Секториум
Шрифт:
— Иди за мной на Флио, — предложил Птицелов, и я пошла в офис за своими товарищами.
В кабинетах было темно. Только хозяйство Индера сияло в конце коридора, высвечивая внутренности помещений. У компьютера шефа я заметила три светлых пятна: одно — проблески работающего экрана, два других — улыбающиеся физиономии Миши и Андрея.
— Что это вам так весело? — спросила я. В сером поле двигалась картинка звездного неба. — Я-то думала, они порнографию смотрят.
— А это разве не «порнуха»? — спросил Миша, указывая на проплывающую мимо звезду. — Такой параллакс…
— Кто?
— Анджей, объясни девушке, кто такой параллакс.
— Эти малые галактики в созвездии Льва, — объяснил Анджей, — ведут себя так, будто они ближайшие
— Запись с наших радаров? — уточнила я.
— Слава богу… — ответил Миша. — Если в НАСА получат такую картинку, они всей конторой побегут к психоаналитикам.
— А почему такой параллакс?
— Почему, почему… Потому, что программа глючит, — объяснил Миша, — почему же еще?
— Почему она глючит?
— Именно это я пытаюсь понять. Знаешь, что за звезда?.. — он указал на самую яркую точку космического пейзажа.
— Альдебаран, — сказала я специально, чтобы он разозлился моей глупостью и хотя бы таким путем уделил мне минуту внимания.
Миша не был настроен меня стыдить. А, может быть, я нечаянно угадала. Чем дальше уплывали звезды, тем меньше он реагировал на мое присутствие. Андрей уступил мне кресло и устроился за спиной, на краю стола.
— До чего упертый мужик, — пожаловалась я ему, — скрытный, хитрый и твердолобый. Иногда я боюсь оставаться с ним в модуле. Чует мое сердце, добром не кончится. Либо я с ним что-нибудь сделаю, либо он со мной.
— Очень ты мне нужна… — проворчал Миша.
— Я не про тебя, а про Птицелова. Скоро он начнет в открытую шантажировать. Что со мной будет на Флио? Что мне там делать?
— Я тебе потом объясню, что делать, — сказал Миша.
— Вообще-то я разговариваю не с тобой, а с Андреем.
— Анджей, объясни девушке, что надо делать, оставшись с мужиком наедине.
— Странная ситуация, — согласился Андрей. — Ему зачем-то нужна твоя добровольная готовность отправиться с ним.
— Зачем? Он мог похитить меня год назад, и никто бы не знал. Я не вижу логики в его поведении.
— Похищенный человек оставляет на месте похищения слэповый выброс, — сказал Андрей. — Его внутренняя природа деформируется, иногда разрушается. Не думаю, что его интересует твое тело… Похоже, ты нужна ему целиком, а это возможно только при добровольной готовности. Что бы там ни было, продержись до возвращения шефа. Все проблемы можно решить, если понять, откуда они берутся. Мы многого не знаем, не стоит дергаться. Пока не вернутся альфы, я бы не советовал… — он вынул сигарету и стал хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.
— И мне, — попросил Миша, не отводя глаз от экрана.
— И мне, — попросила я.
— Тогда идем в холл, — сказал Андрей. — Не ровен час, сигнализация сработает.
— На табачный дым не сработает, — возразил Миша.
— Все равно, не надо дымить в чужих кабинетах.
Мы переместились в холл, включили вентиляцию, зажгли свечу последней найденной спичкой, развалились в креслах и закурили, но не успели сделать по затяжке, как пространство вокруг нас содрогнулось. Грохнул взрыв, от которого мы словно по команде залегли под стол, а потом не сразу решились подняться. Стены кабинета шефа были разрисованы сажей, внутри стояла дымовая завеса, эхо дребезжало в ушах, дверь перекосилась на петлях, и выпучилась в коридор. Из лаборатории вылетел напуганный Индер.
— Миша!!! — воскликнул он. — Что такое?
Сигнализация сработала, сбила огонь антиплазменным полем, а затем одним хлопком высосала дым. «Трах-бах» и все утихло, как будто ничего страшного не случилось. Только Индер стоял на пороге кабинета, рассматривал выжженную столешницу на месте компьютера. Рама монитора сделала вмятину в потолке и улетела за шкаф, осколки ламп хрустели под ногами. Управляющие панели прогнулись и влипли в подставки.
— Откуда я знаю? — недоумевал Миша. — Тут взрываться-то нечему. Фигня какая-то…
— И все-таки что-то взорвалось, — настаивал Индер.
С ним трудно было не согласиться.
— Сам вижу.
— Может, какой-то входящий импульс закоротило, — предположил Андрей, — ты же был подключен к радару?
Миша снова недобрым глазом покосился на нашего канадского коллегу.
— Может, прав был шеф, — предположил он, — когда запретил подпускать тебя к технике?
— Если бы не я, тебе бы голову снесло, — заметил Андрей, и с ним тоже было трудно не согласиться. Идея перекурить в холле принадлежала ему.
— Знаете что, — подытожил Индер, — идите-ка вы отсюда все. И не появляйтесь, пока я не наведу порядок.
Офис закрылся на ремонт. Нам, землянам, вход туда был закрыт на несколько ближайших часов. Что там творилось, мы не узнали. Мужики отправились в Мишин модуль, а я на улицу, прогуляться. Забрела в парк, села на скамейку и подумала: что еще со мной должно произойти такого, чего я не могу представить себе заранее и только поэтому заранее не боюсь? Сколько раз еще мне придется пережить ситуации, к которым я не имею возможности подготовиться, потому что никакому нормальному человеку не придет в голову готовить себя к тому, что не имело аналогов прежде?
На самом деле, в природе нет ничего уникального. Все уже где-нибудь, когда-нибудь происходило. Уникальных проблем тоже не бывает. Но парадокс жизни заключается в том, что абсолютного подобия в симметричной природе бытия тоже нет. Только безумное разнообразие однотипных форм, создающее впечатление единой массы. Теория слэпов тому ярчайший пример. Слэповый фон, сопровождающий человека, создает впечатление единого организованного начала, при близком рассмотрении он распадается на множество разнородных субстанций, которые, в свою очередь, не так уж сильно отличаются от аналогичных субстанций соседа. Кому-то досталось больше от господа бога, кому-то меньше. Одни смотрят вещие сны, другие двигают взглядом предметы, над третьими светится нимб в пасмурную погоду, кто-то вообще усомнится в правомерности теории и правильно сделает. Казалось бы, никакого порядка, не говоря уже о справедливости. Только «белые» не захотели мириться со слепотой судьбы и научились сами стимулировать и заглушать активность отдельных слэпов, манипулируя обычным фазодинамическим прибором. Для них это вопрос жизни и смерти, также как для нас лекарства и процедуры, которые устраняют физические дефекты организма. Слэпы же сильно не влияют на здоровье человека. Казалось бы… Если не считать, что в компетенцию слэпа входят такие мелочи жизни, как характер, способности, привлекательность и умение побеждать при любых обстоятельствах, как, впрочем, и проигрывать при полном наборе козырей. Астрология утверждает, что победитель может родиться только под влиянием Марса. Теория слэпов этому утверждению не противоречит. Влияние зодиака определяет ни что иное, как излучение, идущее от соответствующих космических объектов, поток частиц той же природы, из которой сформированы индивидуальные слэпы. Активация определенного диапазона при конкретном положении планеты вполне может произойти, она и подтолкнет чемпиона к золотому финишу, поможет «поймать игру», почувствовать кураж. Не думаю, что дело в Марсе. Картина космических излучений слишком сложна и меняется чаще зодиака, но определенная закономерность в астрологических прогнозах есть, если ими занимается специалист. А раз так, то некоторые непростительные глупости человечества вполне можно списать на возмущения слэпового фона и снять с себя моральную ответственность. Если не так, то чем же еще мы, homo-sapiens, отличаемся от биологических машин? Тем, что мы не похожи друг на друга? Тем, что нас невозможно заставить действовать по заданной программе? Тем, что скрытая от нас слэповая природа всегда будет вторична относительно воли, иначе разумная жизнь во Вселенной не имеет смысла? Но в природе не существует универсального смысла. Любой абсурд содержит в себе логику иного порядка.