Секториум
Шрифт:
— От дома не отходи, — попросил он. — Будь на связи. Как только вернется шеф, расспроси его обо всем.
Он был уверен, что в приватной беседе шеф выложит мне все. Шеф же, как назло, застрял у Алены. На дворе было лето. Я раскрыла окна, обошла дикие заросли огорода. Сарай был заперт снаружи ржавым замком. Новый соседский забор переехал на мою территорию, отхватив полметра угодий, и я стерпела это со спокойствием флионера. В кустах одичавшей малины валялись чьи-то штаны, не похожие на те, что мог бы носить преподаватель мехмата. Штаны выглядели неказисто, и мой дедуктивный аппарат подсказал, что
Пока я размышляла, как противостоять угрозе, в калитку кто-то проскользнул. Молодая особа, которую я не разглядела издалека, бесцеремонно направилась к крыльцу. Я — за ней, и только вблизи узнала Анжелу.
— Здравствуйте, — сказала она с достоинством.
— Здрасьте, — ответила я примерно тем же тоном и полюбовалась своим отражением в грязном стекле: замарашка рядом с королевой.
Анжела грациозно спустилась с крыльца. В свои годы она ни капли не постарела, даже не сменила прически, только детское очарование уступило место светским манерам.
— Могу я видеть Ксению? — спросила она.
— Мне самой хотелось бы ее видеть. Может, вы подскажете, где искать?
Взгляд Анжелы выразил скепсис.
— Галкин тоже пропал?
— Позвоните ему…
Я предложила телефон, но ее величество не собиралось тратить время на бывшего поклонника. Она желала придушить его лично, и подозрительно глядела на раскрытые окна.
— Зайдите. Дверь открыта, — пригласила я.
Анжела только сухо попрощалась и пошла к дороге, где ее ожидал «Мерседес» с затемненными стеклами.
— Попросите ее позвонить, если появится, — сказала Анжела, прежде чем сесть в машину.
— Непременно, — пообещала я. — Это будет первое, о чем я ее попрошу.
«Мерседес» отчалил, а я осталась у дороги, словно просящий милостыню на пути королевского кортежа. На мне была рваная рубаха, из которой вырос Имо, тертые джинсы и кеды, пережившие развал Советского Союза. На голове творился кошмар после бессонной дороги, но это еще ничего. Главный кошмар заключался в том, что все это время я продолжала держать в руках трусы, выброшенные в старый малинник, и очнулась только когда поздоровалась со старшим Панчуком. Слегка поддав по случаю выходных, он волокся в магазин за добавкой, и расплылся в улыбке, увидев меня.
— Приехали что ли? — спросил Панчук. — Ага, вижу, что приехали. Уборкой занимаетесь? Ага, вижу, что уборкой.
Уборкой я занималась до ломоты в спине, до первых признаков радикулита, и остановилась, когда вспомнила, что Индер на Блазе. Лечиться у Гумы было опасно. Он слишком любил лечить. Анализ обстановки укрепил мою уверенность в том, что Ксюша в верхнем доме почти не жила, бегала с работы и на работу, да и смешно было после ссоры с шефом искать ее там, где развешаны секторианские «видеогвозди».
На уборку в модуле не осталось сил. К тому же, я не потеряла надежды отыскать беглянку и привлечь ее к наведению порядка.
— У меня все паршиво, — сообщил по телефону Миша. — Ты смотрела сарай? Чердак проверила? Она могла вырубить камеры. Я ее научил.
— Нашел, чему научить ребенка.
— Я звонил шефу, он не хочет говорить вообще. Сказал, найди ее и расспрашивай. Позвони ему ты.
— Лучше ищи Ксюху.
— А я что делаю? Сейчас приду, обыщу твой курятник, — пообещал он.
Обломки тренажера я выставила у лифта, диски сложила в ящик и отнесла туда же, в надежде, что Миша появится и заберет свой хлам. Туда же я подтащила аппаратуру. Кухня сразу стала просторнее.
В саду все было как в день отъезда. Похоже, Гума заходил садовничать, но почему-то не боролся с крапивой. Наверно, принял ее за культурное растение. Или крапива отстояла свои права в поединке с его голыми руками. Углы павильона заросли по пояс и скрыли тропинки, которые Имо в детстве выложил плиткой. Я осмотрелась. В воздухе стоял едва уловимый запах дыма. Не то от костра, не то от горелой проводки, — нанюхавшись герметика, я перестала различать нюансы, но насторожилась. Облачко тумана висело у грота, который маскировал электрощит. В детстве там укрывался Имо, когда играл с Мишей в прятки. Он сообразил, что сильное электромагнитное поле сбивает с толку поисковый прибор, которым Миша вероломно пользовался. С тех пор тропинка к гроту утонула в земле и заросла сорняком.
Определенно, дым шел оттуда, но пожарный датчик не работал. Я взяла телефон, чтобы сообщить в лабораторию, как вдруг что-то шевельнулось в крапиве.
— Буля! Кыс-кыс… — позвала я и вспомнила, что Булочка осталась на Блазе. — Эй, кто там? — из зарослей сверкнула пара зеленых глаз. — Ксюха?
Ксюха смотрела на меня в ужасе, соображая, что происходит. Видение перед ней или реальный объект? И что ей ждать? Вечер большого ремня или долгожданное вызволение? Она была бледна, измождена и напугана. Волосы стояли дыбом, в дрожащих пальцах дымилась папироса из старых запасов Юстина. На мое счастье, в сад вошел Миша. Он не успел ничего сказать, потому что Ксюха с воплем «Борисыч!!!» кинулась сквозь крапиву ему на шею.
Пока папа с дочкой утешались друг дружкой, я успела убраться на кухне, сделать чай, и готова была рухнуть от усталости. Миша накрыл Ксюху одеялом и усадил рядом с собой на диван.
— Девочка моя, — жалел он ее. — Бедная моя, несчастная. Больше никогда тебя одну не оставлю.
Ксюша набросилась на варенье, принесенное из верхнего дома, словно все это время ничего не ела. Возможно, так и было. Миша чуть не прослезился, стал звонить по конторам, развозящим еду, и делать заказы. Чего только не было в тех заказах. Я и не подозревала о существовании таких блюд. Не исключено, что их надо было везти из Парижа. Поэтому я еще раз обыскала модуль, но не нашла ничего съедобного, кроме печенья, которое Ксюха просто не заметила.
— Что произошло? — спросила я Мишу. — Она рассказала?
— Расскажет. Никуда не денется, — ответил он, поглаживая ее взлохмаченные кудри. — Правда, моя куколка?
Ксюха отрицательно замотала головой, поскольку рот был забит печеньем.
— Дай ей придти в себя.
— Придет в себя и расскажет, — уверял Миша.
Ксюха замотала головой еще сильнее.
— Мама просила тебя позвонить.
— Перебьется, — ответила она, запивая печенье чаем.
— Она искала тебя, беспокоилась…