Секториум
Шрифт:
Второй Коридор ставит перед собой задачу прямо противоположную Первому — убраться с планеты подальше, насколько позволит ее ресурс. Главная проблема в том, чтобы ресурс не закончился раньше, чем стартует корабль с будущими поселенцами. В этом Коридоре темп особенно важен. Если уж оставлять от Земли пепелище, то только ради того, чтобы освоить новую среду обитания.
Началом процесса на Земле можно считать пресловутую НТР. Примерно в то же время отмечен рост социапатии. По примерным подсчетам, к концу Коридора этот процесс должен свести на нет саму идею человечества,
Из расплывчатых формулировок ничего определенного не вытекало. В Секториуме была одна дежурная версия, объясняющая феномен: будто бы индивидуальная ментальная природа человека попадает в сильную зависимость общей ментосферы социума. Что эта зависимость иногда подавляет активность отдельных особей, вместо того, чтобы стимулировать ее. Миссия Веги не имела ни полномочий, ни оборудования, чтобы проработать техническую сторону проблемы. Для каких целей здесь формируется этакий «гомо-индеферентус», так и осталось неясным. Как, впрочем, неясно, стоит ли эта специфическая проблема того внимания, которое готов уделить ей шеф.
Незадолго до моего появления в Секториуме, Алена разработала тесты, выявляющие социапатов, и мне подсунула. Удивительно безобидная анкета. Ни за что не поймешь, что именно хочет узнать о тебе психолог, и результат, соответственно, не подделаешь. Вот, допустим, вопрос: «Что вы возьмете с собой в дальнюю дорогу: книгу, подушку или игру?» Логично, что социапат должен предпочесть подушку. Однако ничего подобного: книгу и только книгу. Притом, совсем не обязательно, что он станет ее читать. Игру возьмут нормальные люди с уравновешенной психикой и хорошим аппетитом. Подушку предпочла только я. И то после того, как на собственном организме почувствовала, что такое «дальняя дорога».
По возвращении в офис, Индер меня осмотрел и поставил диагноз: глубокий сон. По одним источникам, сон продолжался неделю, по другим — две. Сначала я спала на офисном диване. Потом меня перенесли в гостиницу при лаборатории, чтобы не портила интерьер рабочих кабинетов. Потом снова выложили на стол Индеру. Мое состояние начинало внушать тревогу. Вега заподозрил «космическую кому», в которую с непривычки впадают начинающие путешественники. В этом состоянии организм теряет контроль суток. У землян оно похоже на летаргический сон. Разницу на глаз не определить.
— В каком порядке она принимала снотворное? — спросил Индер. — Я должен знать точно.
Шеф только развел руками, не будучи уверен, что я четко следовала инструкции.
— Тогда ее лучше не трогать, — решил Индер. — Навредить успеем.
И я продолжала спать у него в лаборатории, где землянам, запрещалось находиться даже в коматозном состоянии. К моему телу имели постоянный доступ сочувствующие наблюдатели, но наш единственный, вечно занятый биотехник не имел ни одной приличной идеи насчет моих ближайших перспектив.
— Надо повторить химический сканер, — предложил Адам, но Индер даже не стал реагировать на такую глупость. — Или отправить в Сиги.
— Нет, — запротестовал Миша, — она достаточно прогулялась. Пусть спит здесь.
— Так может продолжаться всю жизнь, — пугал его Адам. — Или ты интересуешься этим безжизненным телом?
— Индер, — предупредил Миша, — в Сиги я ее не пущу.
Индер считал ниже своего достоинства участвовать в бессмысленной болтовне. Тем более что столпотворение в рабочем пространстве действовало ему на нервы. Меня выкатили в офисный медкабинет и поместили в углу, чтобы не мешалась в проходе.
— Давай поднимем ее и потрясем, — кинул идею Адам.
— Лучше отнесем под холодный душ, — предложил Миша. — Так будет интереснее.
— Миша! — строго предупредил шеф, услышав разговор в селектор. — Держи себя в руках!
— Разве я похож на некрофила? — возмутился Миша. — Что значит, «в руках»? За кого ты меня принимаешь?
— Миша! — сердился шеф.
— Что опять, Миша?
— Язык свой тоже придержи. Ирина может все слышать.
Настал момент, когда терпение Индера лопнуло, и он обратился к коллегам с классической фразой: «Будьте любезны, выйти отсюда вон!»
Миша с Адамом покинули его владения без энтузиазма, переместились в кабинет шефа и там продолжили обсуждать нюансы моей временной нетрудоспособности, заглядывая в лабораторию сквозь прозрачные стенки. Индер накрыл меня белой простыней, колпаком от камеры воздушного фильтра, и пообещал, что если в течение суток не будет изменений, он займется мною вплотную. Теперь я спала, как невеста в гробу, дожидаясь назначенного часа. Но, то ли от предчувствия, что мною займутся, то ли от обилия пошлостей, сказанных над моим «саркофагом», я успела прийти в себя до истечения срока.
— Привет! — сказал Миша, склонившись надо мной. — Я тебе цветы принес с лабораторных клумб, только не знаю, как дарить? Чет или нечет?
В тот момент я поняла, что вернулась домой, и узнала маргаритки, которые Индер разводил в тайных оранжереях, и над которыми трясся, как над святыми реликвиями.
— Теперь они оба побывали в царстве мертвых, — прокомментировал Адам. — Только Мишкин одной ногой, и Ирина — во сне.
Моим чудесным пробуждением все были удивлены.
— Ты помнишь, в каком порядке принимала пилюли? — спросил шеф, и, когда я призналась в своем вероломстве, виновато обернулся к Индеру. — Я думал, она умная девушка…
Моя попытка слезть со стола и уйти домой была пресечена на корню.
— Будешь дергаться, — предупредил Миша, — будешь уколота иглой.
— Как в больнице, — подтвердил Индер и продемонстрировал шприц.
— Тем более, — добавил Адам, — что дергаться тебе некуда. Мы сдали твою хату.
Он кивнул на вещи, сваленные в конце коридора, в которых я узнала свой чемодан.
— Короче, — объяснил Миша, — мы с товарищем Беспупочным решили подняться на квартирных аферах…
— То есть, как сдали хату? Вы ополоумели? Я же за полгода вперед заплатила!