Секториум
Шрифт:
— Вега отправился в диспетчерский узел узнавать твой маршрут. Он тебя заждался.
— А Миша?
— С Мишей все в порядке, — успокоил меня Индер, — хорошо ест, много работает. А у тебя вид не очень… — он оглядел меня, словно просветил рентгеном. — Плазма светится. Тебе чем-то разбавили кровь?
Мое сердце екнуло, и Индер не мог этого не заметить.
— Ничего страшного. У меня кровь шла из носа.
— Иди-ка на сканер, — засомневался Индер.
Я покорно легла на медицинский стол. За время моего отсутствия кактус на сканерной
— У меня с детства кровь из носа идет. Это наследственное…
— Не моргай, — попросил Индер, — не болтай, не дыши.
Луч прошел по глазам и отправился дальше, «нарезать» ломтями мои внутренности на экране монитора.
— Ты облучилась…
— Нечаянно, — сказала я.
— Где?
— Не знаю.
— Сильно облучилась. Вечером будешь лежать в камере.
— Ладно.
— Если не сойдут изотопы за сеанс, буду делать химическую коррекцию.
— Делай.
— Мне надо взять на анализ плазму.
— Бери, пожалуйста, Индер, хоть прямо сейчас.
Индер выключил сканер.
— Что с тобой?
— Все прекрасно. Хочу переодеться и прогуляться. Мне можно выйти наверх?
— Да, — сказал Индер и отправился в кабинет к шефу. Я последовала за ним. — Переоденься и прогуляйся к Алене, — он выгреб из стола охапку российских денег и отдал мне. — Возьми все. Такси теперь неохотно идет за город.
— Что случилось? — испугалась я. Индер занервничал. — Она разбилась на машине?
— Нет, но будет лучше, если ты к ней поедешь.
Я была уверенна, что Алена треснулась на своем новом джипе, который Петр преподнес ей в подарок к тридцатилетию. У меня сразу появилось дурное предчувствие, как только я увидела этот громоздкий черный «самосвал». Алена была от него без ума, и слушать никого не хотела. То же самое предчувствие не покидало меня на протяжении всего пути, и отпустило лишь в тот момент, когда я узнала издалека «самосвал», в полном ажуре стоящий у гаражных ворот. Потом я узнала Володю с измерительной рулеткой, прогуливающегося по крыльцу. Стекло парадной двери оказалось разбитым.
— О! — сказал Володя, увидев меня. — Какими судьбами?
В холе, забившись под одеяло, сидела Алена, растрепанная и зареванная. Ее рука была замотана бинтом. У меня опять екнуло сердце. Рядом сидел Олег Палыч, размешивая в чашке таблетку и, пытаясь по ложечке влить раствор в свое капризное дитя. Алена фыркала, вертела головой, но, увидев меня, преобразилась:
— Вот она, полюбуйтесь! — воскликнула Алена. — Явилась, не запылилась. Чего тебе надо? — она отвела от себя руку Палыча вместе с чашкой и выбралась из-под одеяла. Какого черта ты вернулась в наш милый гадюшник, я спрашиваю?
— Тихо, тихо… — увещевал ее Олег Палыч, и укрывал одеялом.
— Нет, пусть ответит! Пусть объяснит… Нагулялась, да? Соскучилась?
Олег Палыч виновато обернулся ко мне. Голова закружилась, перед глазами поплыли разноцветные пятна, я стала восстанавливать события последних дней, подозревая, что случилось нечто, гораздо более ужасное, чем мне казалось.
— Ничего, — ответила я, — пусть скажет, — и не узнала свой голос.
— Я скажу! — подтвердила Алена. — Еще как скажу, и нечего затыкать мне рот. Ты что, не видишь, что происходит?
На крики, из кухни выбежал Адам:
— Ну, что опять? Что ты разоралась? Ирина здесь причем?
— Пошел вон!!! — рявкнула Алена, и Адама вынесло в коридор.
Олег Палыч продолжил накрывать ее голые лодыжки.
— И ты, Олег! Нечего меня окучивать! Ступай к себе!
Олег не ушел. В дверь просунулось несколько физиономий, желающих убедиться в том, что Алена не станет меня убивать.
— Зачем ты вернулась? — спросила она спокойнее. — Ты не знаешь, что таким, как мы, на Земле не место? Таких, как мы, здесь быть не должно! Ты понимаешь, что шанс бывает раз в жизни, и ты опять его упустила. Сколько жизней тебе надо прожить, чтобы поумнеть?
Я не знала, что ответить. Я понятия не имела, что случится, если вдруг я начну реагировать на странности, происходящие вокруг меня. Мне надо было убедиться, что я на Земле, только убедиться, а потом пусть бьют, хуже не будет. Мне надо было только понять, что я не сплю, но под ногами хрустели осколки стекла и бинты на руках у Алены светились в полумраке зашторенной комнаты.
Она сделала попытку спрыгнуть с дивана, но Палыч схватил ее. К нему присоединился Адам. Как они урезонивали Алену, мне видеть не позволили. Можно было только догадываться по доносящимся из комнаты крикам: либо они ломали ей кости, либо она откусывала им носы.
Володя вздохнул и пошел в гараж, потрясая стеклорезом. Я забрела на кухню, и, увидев Петра в обществе бутылки, стала приходить в себя. Петр откупоривал коньяк, не дожидаясь счастливой развязки.
— Примешь? — спросил он.
— Я на изотопах.
— Заходи, — он вынул из шкафа две мелкие рюмочки. — Под изотопы хорошо пойдет…
Среди кухни лежала сметенная в кучу горка битой посуды. На стене застыли свежие капли крови. Петр подошел, разминая плечи под лоснящейся кожей пиджака, установил емкость с коньяком в моих дрожащих пальцах и жестом указал, в какое отверстие головы его следует влить. Так я и сделала, к его бесспорному удовольствию, но крики из комнаты от этого тише не стали.
— Да ну… — махнул рукой Петр. — Обычное дело. Вега отлучился. При Веге она бы себе не позволила… паршивка такая! Хоть бы о матери подумала.
— Врача надо вызвать…
— Не надо! — Петр недоверчиво поглядел в мою сторону. — Не надо врача! — и вернулся к бутылке.
— Отвяжись! — кричала Алена. — Дай поговорить с человеком!
Олег Палыч устроил торг:
— Сейчас ты выпьешь лекарство, и мы уйдем, — настаивал он. Алена еще мотала головой, но в глубине души уже согласилась. — Пока не выпьешь… — грозил Палыч и вливал в нее содержимое чашки, пока чашка не опустела.