Секс и ничего личного
Шрифт:
— Морель! — сказал мне гросс Теккер.
И еще кое-что сказал, совершенно непечатное.
Хорошо, всё-таки, когда комната надежно звукоизолирована, вот что я думаю по этому поводу.
— Всё, Морель, — зловеще рявкнул Вив, наругавшись вдоволь. — Ты попала! Я покупаю тебе туфли, и без разговоров!
— Да пожалуйста! — Высокомерно фыркнула я, откинувшись обратно на кровать.
Всё равно мне в этих туфлях, как и в чулках, дальше комнаты не ходить. А вот эффект мне понравился. Так что можно и уступить. Так уж и быть!
Глава 8
Каждый
Вернее, если уж быть педантично точной, просыпалась я не столько рядом с ним, сколько на нем, распластавшись, прижавшись, переплетясь. Были тому и объективные причины — на студенческой полуторке не особо и размахнешься, а для этой туши полуторка как односпальная. А были и субъективные — это было приятно.
Мне с ним было комфортно.
И сексом заниматься, и учиться, и болтать.
И спать вот.
Все же это, наверное, надо пресечь.
Как-то он тогда меня застал врасплох и я согласилась потому что была в растрепанных чувствах, а оно ишь ты, переросло в постоянную акцию…
Я вздохнула и украдкой, почти невесомо потерлась щекой о гладкую грудь.
Игнорируя будильник, Вивьен гросс Теккер дрых как младенец и проснулся, только когда я начала через него перелезать.
Возня. Щекотка. Мой писк.
— Вив, пусти! На пары опоздаем.
Шумно выдохнув мне в шею и в нее же сладко зевнув, гросс Теккер таки соблаговолил разжать ручищи.
Без них сделалось холодно и как-то тоскливо.
И от этого досадно.
“Мы же даже не позанимались вчера”, — вдруг отметил мозг.
Рамки нашего договора внушали мне чувство уверенности и стабильности, и его несоблюдение вдруг пошатнуло внутреннее — и без того, будет честны, шаткое! — равновесие.
Для меня это было важно.
Не знаю, заметил гросс Теккер обуявшую меня печаль-тоску или нет, но свалил дисциплинированно и быстро, едва стоило ему намекнуть, что дама с утра не в настроении. Хороший кому-то муж достанется. Когда надо, он вот тут со своим вкусным, красивым, теплым, когда надо — фьють и нету никакого мужика!
Эта мысль почему-то еще больше испортила настроение.
Ладно, Кассандра, харэ хандрить. Встряхнулась и вперед!
—
Печаль-тоска оказалась краткосрочной, самовнушение и на этот раз подействовало, позволяя влиться в рабочий процесс. Пары, работа, опросы бывших клиентов Луизы, о которых знала Эва…
Ничего сильно внятного они, к сожалению, не дали кроме подтверждения, что деньги у нее все-таки должны были быть. Часть работ она успела выполнить, другую часть по договору с теми, кто был согласен сделала средненько, пусть уже и после внушения ректора, но так чтобы к нанимателям не подкопались.
Зная о том, что я сама занималась подобным (и занималась бы, если бы не…) студенты особо не таились, что, конечно, был плюс. Но куда делись деньги Луизы и кому могло понадобиться
А может Амайя права и у нас убийство на любовной почве? Как-то быстро я отмела эту версию. Ну допустим с беременностью это все же перебор и драматические страсти, но мог у нее быть парень? Теоретически?
Теоретически, конечно, мог. Луиза девушка ухоженная, не дура… допустим закадрила кого-то, а потом появился другой вариант, поперспективнее, и…
Нет. Это фантазии, оставим эту область капитану Ламберу, он в ней специалист. Мне нужны факты!..
Я возвела глаза к небу, надеясь что на меня снизойдет озарение. Или упадет факт.
Но вместо того и другого на меня обрушилось приглашение в деканат.
А за ним получасовая лекция от мсье терр Мулья о моей безответственности, о том, как он не ожидал и как разочарован.
До деканата дошли новости о том, что я незарегистрированный маг.
На самом деле на мою магию декану было глубоко наплевать. И, судя по тону, в выдвинутые мне обвинения он верить не торопился. Но…
— Мадемуазель Морель, в конце концов, вы будущий служитель закона, привычка следовать ему даже в тех случаях, когда закон носит рекомендательный характер, должна укорениться в вас намертво! Вы хоть понимаете, что в данной ситуации вы сами себя подставили просто потому, что поленились заполнить пару бланков?..
Я слушала молча, с подобающим виновато-осознанным выражением на лице.
Глаза только почему-то слезились. Надеюсь, я не слишком часто моргала, хлопанье ресницами выглядит скорее глупо, нежели осознанно.
Это все было ужасно обидно.
Я ведь не поленилась.
Это все нечестно.
Несправедливо.
В холле я замерла и уставилась на статую.
Лицо у богини в этот раз было еще более сволочным. Как будто даже ухмыляющимся. “Несправедливо, говоришь?.. Ну-ну”.
Звонок телефона прервал мои попытки мысленно оправдаться хотя бы перед ней.
Дядя.
Один неотвеченный вызов. Второй…
На третий я все же собралась с духом, запретила себе быть прячущим голову в песок страусом (все равно вытащат из этого песка за шкирку, так лучше уж я сама!), и ответила на звонок.
–
Насколько мне не хотелось отвечать на этот звонок, настолько мне не хотелось идти на встречу. И на самом деле, я бы отказала дяде Квентину, потому что сейчас было ну как-то совсем не до него, но…
Он обещал мне деньги. Сказал, что вернет все, что мне полагается за квартиру и разберемся с самой квартирой, и что-то там еще. И я согласилась. Голос его звучал уверенно, а деньги, как ни крути, это аргумент для повышения родственной любви, как бы это цинично ни звучало.
Встречу на этот раз дядя, правда, назначил не в кафе, а на улице, предложил прогуляться, подышать свежим воздухом, а то я наверняка за своими книжками света белого не вижу. И теперь мы шли по одной из центральных аллей, где так много людей, но абсолютно никому до тебя нет ни малейшего дела.