Съём без правил
Шрифт:
— Может, всё же останешься? — водит пальчиком по краю своего декольте, несколько раз облизывает губы, привлекая к ним внимание.
Мы даже не разговаривали, а она уже глаз на меня положила. Видимо мордаха понравилась, не знает обо мне ничего толком, но готова отдаться за смазливую рожу. Скучно... Местами даже противно.
— Извини, у меня другие планы.
Не оборачиваясь, спускаюсь на этаж ниже, затем толкаю дверь на выход. На улице метет. Аделина лапы отморозит. Но гулять ей полезно. Добравшись до дома, вставляю ключ в замочную скважину и уже через дверь слышу приветственный лай. Как только я появляюсь на пороге, Аделина начинает кружиться, вилять хвостом
— К бабушке пойдем? Она любит, когда ты ей руки лижешь, псина. Соскучилась?
Собака приветственно лает, а я раздеваюсь, кормлю. Потом вместе мы отправляемся гулять, уходим ближе к скверу и я спускаю ее с поводка. Наблюдаю за тем, как она резвиться и невольно улыбаюсь. Ей так весело, что язык не умещается во рту.
Чувствую, что кто-то приближается.
— Привет, — слышу я тихий голос за спиной и оборачиваюсь.
Глава 49
Марина
Никогда раньше не понимала девчонок, которые, рыдая в подушку, кричат: «Я жить без него не могу!».
Ну как же ты не можешь жить без него, без человека, с которым полгода назад даже не была знакома? Это же глупость какая-то. Быть такого не может. Не рационально, не логично и тупо. Ведь жила же ты как-то до этого. И ела, и пила, и в парке гуляла, и дни рождения справляла и даже смеялась над чужими шутками. Сейчас то что изменилось?
Да только изменилось и очень сильно. Жизнь словно на паузу поставили. И я, действительно не могу без него, потому что только с ним я живая. Думаю о нем, и сердце на разрыв пашет. Казалось бы, чего проще? Оттолкни, забудь, вытрави к черту из-под кожи и живи себе счастливо и спокойно. Найди хорошего мальчика, который никогда не предаст, не посмеет изменить и словно захмелевший, будет твердить, что ты у него первая и единственная, что ты у него самая-самая лучшая.
Только не любовь это будет, а суррогат, заменитель сахара, который даже пробовать противно. Любовь уже нашла тебя, приклеила бирку, и довольная свалила восвояси, вербовать других дурочек. И каждый предыдущий день похож на сегодняшний.
Вечером я кутаюсь в одеяло, обнимаю подушку и, закусив губу, засыпаю, пытаясь, как можно быстрее прогнать воспоминания об Озерском. Но даже во снах меня терзают мысли о нем.
Просыпаюсь, утопая в болючей жалости, припоминаю самой себе, как говорила: «Пусть будет только один раз, главное с любимым». «Лучше отдаться любимому, даже если вы не будете вместе». «Я не буду ни о чем жалеть». Нет, конечно, я не жалею, я просто дико скучаю.
Ползу на кухню, по дороге стягивая пижаму. Мама как всегда думает совсем не то, что должна:
— Надо заканчивать ночами сидеть за компьютером, учеба и подработка — это хорошо, но на тебе лица нет и похудела сильно.
Я ей не возражаю, сил нет. Услышав ее причитания, решаю в кухне не задерживаться и ползу в ванную. Там в отражении зеркала я вижу землистого цвета лицо, отдаленно напоминающее мое собственное. Плюю на него и включаю душ. Мощные горячие струи расслабляют тело и немного смывают все те сны, что мучили меня сегодня ночью. Но кожа быстро привыкает и на смену снам приходят воспоминания.
— Я не могу больше, я не могу, — сжимаю я свои колени, спускаясь на дно широкой акриловой ванной.
Сама же сказала «нет», в чем проблема? Как можно физически страдать от того, что нет кого-то рядом?
Закрываю глаза, крепко зажмурившись.
— Данный
А я вздрагиваю, потому что совсем не помню, как оказалась в аудитории.
Преподаватель машет методичкой, студенты старательно записывают, а я правда не помню, как добралась до универа. Так продолжается уже довольно долго. Дни я не считаю… Нет, вру конечно, так продолжается уже двести шестьдесят четыре часа или пятнадцать тысяч восемьсот сорок минут.
Иногда я прогуливаю пары, чего раньше никогда не делала. Забываю выполнять задания и смотрю по часу в потолок. Вот только уроки жизни прогулять невозможно, именно поэтому я страдаю. Переживаю от того, что не могу просто поболтать с ним, услышать очередную историю о том, что конкретно он сейчас раскручивает по работе. Хотела бы забыть Костю, но не получается. Сама оттолкнула, и вроде бы все верно, поступила правильно, так будет безопаснее, но жить как раньше не выходит.
Мне бы только взглянуть на него одним глазком…
Сначала я узнала, где находится редакция «Желтых слив». Это оказалось довольно просто, информация об этом есть в интернете. А теперь выглядываю из-за дерева, будто какая-то сумасшедшая. Я просто хочу увидеть его в обществе других женщин и успокоиться, уговариваю саму себя. Так меня отпустит. Разлюблю и дело с концом.
Теоретически все правильно. Это обязательно должно сработать. И надев серую куртку с капюшоном и невзрачные спортивные штаны, хожу за ним, держась вдалеке. Через большие витражные окна ресторана я вижу, как Озерский ужинает в небольшой компании друзей. К нему по-прежнему липнут женщины, но он необычно спокоен. Я знаю, как именно он смотрит на девушек, когда нацелен затащить их в постель. Костя встает из-за стола раньше всех, пожимает руки мужчинам, кивает женщинам и уходит.
Шмыгая носом, я снова сливаюсь со стволом дерева. Теперь я знаю, где он живёт. Иногда Озерский ходит домой пешком. Он завел собаку, красивую такую, пушистую. Мне нравится смотреть, как они играют, как он ласкает ее за ухом, как тренирует и смотрит на нее с нескрываемой любовью.
Раньше он тенью скользил за мной, теперь я хожу за ним. Зачем? Я хочу разочароваться. Или просто хочу его видеть, ведь я всего лишь живая.
Сегодня он пошел к кому-то в гости. Обычная пятиэтажка с металлической дверью и кодовым замком. С ними женщины, они очень яркие и красивые, их много. На всех хватит. Я дрожу от холода и снова жду. Сейчас это случится. Он поведет кого-то к себе домой, снова откроет свою коллекцию. Но к моему удивлению Костя покидает праздник довольно быстро, уходит один... Я наверное с ума сошла, а может просто влюблена слишком сильно. Но в сердце разливается тепло, от того, что сегодня он не пошел домой к одной из «этих». Вместо этого он выгуливает собаку. Он снова играет с ней. А я улыбаюсь, меня умиляет эта картина. Я просто подойду и спрошу, как у него дела. Я так соскучилась по его голосу. В этом ведь нет ничего ужасного.
— Привет, — выходит глуше, чем я планировала. Костя меня узнает еще до того, как оборачивается, я это чувствую.
— Привет, официанточка, — пауза, во время которой он меня осматривает, будто не может наглядеться. — Я как раньше хотел.
Смотрит сияющими глазами, а у меня внутри будто сердце увеличивается размера на три. Он улыбается, глубже запихивая подбородок в ворот куртки.
— Чтобы отряхнулся и пошел. И чтобы здесь снова пусто, — тычет себе в грудь. — А то там ноет постоянно, работать невозможно.