Съём без правил
Шрифт:
— Ты с ней поссориться успел? — от хохота Марина даже слёзы с глаз смахивает.
— Нет, к счастью, в наш спор вклинился Марс.
— Мне кажется ты первый, кто посмел перечить Людочке Потапенко.
Притормаживаю у нужного дома.
— Ой, давно я так не смеялась, спасибо, — выходит Марина у подъезда.
Я спешу проводить. Темнота ночи манит, укутывая в свои цепкие объятья. Какое-то время мы неотрывно смотрим друг на друга. Я чувствую химию между нами и она тоже. Дышать становится нечем, в груди горячо, а в штанах тесно. Марина приходит в себя первой. Попрощавшись, она быстро исчезает в темном проеме тяжелой двери с домофоном.
Глава 17
Включаю диктофон, достаю блокнот. Сегодня во время пресс-конференции случится сенсация. Одна очень популярная некогда певица объявит о завершении своей творческой карьеры. Ребята с микрофонами об этом пока не знают, но мои источники давно доложили, зачем ей вся эта шумиха.
Улыбаюсь журналистке из газеты «Доказательства и теории». Красивая брюнеточка смущается, а я в упор не помню, спал с ней или только собирался. Впрочем, мое внимание приковано к входной двери. И как только в проеме конференц-зала появляется худенькая девчонка в толстовке, с привычным хвостиком на макушке, я привстаю и машу ей рукой.
Мариночка пробирается сквозь толпу журналистов и садится на место возле меня, которое я предусмотрено занял для нее заранее. Мне нравятся ее джинсы, которые туго обтягивают бедра. Как и всегда бывает рядом с ней, желание положить руку на коленку затмевает разум, но резкий, совсем не нежный голос тушит мой горячий запал.
— Ну и зачем ты меня сюда позвал?
Наклоняюсь к ней ближе, ароматы пряностей и запахи терпкого парфюма дурманят хлеще всех афродизиаков в мире. Хочется обнять, прижать к себе, приласкать, погрузившись в приятный запах. Но я сдерживаюсь, остаюсь суровым. Меня задевает, что я к ней тянусь, а она только гаркает. Моя пикаперская натура дает трещину рядом с этой малышкой. Иногда наши колкие отношения отдаленно напоминают дружбу.
— Другого времени у меня в ближайшие дни не будет.
— Можно было сказать все, что нужно, по телефону.
— Это не телефонный разговор.
В это время зал взрывается от шума, разговоров и вспышек фотоаппаратов. На подиум, где расположен стол, утыканный микрофонами, поднимается ветеран отечественной эстрады. Она долго позируют фотографам, а затем в её сторону, словно выпущенные из клеток птицы, летят многочисленные вопросы. Влезаю и я, приподнявшись с места.
— А Вам не кажется, что стоимость билетов в размере месячного оклада учителя в школе — это слегка дороговато? — задаю я свой каверзный вопрос.
Примадонна улыбается.
— Я не в курсе, это не ко мне вопрос, но я так думаю, что кто ж не хочет заработать-то на этом концерте. Все хотят. Ну ладно уж, не «жмотьтесь» уж напоследок. Ничего страшного потратьтесь и приходите!
Смеюсь. Присаживаюсь на место, замечая, что Марина достала из рюкзака тетрадки. На коленке она что-то переписывает из одной тетради в другую.
— Что ты делаешь?
— Конспект переписываю для твоей любимой.
— Господи, она что, даже этого не делает? — вздыхаю.
Марина пожимает плечами.
— Большинство преподавателей предпочитают подавать информацию в электронном виде, но есть те, кто дает материал по старинке.
— Понятно.
— Как там твоя коллекция?
Смеюсь. Моя коллекция стоит на пит-стопе. Заправка топливом, смена шин, быстрый ремонт… А если серьезно, то времени сейчас совсем мало, да и с Людочкой все не так просто оказалось.
— Не-а, о своей коллекции я говорить не хочу, — нагло заглядываю ей в лицо, она быстро отводит взгляд.
— Почему?
— Не хочу портить о себе впечатление.
Теперь смеется Марина. Мы вынуждены наклоняться к друг другу очень близко, потому что иначе ничего не слышно. Я специально касаюсь ее мочки губами. Она вздрагивает, отстраняясь. Мое тело реагирует на нее, сидеть становится неудобно, забываю, что толпа знакомых вокруг.
— Впечатление о тебе, Константин, у меня давно сложилось. Можешь портить. Хотя, испортить то, что давно превратилось в тлен — невозможно!
И снова без шансов. Не пробиваемая моя, бронзовая подруга.
— Ты в курсе, что со взрослыми дядями так не разговаривают?
Смотрю на широкую спину журналистки впереди, чтобы не смотреть на Марину. Глупость какая-то получается. Она мне гадости говорит, а я испытываю к ней вполне конкретное мужское желание.
— Гулящего кабеля вроде тебя, Константин, исправит только могила. А коллекция будет расти, — она наигранно улыбается, а затем хмурится, вчитываясь в написанный в тетради текст. — Блин, не могу разобрать слово.
— Я никогда не злюсь, но тебе, Марина, удается регулярно выводить меня из себя. Ее дерзость лишает меня самообладания, а такими навыками мало кто может похвастаться в моем окружении. Меня в редакции удавом прозвали, за то, что я никогда не кричу, не психую и слюни на ветер не пускаю, а сразу убиваю молча, одним броском. Я могу спорить, но орать и рвать волосы — никогда.
Но вот Марине удается всколыхнуть внутри меня нечто редкое. Причем говорит она правду и очевидные вещи, а я уже кипячусь.
А еще мне все время хочется ее трогать. Даже во время наших рейдов по соблазнению Людочки, есть желание гладить Марину. Руки сами тянутся к талии, бедрам, ягодицам.
— Я пришла тебе сказать, что наш договор пора расторгать.
Говорит она это не в первый раз, но сейчас, когда я рассматриваю милую родинку над ее губой, это выводит особенно сильно. По какой-то непонятной причине, я не хочу с ней расставаться. Обычно женщины реагируют на меня одинаково: в глазах щенячий восторг, на губах улыбка, на щеках нежный румянец. С Мариной же никогда не знаешь, чего ждать. Вроде и интерес в глазах есть, а потом она рот откроет и как отрезало. Как будто она гибкий трос для прочистки труб, который крутится в руках и никак не хочет выпрямляться. Бесит невероятно.
— Это еще почему? — с ней мой голос часто звучит грубее, чем мне хотелось бы.
— Потому что мне наскучила твоя компания, Константин. Почему именно сюда? — осматривается, получая камерой по голове. — Здесь даже разговаривать невозможно. Да какой разговаривать? — наклоняется, вжимая голову в плечи. — Тут сидеть негде.
Я прищуриваюсь, концентрируя свое внимание на этой маленькой родинке над верхней губой. Марина не ведется на меня и это утомляет. Даже Людочка смотрит с вожделением, но только не Марина. Как любой чемпион в своем деле, я заметно нервничаю по этому поводу.