и внезапно меня осенила идея: «Дайте десять минут, и думаю, что я смогу предложить вам кое-что необычное». Я вспомнил об огромной чаше в форме коньячного бокала, которую предполагалось использовать в качестве аквариума для золотых рыбок. Я заполнил ее слоями кашемировых свитеров различных цветов так, чтобы он выглядел как многослойный послеобеденный коктейль из разноцветных ликеров. Завершал композицию белый свитер из ангоры, который должен был изображать сливки. На самый верх я поместил кольцо с рубином в десять карат стоимостью 25 тысяч долларов, которое символизировало вишенку. Увидев такую композицию, покупатель в восторге воскликнул: «Это именно то, что я искал! Я беру это!» Продажа на 25 350 долларов была совершена, клиент ушел довольный и всегда с удовольствием рассказывал эту историю своим друзьям.
Один из наших постоянных клиентов, местный независимый нефтепромышленник Дик Эндрейд, искал на нашем очередном предрождественском вечере для мужчин такой подарок для своей жены, который затмил бы успех прошлогоднего презента. Он отклонял все идеи и предложения. Все подарки казались вторичными и неоригинальными. В конце концов, отчаявшись, я предложил ему выйти из магазина и посмотреть на витрины в надежде, что это может натолкнуть нас на какую-нибудь идею. Мы прошли мимо одной из витрин, заполненной разнообразными подарками – от нижнего белья до сумочек, парфюмерии и белой горностаевой накидки. Мистер Эндрейд сделал паузу и сказал: «Если вы сможете полностью воссоздать эту витрину в моей детской комнате, я куплю все, что выставлено в ней». Мы получили доступ к комнате за двадцать четыре часа до наступления Сочельника и смогли целиком воспроизвести нашу витрину, используя вместо стекла огромные куски целлофана. Внутрь «витрины» мы поместили большой плакат с надписью «Веселого Рождества для Мэри от Дика». Пресса раздула эту историю, но узнала ее от посторонних людей, так как Neiman-Marcus тщательно защищает информацию о своих сделках. Реальная ситуация на много лет стала настоящей рождественской сказкой для прессы в разных странах мира. А к легендам Neiman-Marcus прибавилась еще одна удивительная история.
В связи с подобными покупками не раз возникали вопросы об этичности продаж. К примеру, допустимо ли продать разорительно дорогое ювелирное украшение стоимостью 165 тысяч долларов мужчине, который пьянствует в своем гостиничном номере и в кураже готов купить весь мир?
Я как человек прагматичный понимал, что всегда найдется тот, кто безо всяких угрызений совести совершит подобную сделку и утром откажется обсуждать ее последствия. Я всегда считал такие ситуации вопросом этики взаимоотношений, а не этичности продажи и полагал, что этичность становится очевидна как раз после продажи. Клиент может не помнить своего необдуманного поступка, но, если вы отправите в его офис личное письмо, где упомянете, что сделка по желанию покупателя может быть расторгнута, это выделит вас из огромного числа ваших конкурентов и позволит уважать себя.
Мой второй брат, Герберт-младший, присоединился к семейному бизнесу в 1932 году. Он был красивым и обаятельным молодым человеком, но питал отвращение к дисциплине и любил сорить деньгами. Он не выказывал никакого желания идти в колледж, поэтому сразу начал работать в магазине. К моему удивлению, после обучения в обувном отделе он был немедленно назначен помощником нашего управляющего товарными запасами с первого этажа Маркса Баума. Херб, как мы называли брата, хотел попасть туда поскорее, отказываясь от прохождения всех этапов накопления опыта и знаний, из которых возникает настоящая власть. По причинам, которые мне сложно понять даже сейчас, отец потакал желаниям Херба и прощал ему все проявления авторитарности, вспыльчивости и расточительности. Я часто говорил отцу, что Херб находится в положении никогда не учившегося музыке человека, который хочет сесть за пианино и сразу начать играть. Он был приятным и привлекательным человеком, но этого было мало для взрослой самостоятельной жизни. Я же всю жизнь расценивал как личное поражение свою неспособность помочь Хербу состояться в бизнесе и достичь успехов в нашем магазине. Возможно, за этим стояло мое собственное эго.
Когда в магазине стало четверо Маркусов, или Марси, как нас часто называли, персонал начал звать нас по именам: мистер Герберт, мистер Стэнли, мистер Эдвард, мистер Герберт-младший, чтобы избежать путаницы.
Однажды, вернувшись из командировки, я обнаружил, что в мое отсутствие Эдди нанял новую заведующую отделом спорттоваров. Это была светловолосая, очаровательная, грациозная и очень компетентная в своем деле девушка по имени Мэри Кэнтрелл, которая предпочитала, чтобы ее называли Билли. Я начал встречаться с ней по вечерам, хотя этим нарушал собственное правило не иметь никаких отношений с сотрудницами, чтобы избежать слухов. Билли родилась в Сент-Луисе, выросла в маленьком городке на юге Иллинойса и переехала со своими родителями в Даллас. Наши встречи продолжались несколько месяцев, и после того, как проблемы, связанные со смешанным браком (она была христианкой, а я – иудеем, хотя и не религиозным) были разрешены, мы решили пожениться. Моя мать как мудрая женщина приняла будущую невестку с теплотой и любовью, в чем ее поддержала большая часть нашей тесно сплоченной семьи. Отец, бывший вначале противником этого брака, изменил свое мнение, когда понял, что Билли обладает выдающимися личными качествами и сильным характером.
Она не хотела становиться домохозяйкой, искренне интересовалась своей работой и продолжала выполнять свои обязанности закупщика спортивной одежды до тех пор, пока четыре года спустя впервые не забеременела. Поскольку она в первые годы нашей супружеской жизни продолжала работать, у нас было много общих интересов и мы быстро приспособились к совместной жизни.
Наш первый ребенок, девочка, которую мы назвали Джерри, родилась в конце лета 1936 года. Билли ушла из бизнеса и посвятила себя материнству. Спустя два года мы снова ждали ребенка, и, ко всеобщему удивлению, на свет появилась двойня: мальчик и девочка, получившие имена Ричард и Венди. Мы только что переехали в новый дом, рассчитанный на семью из четырех человек, поэтому срочно пришлось добавлять еще одну комнату. Я предлагал Билли участвовать в различной общественной деятельности, но она отказывалась, чувствуя, что ее домашние хлопоты более важны, чем участие в десятке различных сообществ. Результатом стали трое совершенно нормальных, хорошо развитых детей. Их мать, одаренная здравым смыслом и высокими жизненными принципами, заслуживает бесконечного уважения. Меня же можно с полным основанием назвать «пятнадцатиминутным отцом». Я уходил из дому в половине девятого утра и никогда не возвращался раньше семи вечера. Именно тогда у меня бывало ровно пятнадцать минут для восхищения собственными наследниками, поскольку это было время, когда их укладывали спать. Билли же отдавала нашим детям всю свою жизнь.