Семь грехов куртизанки
Шрифт:
— Почту за честь послужить лабораторной крысой. В меню будут маленькие зеленые катыши?
Пайпер даже не улыбнулась.
— Вполне вероятно.
— Мать моя женщина… — пробормотал Мик.
Пайпер бросила на него взгляд и улыбнулась. Шутливые манеры Мика всегда уравновешивали ее беспокойство. Иногда она не могла вспомнить, как раньше справлялась без него.
Тяжелая дубовая дверь распахнулась, застав их врасплох.
— А! — просияла мать Пайпер. — Я как будто слышала голоса. Входите, входите! Мы вас ждали!
Чувствуя внизу спины сильную руку Мика, Пайпер переступила
Мать сдержанно обняла дочь, пожала руку Мику и повела их в гостиную. Тут внутри у Пайпер все оборвалось.
— Ты, конечно, знакома с Уоллесом Форсайтом и его женой Полетт.
— О! — Ярость вскипела в Пайпер так быстро, что перед глазами у нее поплыли пятна. — Разумеется! Мистер и миссис Форсайт. Какого… Э-э, какая неожиданность!
«Слава богу, что Мик всегда душа компании», — подумала Пайпер, ибо сама она находилась на грани срыва. Рука, которую она только что протянула председателю попечительского совета музея, была скользкой от пота, и приветствие еще больше смутило ее.
Пока Мик развлекал байками Форсайтов и отца Пайпер, она искоса поглядывала на мать, которая, похоже, увлеклась ролью хозяйки дома. Пайпер попыталась взять себя в руки — мать понятия не имела, что она обманывает попечителей музея. Вероятно, она пригласила старика Форсайта, чтобы сгладить острые социальные углы для них с Миком. Безусловно, она хотела как лучше.
— Пайпер? Ты не поможешь мне на кухне?
Видя, что Мик заправски разливает сельтерскую воду с лаймом, Пайпер извинилась и пошла за матерью. Как только за ними закрылась кухонная дверь, та улыбнулась и хихикнула.
— Я подумала, что тебе будет полезно пообщаться с председателем в неформальной обстановке, — объяснила она, открывая холодильник и вынимая оттуда тарелку с одной из своих стандартных закусок: тонко нарезанные огурцы, намазанные почти прозрачным слоем хумуса и присыпанные каперсами. (В детстве Пайпер называла это творение «огурцами с детским гаоре и дохлыми мухами».) Бам!
Мать положила на тарелку веточки петрушки и мяты и добавила немного нарезанных виноградных томатов [36] .
— Чтобы выглядело повеселее, — пояснила она. — И потом, мы с отцом решили, что Уоллесу будет сложнее тебя уволить, если в ближайшем будущем ему придется принимать такое решение, учитывая, что он недавно ужинал с твоей семьей.
Пайпер чуть не прыснула со смеху. Ближайшее будущее? Какое там! До открытия осеннего сезона оставалась неделя, и вполне возможно, что уже через неделю она лишится работы.
36
Карликовый сорт томатов, известный еще как черри. (Примеч. ред.).
— Очень мило с твоей стороны, мама, — сказала Пайпер.
Они вернулись в гостиную и, пережив еще полчаса светской беседы, всей группой направились в столовую. За столом Мик положил руку на колено Пайпер, и по всему ее телу разлилось тепло. Его ладонь была большой, горячей и очень настоящей — такой неуместной, казалось, в этом доме и с этими людьми.
Пайпер подняла на него глаза и попыталась улыбнуться.
Большую часть ужина все шло относительно гладко. Гости наперебой хвалили хозяйку за изысканное угощение: соус из свежей клюквы и апельсинов, спаржевый сок, пассерованные темпе [37] и стручковая фасоль, посыпанная семечками кунжута. Пайпер поморщилась, когда мать отмерила Форсайтам ровно по полмиски еды и выложила порции им на тарелки.
37
Темпе — индонезийская лепешка из ферментированных соевых бобов.
— Разумеется, вы можете брать сколько захотите, — объяснила она. — Мы всегда замеряем порции для точного сбора данных.
Уоллес Форсайт посмотрел в свою тарелку, потом перевел ошарашенный взгляд на отца Пайпер.
Девушка услышала, как Мик давится смехом. Она пнула его под столом: если он захохочет, им обоим конец.
Разговор зашел об успехе Мика, сумевшего договориться с Беном Аффлеком о записи рекламных объявлений. Форсайт похвалил Мика за то, что тот привлек новые корпоративные и частные счета.
— Чувствую, что в этом году открытие будет особенным, — сказал он, поднимая бокал со спаржевым соком.
— Выпью за это, — поддержала Пайпер.
На этот раз Мик пнул ее под столом.
Продолжая в том же духе, Форсайт попросил Пайпер подробнее рассказать о предстоящей экспозиции Офелии Харрингтон.
— Мы надеемся, что в ней будет изюминка. Какая-нибудь сенсация, которая непременно привлечет внимание прессы и меценатов.
Пайпер повела бровью, подумав о том, что уж чего-чего, а внимания прессы Форсайту хватит сполна.
Отец прочистил горло.
— Полагаю, Уоллес, вы надеетесь, что эта выставка будет более интересной… Скажем так, более захватывающей, чем прошлогодние телефонистки.
Пайпер заморгала. Нет, подумала она. Отец только что не поднимал этой темы… Зачем бы он стал делать это, если не хочет ее осадить?
Мать расплылась в любезной улыбке.
— Просто мы надеемся, что ты не истратила всю энергию на свое преображение и оставила немного для выставки.
В комнате стало так тихо, что Пайпер показалось, будто все слышат, как у нее бьется сердце.
— Вы шикарно выглядите, — сказала Полетт. — Ваши волосы восхитительны. — Она понизила голос до шепота: — Я без ума от вашей сумки.
Пайпер осторожно положила вилку на тарелку. Мик начал что-то ей говорить, но она легко коснулась его руки.
— Я все поняла, — сказала она, вставая.
— О нет, не будь такой обидчивой, — сказал отец и смущенно улыбнулся. — Мы просто подтруниваем над тобой.
Пайпер покачала головой.
— Нет. Вы не подтруниваете. Дело не в юморе, а в том, что вы меня боитесь.