Семь кругов яда
Шрифт:
– Де-е-етка, - послышался тяжелый вздох. – Я неме-е-едленно начну писа-а-ать жалобы приро-о-оде, как там ее по ма-а-атушке, потому что с тобо-о-ой цвето-о-очек, я в разведку не поше-е-ел бы…
– Я бы с тобой, между прочим, тоже! – фыркнула я, хмуро глядя Эврарда.
– Теперь я поняла, почему в замке такие большие двери! Потому что в стандартные не пролазит чужое самомнение!
– Не-е-ет, у меня досто-о-оинство не влеза-а-ает, - вздохнул принц гадский, рассмеявшись. – Самомнение как раз помеща-а-ается… Смотрю я и ду-у-умаю… Нижние полуша-а-ария у цветочка-а-а есть. Средние полуша-а-ария есть. А гиде верхние? Гиде они? Это что за открове-е-ения? Здесь не-е-ет друзей, цвето-о-очек. И никогда не бу-у-удет.
Я, конечно, читала умные книжки о том, как правильно заводить друзей. А теперь у меня есть странное предчувствие о том, что скоро я стану автором бестселлера, как вывести друзей из себя!
– С чего ты решил, что у меня не будет друзей? – усмехнулась я, вспоминая количество подписчиков и друзей в соцсетях. Да моей коммуникабельности может позавидовать самый дружелюбный человек на свете!
– Есть пра-а-авило два «дэ». Или де-е-еньги, или друзья-я-я, - заметил Эврард. – Выбира-а-ай, пока-а-а есть возмо-о-о-ожность… Я бы посове-е-етовал выбрать де-е-еньги. Суди сама. Они смогут тебя защитить, лучше, чем телохрани-и-ители.
– Ага, как только у меня в кармане будет звенеть, так сразу я буду чувствовать себя в безопасности! – ехидно улыбнулась я, вспоминая романтиков с большой дороги, которые явно так не считали, считая при этом чужие деньги.
– Я приду-у-умал для тебя-я-я наказание, - заметил принц гадский, беря меня за руку. – Су-у-удя по тому, что я услы-ы-ышал, са-а-амым стра-а-ашным наказанием для тебя будет…
Мы очутились в кабинете.
– Иди в уго-о-ол, бессовестная детка. Посто-о-ой там, пока я порабо-о-отаю, - мне показали на угол, который гостеприимно распахнул две стены.
– Я что? Маленький ребенок? – возмутилась я, вспоминая, как родители ставили меня в угол. – Знаешь, сколько мне лет?
– Мне все-е-е равно, - невидимая сила толкнула меня в спину и знакомство с углом состоялось. – Только ма-а-аленькие де-е-евочки открове-е-енничают с людьми, которых не зна-а-ают… Так что, бессовестная де-е-етка, дума-а-ай над тем, что и кому говори-и-ишь…
Я попыталась повернуться, но невидимая сила снова развернула мою голову в сторону угла.
– Я тебя ненавижу! – процедила я, упершись взглядом в стену. – Ты – сволочь!
– Да-а-а, де-е-етка, - послышалось за моей спиной шуршание бумаг. – Я – сво-о-олочь, зато че-е-естная…
Мои кулаки сжимались от негодования. Я сердито сопела, рассматривая красивые вензеля на обоях. Мой взгляд отслеживал каждый завиток, пытаясь найти хоть какую-нибудь закономерность. Мне почти тридцатник, а меня поставили в угол, как маленькую девочку! Как пятилетнего ребенка! Отлично! Дожили! Детский сад, вторая четверть, третий горшок слева.
– Я хочу домой! Я сделала все, что в моих силах и честно отработала приличную зарплату! – твердо произнесла я, вспоминая звук закипающего чайника, мерцание старого монитора, вечный бубнеж из комнаты, утверждающий, что это только политические цветочки… Скоро созреют политические ягодки. Раздался шелест бумаг, скрип дивана и шаги. Рядом с ухом послышался голос.
– А как же догово-о-ор? На три ме-е-есяца?
– Я разрываю его в одностороннем порядке! Я имею на это право! – гордо ответила я, уставившись взглядом на козла из завитушек.
– Иди сюда-а-а, цвето-о-очек, - меня обняли, не смотря на то, что я пыталась скинуть его руки, и развернули в сторону зеркала. – Во-о-от твой до-о-ом…
В зеркале, в которое я смотрелась еще утром, появился зеленый туман и очертания знакомой планировки. Я вижу даже старый рисунок на обоях. Прихожая… Мои тапки, ключи мужа на тумбочке поверх каких-то бумаг. Картина двигалась в сторону комнаты, где на диване сидел мой гражданский супруг. На полу стояло три бутылки пива, рядом валялся мобильный телефон, а в комнате слышался знакомый голос.
– Отвечаем на вопросы зрителей. Сергей из Караганды спрашивает, когда наконец-то зарплаты повысят? Ну что вам сказать? Правительство делает все возможное, но среди них много предателей. Вселенское зло, которое руководит экономическими процессами, всячески не желает поднятия зарплат. Чиновники подкуплены, но не все… Вы только посмотрите на нестабильность курса валют! Блокировка Миллиграмм – это только начало! Нам нужно собрать мужество в кулак и бороться! Встать на защиту страны!
Мой супруг, задумчиво почесал молодую щетинистую поросль, откинулся на спинку и сделал глоток из бутылки
– Нет, ну это да… - ответил он, почесывая «мужество». Проверяя, так сказать, орудие борьбы. Готово ли оно бороться с инфляцией или нет? Встанет ли оно на защиту или нет?
– Вы должны положить все свое мужество, ради спасения нашей экономики! – после театральной паузы вздохнул политолог.
Что-то, а положить, мы умеем! Вдруг пора действовать «решительно и незамедлительно», а мужество не готово лечь на большинство проблем! На столике валялись пакеты чипсов, была рассыпана шелуха от семечек, стояла пустая банка из-под аджики.
– Дальше будет только хуже! – глаза Виктора Евгеньевича округлились, так что сдрейфил даже Нострадамус. – Следующий вопрос. Петр из Уфы интересуется, блокировкой Миллиграмм. Правительство делает все, что в его силах, но вселенское зло хочет революций и хаоса! Вы посмотрите на уровень инфляции!
Внезапно у мужа зазвонил телефон. Я не могла оторвать взгляда от знакомой картинки.
– Да… Нет, я не расклеился! Объявления? Расклеил… Поспрашивал! Да… Заявление написал о том, что пропала… Да… - вздыхал муж, не сводя глаз с экрана. – Держусь… А что мне еще делать?
Я отчетливо слышала знакомый голос, видела пузырящиеся спортивки, трехдневную щетину.
– Вы тоже не переживайте так… Я в группе написал, что пропала… - отчитывался супруг, судя по голосу и взгляду моей маме. – Ну сказали, что будут искать… Да я не знаю, какого она поперлась ночью! Я ей говорил, сиди дома! Нет, поперлась! Да я откуда знаю, что в голове творится у вашей Лизы? Психанула, поперлась на ночь глядя… Не ругались! С чего вы взяли? Нормально у нас все было! Я Лизу очень люблю… Забочусь о ней… Она для меня – все…