Секс и ничего личного
Шрифт:
Боги, ну зачем, зачем он мне так нравится? Это же совершенно излишне!
Но и эти мысли — тоже излишни. Нравится — значит, нравится. Сейчас у меня есть то, что есть.
Вив подхватил мое танцевальное движение так легко, словно слышал зовущую музыку, звучащую в моей голове, и этот странный танец в тесноте моей комнаты словно сделал нас ближе друг другу — как будто упали все барьеры, исчезли границы.
Широкие ладони легли мне на шею, проскользили выше и обхватили лицо.
И поцелуй вышел тягуче-нежным, и сладким, и я пила этот поцелуй, ловила губами чужой язык, и ласкала его своим языком и сходила с ума, желая большего. Желая его всего.
И подхватив меня на руки, Вив отнес меня в кровать — что тут нести, два шага, но мое сердце колотилось, словно не два шага, а полмира, и дыхание сбивалось, и мы снова целовались — я снизу, Вив сверху, а между нами мое белье и его джинсы, и это так много, слишком много, всё, кроме нас с ним, здесь лишнее!
— Ты так много шутила про смазку, а я так и не купил, — пробормотал мне в губы Вив.
Смазка? Я сжала внутренние мышцы — ну… кажется, сегодня смазка и не нужна! Но если Вив хочет — то почему бы и нет?
— В тумбочке, в ящике.
Я говорила, и чувствовала губами его губы, и ерошила короткие волосы, наслаждаясь ощущениями, как они скользят под ладонями.
И то время, что понадобилось гросс Теккеру, чтобы найти смазку в ящике, показалось мне вечностью, потому что на это время он оторвался от меня.
И снова поцелуи.
И мне хотелось, хотелось так, что сознание плыло и восприятие расслаивалось
И Вив, стоящий на коленях мной, а мои ноги в чулках прижаты к груди.
Он отбрасывает в сторону мои трусики и выдавливает смазку из блестящего тюбика, и греет ее в ладонях.
Вот он наклоняется и касается кончиками пальцев моих половых губ. Пальцы в смазке легко скользят по коже, порождая волны предвкушения, бегущие по телу от этой точки. А потом пальцы раздвигают складки, и проникают внутрь. Чутко скользят и выходят, и снова погружаются, и снова выходят, и я стискиваю зубы, потому что мне хочется большего.
А Вив смотрит. Он ловит взглядом то мое лицо, то свои пальцы, и вид у него жадный, ему тоже хочется больше, и это, Шельма всё побери, хорошо.
Как же это хорошо! Его жадность, моя жадность, большой палец, ласкающий клитор, и два пальца, имитирующие толчки члена.
И то, как мне хочется выгибаться навстречу их движениям — тоже хорошо.
И я выгибаюсь. И кусаю губы. И стискиваю в кулаках простыню.
И хочу-хочу-хочу, как же я хочу, пожалуйста, Вив, пожалуйста, давай, сделай это, сделай мне хорошо, я же так хочу!
И он словно слышит.
Джинсы улетают куда-то к дверям, трещит фольга, Вив наваливается сверху, прижимается членом ко входу, и член в смазке, и это хорошо, и он входит в меня одним толчком. И выдыхает сквозь зубы с шипением. И заполняет прекрасно, восхитительно, намного лучше пальцев.
Вив, Вив, Вив! — Я сама не знаю, думаю я это про себя или кричу вслух, но он слышит, кажется, слышит, и сходит с ума, врывается в меня сильнее.
Вив, Вив, Вив! — Толчки яростные, неистовые.
Вив, Вив, Вив! — Я бьюсь ему навстречу, ловлю, мои ноги у него на плечах. Когда? Как? Я не заметила! Да плевать, на все плевать, пока так хорошо!
Вив, Вив, Вив! — Он впивается пальцами в мои бедра, насаживает меня на себя, сильнее-сильнее-сильнее! — И мы кончаем вместе, и Вив прижимаетсе ко мне, такой уязвимый, беззащитный и его дрожь переплетается с фейерверками, взрывающимися во мне.
И мне хорошо, мне так хорошо!
–
Вивьен гросс Теккер валялся в моей кровати, подпихнув под спину подушку и смотрел, как я болтаю в воздухе ногами в чулочках. Я валялась рядышком, пристроив голову ему на грудь, и смотрела туда же.
Чулочки были прекрасные, и стоили того, чтобы на них смотреть. Замечательные чулочки, и эффект от них восхитительный!
Вив и рассказывал, как сходил в магазин нижнего белья — на его нежную неокрашенную мужскую психику он произвел сильное впечатление.
— И консультант мне говорит, прикинь, “Красивое женское белье бывает двух видов — в котором удобно ходить, и в котором удобно только лежать!” — делился он со мной откровениями.
Я хихикнула, покачала ногами, вытянула носочки, любуясь узором на влажном после наших сексуальных этюдов кружеве, и поделилась с гросс Теккером откровением:
— С красивыми туфлями — та же самая история!
Запрокинула голову, удивившись повисшему молчанию.
Озадачено замерла, увидев Вива, со сложным выражением лица разглядывающего мои ноги.
И с хохотом обмякла на постели: кажется, я только что увидела, как у гросс Теккера рождается новый фетиш.
— Вот чего ты ржешь, ну, чего ты ржешь?! — Негодовал Вив, ползая по моей кровати на коленях и пытаясь найти свои трусы. — Сломала человеку голову, и ржет…
Трусы, несмотря на ограниченную постелью площадь поисков, не находились.
Теккеровская задница маячила у меня перед носом.
Красивая, круглая.
Выпуклая.
Аппети…
Так! Так, Кассандра, держи себя в руках! Кассандра, не сходи с ума!
Задница манила. Самовнушение работало плохо.
“Я сошла с ума,” — думала я, пытаясь себя остановить.
“Я точно сошла с ума!” — Думала я, будто со стороны наблюдая за тем, как тянусь вперед, наклоняюсь и слегка, но с наслаждением впиваюсь зубами в округлую, манящую ягодицу.
— А-а-а-а-а! — Заорал Вив.
Отскочил, развернулся, уставился на меня возмущенно, прикрывая ладонью пострадавшее место.
— Ты что творишь?!
— Но она такая краси-ииивая! — Словно со стороны услышала я свой голос.