Секториум
Шрифт:
— Кто?
— Не знаю. Но тот, кто это сделал, откатил время на пятьдесят лет назад. Переборщил, блин… включил тебе чужую память. Тебя-то еще на свете не было. Вот почему шеф тогда не нашел… Блин, Ирка тот, кто это сделал, полный «чайник» в управлении парусом. Отвечаю! Флионер бы не облажался, фрон — тем более… — Миша нахмурился.
— Думаешь?
— Черт его знает… Не, ламер, сто процентов… Ламер в космосе хуже аборигена.
— Что будем делать?
— Молчать. Вернусь домой, займусь математикой. Я же математик по природе души, а чем приходится заниматься… Спорю на что угодно,
— Временной поток?
— …Что время — не философия, что оно имеет реальные параметры, на которые можно реально влиять.
— Правильно, — согласилась я, — математика объясняет природу времени, физика — природу пространства. Философия объясняет то и другое тем, кто не знает физику с математикой.
Миша переварил информацию и ухмыльнулся.
— Кто-то из древних? — спросил он.
В его абсолютно пьяной голове, где флионы смешались с парусами, вдруг наступило просветление. Последнее… перед полным погружением во мрак.
— Сириус, — ответила я. — Цитата из неопубликованной книги, которую ты все равно бы никогда не прочел.
— Сириус, — удрученно повторил Миша. — Что он делал, твой Сириус, кроме того, что болтал языком? Он хоть раз в жизни сделал что-нибудь реальное? Существенное? То, что можно употребить с пользой для человечества, о котором он так печется?
— А ты?
— А что я? Я не знаменитость криминальных масштабов. Я скромный хакер, который халтурит на инопланетян. Кто я для его человечества? Почему я должен для него что-то делать? Не… Я не по этой части. Мы сюда приперлись зачем? — спросил он и посмотрел на меня блуждающим взглядом. Наверно я плавала с приличной амплитудой, потому что Мишу повело вбок.
— Что с тобой? Сердце?..
Таким пьяным я не видела его никогда.
— Зачем я здесь? — повторил он. — Чтобы найти чертовых фронов? Так вот, теперь я знаю, как их найти.
— Как?
Миша не ответил. Он упал на матрас и закрыл глаза. Откровение от Михаила закончилось. Мы возвращались в Галактику.
Глава 14. КСЮШИНА ТАЙНА
«Математика объясняет природу времени, физика — природу пространства. Между этими полюсами — остальные науки. Чем больше их придумает человечество, тем дальше разойдутся полюса. Чем больше наук сольется воедино, тем ближе они сойдутся. Это есть дыхание разумного космоса, сообразующее и соединяющее в себе сущее, потому что в природе нет хаоса. Есть порядок вещей, для которого мы не изобрели наук, потому что не нуждались в них, потому что имели в душе своей веру, связующую полюса абсолютным смыслом, который есть само бытие. Веру, которая позволяет нам постичь истину сердцем своим раньше, чем ученые вычислят ее суть. И если б это было не так, мы бы не видели вокруг себя ничего, кроме хаоса».
— Читаешь? — спросил Миша, подкравшись сзади. — Сировы проповеди, конечно? В гостиницу заселиться некогда…
Я погасила экран. Над Блазой поднималось Синее Солнце. Мы застряли в пересадочном фойе космопорта, ожидая транспорт на Лунную Базу. Челнок должен был зайти в порт до Красных суток.
— Смотаюсь-ка я в архив, пока то да се… — сказал Миша, — пока мне допуск не аннулировали.
— Изучаешь историю вопроса?
— Хочу убедиться, что истории нет. С чего бы это Сиру пришло в голову рассуждать о математике? Почему он никогда не говорил об этом со мной?
— Разве стал бы ты с ним говорить?
— О серьезном — конечно.
— Разве с тобой можно говорить о серьезном?
— Да что ж я, такой бармалей? Мне надо точно знать, что он не начитался Сигирийских сказок. А если начитался, надо выяснить, каких именно. Эта проблема меня возбуждает больше, чем женщины.
— Ты просто постарел, Миша.
— Думаешь?
— И поумнел.
— Наверно, — согласился он и собрался идти. — Кстати, проследи, чтобы святые мощи не положили нам в багажник. Что-то я не заметил у сигов энтузиазма это лечить.
— Почему нельзя лечить на Земле?
— Ему ж еще «крышу» ремонтировать, — напомнил Миша и постучал себя по голове, чтобы мне стало ясно и очевидно. — Соображать надо. Вдруг наша ментосфера раздавит ее совсем.
— Индер разберется, — сказала я и справилась о прибытии челнока.
Диспетчер уверял, что челнок уже на орбите, что Индер выехал лично и сам найдет нас, как только ступит на Блазу. Я читала, пока не появился Джон. Он, также как Миша, выяснил, что за рукописи у меня в руках, потом предложил перебраться в гостиницу.
— Кажется, мы никогда не доберемся до дома, — ответила я. — Найди Имо. Нам скоро в карантин.
— Он не идет на Землю, — сообщил Джон. — Он будет позже, когда уладит дела.
— Какие дела?
Джон отвел взгляд.
— Я тоже задержусь, потому что надо пройти тест. Я подумал, что мне придется изучать фазодинамику. Раньше я считал, что можно обойтись, но если серьезно работать с такими планетами, как Земля, то школьных уроков мало.
— Конечно, — согласилась я. — И все-таки, что за дела у Имо? Только не говори, что он тоже решил учиться.
— Нет, — сказал Джон, краснея и переходя на шепот. У него… Как это сказать по-русски, не знаю…
— Скажи по-английски.
— Не знаю, как по-английски. Я пойду, посмотрю словарь…
— Джон! Скажи на «сиги», у меня с собой «переводчик». Немедленно говори, что случилось, — разволновалась я.
— Женщина случилась.
— В каком смысле «женщина»? Причем здесь Имо?
— Ну, я не знаю, как сказать…
— Джон, не морочь мне голову!
— Девушка здесь его… — выдавил из себя Джон и замолчал, представил, как ему влетит от брата за болтовню.
— Он помчался к девушке?
— Нет же, говорю тебе. Девушка здесь. Правильно сказать, он помчался от нее.
— Как это?
— Вон она, Морковка! На балконе стоит. Только не оборачивайся сразу.
Я едва не свернула шею. За нами, на галерке пересадочного зала, в самом деле, находилась девица. Рослая, глазастая и длинноногая. Типичная альфийка с целеустремленным не моргающим взглядом.
— Она его караулит, — объяснил Джон. — Нахалка такая.
Дар речи оставил меня. Девица была атлетически сложена, одета в сплошное трико и вязаную шапочку типа кастрюли, к которой крепилась искусственная коса, рыжая, точно как Булочкина спинка. Одно слово — Морковка.