Сексуальная жизнь в Древнем Риме
Шрифт:
Тем же духом пронизан и монолог Чести (xiii, 281 и далее):
Из-под высоких небесЧесть взирает на мир, вгоняя трепет в сердца предавших ее.Голос негромкий ее тайно звенит в их ушах:«Острые бросьте мечи! Вспомните про свой долг!Не запятнайте вы Честь – она сильнее царей.Кто разрушит священный союзВ смутные времена, надежды друга предав,Да будут тогда ему жизнь, семья и родной очагМучением навсегда: не будет покоя он знатьНи на земле, ни на воде. Станут пыткою день и ночьВ бегстве от Чести разгневанной и сурового мщенья ее.В этих словах выражается почти что христианское отношение человека к человеку: несложно понять, почему исследователи постоянно утверждают, что наиболее подлинные христианские доктрины в конечном счете развились из римского стоицизма. В «Пунике», посреди заполняющих ее кровожадных описаний мучений и смертей, встречается много благородных и гуманных призывов, а нам известно, что ее автор был другом стоика Корнута, которого мы уже встречали как учителя и друга Персия. Даже и сегодня мы можем подвести итог словами Риббека: «Поэма дышит дружелюбным и просвещенным духом, а ее автор вдохновлялся теми принципами, которые привели к величию Рима». Следует уточнить, что дух дружелюбия впервые явился в стоической философии и что своим возвышением Рим обязан совсем другим принципам.
Третий эпический поэт домициановской эпохи – Стаций. Он родился в Неаполе, но в юности переехал в Рим, где получил прекрасное образование. Чтение не сделало его моралистом: он принимал мир таким, каков он есть. Его интересы и чаяния лежали в пределах императорского двора, и он добился популярности в домах богатой знати благодаря своему поразительному таланту к изящным импровизациям. Он мог мгновенно сочинить прелестное стихотворение на любую тему – от воспевания красот залива Сорренто до первой стрижки императорского пажа Эарина; по просьбе знакомого он мог написать изысканную свадебную песню, полную мифологических аллюзий, или патетическую элегию на смерть родственника. Эти милые безделки он собрал позже под названием «Сильвы»; мы рассмотрим их чуть ниже.
Стаций особенно прославился своей эпической поэмой «Фиваида», в которой со всем формальным мастерством Серебряного века переосмысливается старый греческий миф о семерых против Фив. Этот сюжет Риббек называет «мелодрамой о преступлениях и кровопролитиях». Поэма не выдерживает сравнения с любимым национальным эпосом римлян, «Энеидой» Вергилия, хотя Стаций уверяет сам себя, что создал нечто почти столь же великое. Тем не менее, среди битв и ужасов в поэме попадаются сцены, несущие в себе характерный шарм других произведений Стация. Вот, например, монолог юного героя Партенопея, еще совсем мальчика, – он описывается со всем изяществом и нежностью, какие под силу Стацию (iv, 251 и далее):
Ликом прекрасней его из идущих в суровую распрюНе было – так в нем цвела благодать красоты превосходной,И не отсутствовал пыл, – когда б только возраст был крепче!В ком из властительниц рощ, из богинь, посвященныхпотомкам,В ком из древесных божеств не зажег он страсти великое пламя?Видя, как отрок в тени меналийской траву приминаетЛегким касаньем шагов, сама Диана прощалаПрежней сопутнице (так говорят) и диктейские стрелыВ туд амиклейский вложив, ему рамена оснащала.Дерзкою к Марсу пронзен любовью, он устремилсяВ битву, горя услыхать рога, и пылью сраженьяРусую прядь осквернить, и, врага поразив, воротитьсяС пленным конем: постылы ему дубравы, и стыдно,Что человечьей досель не прославил он стрел своих кровью [101] .101
Здесь и далее цитаты из «Фиваиды» приводятся в переводе Ю. Шичалина.
Он снова появляется в песне vi, 561 и далее:
…Партенопея АркадцаКличут, и вспыхнувший шум по кругам переполненнымбродит.Матери бег знаменит: кому Аталанты МенальскойРедкая слава и шаг неизвестны, которого былоНе одолеть женихам? Знаменитая матерь и сынаОбременяет, но тот – и сам знаменит: безоружнымГоном (молва говорит) оленей в ликейских долинахОн добывал и бегом настигал запущенный камень.Ждали его, и он, наконец, меж толпою летучимШагом мелькнув, разомкнул хламиды злато витое.Тело его блеснуло, и вся обнаружилась прелестьЧленов: и развитость плеч, и персей не меньшая гладкость,Чем у ланит, – и лицо померкло в сравнении с целым.Сам он, однако, хвалы красоте презирает и гонитПрочь восхищенных. Но вот он к Палладиной горсти сознаньемДела прибег и – померк, натершись жирной оливой…Смерть этого юноши трогательно описывается в одной из следующих книг поэмы.
Поэма верна своей эпохе. В ней непрерывно встречаются сцены преступлений и кровопролития. Важный пример – убийство лемноссцев их женами, описанное в книге v. Лемниянка Поликсо поднимает своих подруг на борьбу с мужской несправедливостью словами, напоминающими нам об аристофановской Лисистрате (v, 104 и далее):
Страшную месть по внушенью богов и заслуженной скорби,Вдовые, вам – о, крепитесь душой и пол свой забудьте! —Ныне, лемниянки, я предлагаю. Коль горько пустыеВечно дома охранять и следить, как вянут позорноВ долгих слезах и юности цвет, и бесплодные лета, —Верьте мне, я – дорогу нашла (и знаменья были!),Как обновить Венеру; но вы преисполнитесь силы,Равной страданьям, и в ней я должна быть уверена твердо.Третья белеет зима, – кто узы брачные носитИли на ложе почтен потаенном? Чью грудь согревает Муж?И страдания чьи лучине возможно увидеть?Или же чьи-то мольбы, признайтесь, в законные срокиВдруг понесли? – Но один сопрягаться и зверю, и птицеСпособ. О немощь, увы! Но грек для отмщенья возмог жеДевам – отец – вручить мечи и, великим страданьямРадуясь, юношей сны беззаботные кровью окрасить?Ее речь вдохновляет женщин принести ужасную клятву убить мужей (v, 152):
В лиственной роще… – сия высокую кладку МинервыРоща густая с земли укрывала, а сверху давилаМощная круча, и свет погибал от мрака двойного —Здесь освятили союз: Энио браннолюбая, клятвуТы принимала, с тобой – Церера подземная; вышлиСтикса богини, раскрыв Ахеронт; но тайная всюдуК битве Венера влекла, жгла Венера, Венера ярила.Тут же и кровь пролилась: супруга Харопа выводитСына, – к нему подступив и десницы с жадным железомВсе как одна устремив, удивленное сердце пронзают,Сладостное совершить злодеянье живою клянутся Кровью, и свежая тень над матерью реет кругами.Мужья возвращаются домой, ничего не подозревая (v, 186):
Расположившись в домах и в рощах священных укрывшись,Яствам богатым мужи предавались, до дна осушалиЕмкое золото чаш и неспешно стримонские битвы,Или Родопу, иль труд, снесенный под Гемом студеным,Перечисляли меж тем. И жены, преступное племя,С ними, сплетясь меж веселых пиров, с превеликой охотойВсе возлегли: в последнюю ночь дала Киферея(Кроткая!) женам мужей и за долгое время – недолгийМир бесполезный и пыл последний вдохнула в несчастных.