Семь лет за колючей проволокой
Шрифт:
– Мне войти с ним? – поинтересовался сопровождающий, и у меня тут же всё замерло внутри.
– Нет, посидите у кабинета! – услышал я с явным облегчением.
Войдя внутрь, я взглянул на Тамару и увидел в её глазах явное волнение. Нет, не страх, не настороженность, а чисто женское волнение. Волнение, какое испытывает женщина, находясь рядом с мужчиной, к которому она чувствует некое влечение. Может быть, я ошибаюсь и мне всё просто кажется?
Понимая, что времени в обрез и нужно спешить, а у меня даже нет ответа на вопрос, как себя вести с ней, я решился провести «разведку осторожного боя», для чего, не отрывая
Я действительно услышал эти слова:
– Что вы делаете, Доценко? Откройте…
Её голос был таким тихим, а в нём звучало столько волнения, что не нужно было никакого переводчика, чтобы понять правильно её состояние:
«Господи, Доценко, ты же знаешь, как у нас мало времени…»
Вероятно, у меня было такое желание в глазах, что, когда я, молча и медленно, шагнул к ней, в глазах Тамары я прочёл нечто напомнившее мне тот самый зачарованный взгляд кролика, когда на него глядит в упор удав.
– Что вы?.. Зачем?.. – чуть слышно прошептала она.
– Я… нет… – лепетал мой язык: я ничего не соображал. – Я совсем не то, что вы думаете… – шептал я, продвигаясь всё ближе и ближе.
– Не нужно… – шептала Тамара, но её глаза кричали совсем о другом.
Наконец я оказался рядом с её огнедышащим телом, мои дрожащие от нетерпения руки осторожно прикоснулись к её бедрам и, словно руки слепого, не желая спугнуть, но испытывая удивительное счастье от неизбежного, как мне казалось, конца, медленно поползли к заветному месту, оценивая по пути, что скрывается под белоснежным медицинским одеянием.
Желание моё было столь сильным, а чувства столь обострёнными, что казалось, я слышу не только все шорохи вокруг, но даже как ровно бьётся сердце вертухая, оставшегося в коридоре.
С огромным трудом сдерживаясь от нетерпения, чтобы не наброситься на девушку, я шептал что-то несуразное, малопонятное, но, как мне казалось, весьма притягательное:
– Тамарочка… ты даже не представляешь, какая ты удивительно прекрасная… Господи, что ты со мной делаешь? – вопрошал я, а она, всё чаще дыша, тихо постанывала, ватно опуская одну руку к моей руке, другой же обнимая меня за плечи.
В этот момент мои руки, тщательно исследуя её бедра поверх бархатистого халата и не ощутив знакомого рельефа трусиков, отвоевывали всё большее пространство, не обращая внимания на не очень упорное сопротивление её руки, которая вроде бы и пыталась помешать исследованиям, но на самом деле ненавязчиво направляла их в нужном направлении. Наконец-то моя рука добралась до края полы халата и ощутила прохладно-гладкую поверхность капрона.
На миг посетила шальная мысль: «Если это колготки, то снимать не буду – порву к чёртовой матери!»
Однако почти тут же пальцы наткнулись на такой знакомый предмет, как резинка от пояса: «deja vu»! И вот уже мои пальцы ощутили бархатистую кожу девушки. Мои ноги чуть подкосились, пальцы одеревенели, замерли, казалось, что я сейчас потеряю сознание.
Вероятно, нечто подобное ощущала и Тамара: её глаза были прикрыты, от прерывистого дыхания внушительная упругая грудь то поднималась, то опускалась –
Я совсем потерял голову, утратил способность трезво соображать: в любой момент могли постучать в дверь, и конечно же сразу открыть замок будет невозможно. Начнут стучать настойчивее, возникнут подозрения… Мне-то что, а Тамару, естественно, уволят с работы! Да и мне не «что»…
Много лет спустя в одной колонии произошёл подобный случай. Один заключённый заигрывал с заведующей магазином, в котором отоваривались зэки. Видно, и ей, сорокалетней матери-одиночке, было лестно ухаживание двадцатипятилетнего самца. Короче говоря, всеми правдами и неправдами, не без её участия, парня назначили работать «шнырём» к ней в магазин. Трудно сказать, сколько раз в неделю они занимались эротическими играми, я свечку не держал, да и они были максимально осторожны, всё время закрывая замок на собачку. Магазин был довольно большой, и, находясь на его складе, можно было не услышать, что кто-то стучит в дверь. Этим они и пользовались.
Но однажды отсутствие бдительности подвело их: они забыли опустить собачку и настолько увлеклись своим важным занятием, что не услышали, как тарабанили в дверь. Но на этот раз за дверью оказался не зэк, даже не какой-то там прапорщик: в дверь стучался сам «Старший Кум» – кто ещё не знает, это Начальник оперативной части колонии или тюрьмы.
Поговаривали, что бедных влюблённых кто-то просто-напросто подставил, потому что стучать «Старший Кум» начал сразу ногой, словно не сомневался, с чем он столкнётся. Когда же никто не отозвался, он открыл дверь запасным ключом.
Представляете картинку: на склад вместе с сопровождающим его ДПНК входит «Старший Кум», а там, с задранным на спину подолом, согнувшись в три погибели, стоит мать-одиночка и, постанывая от удовольствия, двигает внушительной попой взад-вперёд. Можно только догадываться, что ожидало эту бедную женщину.
Тем более, как поговаривали, в своё время она отказалась лечь в постель с этим самым «Старшим Кумом». Нужно отдать должное мгновенной женской сообразительности: в момент появления непрошеных гостей женщина случайно увидела их отражение в до блеска начищенном никелированном чайнике и, недолго думая, во весь голос завопила:
– Помогите, насилуют!
При всем при этом, однако, не прекратила своих телодвижений – картинка не для слабонервных.
Закончилось всё печально, но в основном пострадал только бедный парень: его «крутанули» по сто семнадцатой статье УК РСФСР (статья за изнасилование). К его семи годам за разбой добавили ещё шесть и отправили на другую зону, а женщину, учитывая, что она мать-одиночка, не подвели под статью, но тоже перевели на другую зону и на другую должность…
Представляете, что могло меня ожидать, начни кто стучать в дверь санчасти? Но, видимо, мой ангел-хранитель в тот день не отвлёкся… Не в силах более сдерживаться, я распахнул халат, обнаружил, что на девушке нет трусиков, и понял, что Тамара меня ждала. С огромным трудом сдерживая себя, чтобы на неё не наброситься, нежно провёл пальцем между её нижними губками, и они мгновенно источились нетерпеливым соком. Она томно простонала и задвигала бедрами из стороны в сторону, призывая меня к более решительным действиям.