Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе
Шрифт:
Она была высокого роста и почти худа, но ее худоба волновала мужчин больше, чем самая пышная плоть, так что волненье это было, собственно, даже не плотским, а, как бы сказать, демоническим. У нее были карие пытливые глаза редкой красоты, почти совершенно круглые ноздри и гордый рот.
Теперь расстанемся с Томасом Манном и вернемся на дорогу в Фамну. Фамарь, покрывшаяся, как проститутка, и твердая в своем намерении, сидит там, скрывая свое лицо, и Иуда хочет купить ее услуги.
Она сказала: что ты дашь мне, если войдешь ко мне?
Он сказал: я пришлю тебе козленка из стада [83] .
Обратите внимание, как свежо, как живо звучит написанное,
83
Быт. 38, 16–17.
Слова Иуды о козленке не производят особого впечатления на Фамарь. Она играет роль проститутки до ее логического конца, включая жесткую деловитость, которая от нее ожидается. Она говорит Иуде: «Дашь ли ты мне залог, пока пришлешь?»
Иными словами, знаю я таких, которые якобы забыли кошелек и обещают потом прислать козленка. Оставь мне залог.
«Он сказал: какой дать тебе залог?»
Мы снова ощущаем удовольствие писателя. Этот талантливый человек уже знает, что Иуде предстоит попасться в ловушку и он с нескрываемым наслаждением мостит для него дорогу в западню, которую готовит ему Фамарь.
«Она сказала, печать твою, и перевязь твою, и трость твою, которая в руке твоей».
Эти три предмета не имеют большой денежной стоимости, но позволяют безошибочно опознать их хозяина. Трость, перевязь (которая, вероятно, пояс) и печать, самое эффективное из всех средство опознания, тот глиняный кружок, с помощью которого подписывались наши предки.
А сейчас — с удручающей краткостью, в прекрасном ритме, раз-два-три: «И дал он ей, и вошел он к ней, и она зачала от него». Как хорошо! Тройное «и» с инверсиями, одна за другой, и сразу за этим еще одна серия: «И, встав, пошла, сняла с себя покрывало свое, и оделась в одежду вдовства своего» [84] .
84
Быт. 38, 19.
Что-то в этом ритме напоминает другую синтаксическую драму: «И дал Иаков Исаву хлеба и кушанья из чечевицы: и он ел, и пил, и встал, и пошел; и пренебрег Исав первородство» [85] . Но умная Фамарь, в отличие от глупого Исава, возвращается домой с трофеями: у нее в животе растет зародыш, и в ее распоряжении трость, пояс и печать. Судьба, похоже, как глина в ее руках.
Писатель не упускает и забавное продолжение:
Иуда же послал козленка через друга своего Одолламитянина, чтобы взять залог из рук женщины; но он не нашел ее.
И спросил жителей того места, говоря: где блудница, которая была в Енаиме при дороге? Но они сказали: здесь не было блудницы [86] .
85
Быт. 25, 34.
86
Быт. 38, 20–21.
Вообразите себе этого несчастного Одолламитянина и ту неприятную задачу, которую ему поручили: носиться по всей округе с козленком в руках, спрашивать у всех и каждого, где здесь проститутка, и объяснять, что это не для него самого, а для его друга…
И возвратился он к Иуде, и сказал: я не нашел ее; да и жители места того сказали: «здесь не было блудницы» [87] .
Но Иуда торопится и его втянуть в эту историю, к которой его приятель не имеет никакого отношения. Он снова посылает его с козленком, чтобы избежать позора: «Иуда сказал: пусть она возьмет себе, чтобы только не стали над нами смеяться: вот, я посылал этого козленка, но ты не нашел ее».
87
Быт. 38, 22.
А тем временем план Фамари продолжает развиваться. Зародыш как будто тикает в ее животе и зреет для присоединения к сюжету: «Прошло около трех месяцев, и сказали Иуде, говоря: Фамарь, невестка твоя, впала в блуд, и вот, она беременна от блуда».
Живот у нее уже раздулся, но она, в отличие от несчастной Каллисто, и не думает скрывать свою беременность. Она точно знает, от кого понесла — от мужчины, который отказывается дать ей в мужья своего младшего сына, того мужчины, чьи трость, перевязь и печать хранятся у нее.
«Иуда сказал: выведите ее, и пусть она будет сожжена» [88] .
Но, как я уже сказал, Фамарь — женщина хладнокровная. Она собственными руками строит опасную действительность, и главную роль в ней она предназначает себе.
Но когда повели ее, она послала сказать свекру своему: я беременна от того, чьи эти вещи. И сказала: узнавай, чья это печать и перевязь и трость [89] .
Вот так — перед всем народом, собравшимся посмотреть на сожжение грешницы, перед уже приготовленным для нее костром.
88
Быт. 38, 24.
89
Быт. 38, 25.
Иуда узнал, и сказал: она правее меня, потому что я не дал ее Шеле, сыну моему. И не познавал ее более [90] .
Эта фраза представляет Иуду в положительном и правильном свете. Когда он возлежал с ней, он не узнал ее, но он не использует это облегчающее обстоятельство, чтобы уйти от ответственности. Он признает свою ошибку и больше не намерен прикасаться к этой женщине.
Что же касается Фамари, то ее успех был полным и даже более того: Фарес и Зера, близнецы, которые родились у нее от свекра, стали отцами колена Иуды. Томас Манн заостряет эту мысль. Он утверждает, что Фамарь поняла, какое великое будущее предназначено народу Израиля, и решила принять в нем участие.
90
Быт. 38, 26.
Фамарь твердо решила, чего бы это ни стоило, вставить себя с помощью женского своего естества в историю мира. […] Она не хотела быть в стороне. Эта девушка хотела выйти на столбовую дорогу, дорогу обетованья. Она хотела войти в эту семью, включиться своим лоном в цепь поколений, которая вела к благу, уходя в даль времен.
Иначе говоря, она хотела присоединиться к дому Давида, к будущему мессии, которому предстоит родиться в этом доме.
И в самом деле, как мы уже говорили, Фамарь — наша праматерь. Сыновья Рахили, кроме немногих из колена Вениамина, исчезли в изгнании вместе с остальными десятью коленами. Из сыновей Лии остались только Симеон (Шимон) и Левий (Леви), которые ассимилировались в других коленах (хотя мерзкие черты их характера можно опознать среди нас и сегодня). Большинство из нас принадлежит к колену Иуды. Иуда наш праотец, и его невестка, которая нарядилась в блудницу, украла его семя и забеременела от него, — она наша праматерь. Так что судьбе и в этой истории осталось место для смеха.