Семен Дежнев — первопроходец
Шрифт:
Давно на Колыме и в Якутске не было никаких известий о судьбе Дежнёва и его товарищей. Их считали погибшими. Через аборигенов доходили слухи, что плыли по морю на кочах какие-то русские люди да в пути потерпели крушение. Сам Дежнёв из-за малочисленности своего отряда и незнания дороги не решался послать одного или нескольких своих людей до ближайшего русского зимовья. А тем временем до Колымы через аборигенов доходили слухи о реке Анадыри, а колымчане слали донесения воеводе в Якутск. Складывалось превратное представление о несметных богатствах анадырского края.
Стремление достичь загадочной реки Погычи-Анадыри охватывало всё новых и новых торгово-промышленных людей, казаков. Среди них был Иван Ерастов, под началом которого Дежнёву в дальнейшем придётся служить. Весной 1646 года тридцать восемь казаков во главе с Ерастовым в Якутске подали челобитную на имя воеводы с просьбой отпустить их в плавание на поиски той реки. О Погыче Ерастову рассказывали колымские юкагиры ещё во время его службы на Индигирке. Воевода Пушкин благосклонно отнёсся к челобитной и распорядился дать экспедиции два казённых коча с судовой снастью. Следующим летом корабли вышли из устья Лены, но, встретив ледяные заторы и сильные противные ветры, вынуждены были зазимовать в Устьянском зимовье.
А летом, когда Ерастов ещё не решался выводить свои кочи в дальнейшее плавание на восток, случилось непредвиденное событие. В Устьянск приплыл по началу навигации Михайло Стадухин, ещё более раздобревший, приобретший важную, начальственную осанку, хотя и был-то покуда всего в чине десятника. Зато разбогател, промышляя торговлей и ростовщичеством. К Ерастову он с визитом не явился, а через рассыльного казака потребовал, чтобы Иван сам незамедлительно прибыл к нему на корабль. Встретил Стадухин Ерастова высокомерно, заносчиво, руки не подал, а сказал резко:
— Теперь я начальник экспедиции, а не ты. Сдавай мне дела.
— Как же это... — опешил Ерастов.
— А вот так. Воевода распорядился. Не веришь, Ерастов, почитай-ка воеводскую грамоту.
— Не разумел Господь читать, — соврал Ерастов.
— Найди грамотея, пусть прочтёт.
Грамотей нашёлся. Пришлось Ерастову проглотить обиду и смириться.
Среди участников стадухинского похода был и Юрий, или Юшко, Селиверстов, уроженец Северной Двины, человек опытный. Среди прибившихся к экспедиции оказалось много беглых, а главной фигурой из беглых, фактически их предводителем, был Васька Бугор, человек дерзкий, озорной и беспокойный. Два года назад он активно участвовал в волнениях служилых людей, происходивших в Якутском остроге. Его считали одним из главных закопёрщиков этого выступления против властей. Причиной волнений были поборы воеводской администрации, налагавшей на казаков дополнительные повинности. И до якутского выступления Бугор отличался беспокойным характером и доставлял властям немало хлопот. Это заставило воеводскую администрацию ещё в 1640 году выслать Бугра, как опасного смутьяна, за пределы воеводства, в Енисейск. Но через несколько лет Василий Бугор был прощён, либо о его прегрешениях за давностью лет забыли и разрешили возвратиться на Лену. А в 1647 году Бугор в числе служилых людей, среди которых были два пятидесятника, покинул острог. Беглецы стали вести разгульный образ жизни, не брезгуя и откровенным разбоем. Многие из этих беглых примкнули к стадухинскому отряду.
Попытку пройти морем на Погычу-реку, то есть повторить плавание Алексеева-Дежнёва, Стадухин смог предпринять только в 1649 году.
Плавание Стадухина завершилось неудачей. Мы уже говорили о переменчивой ледовой обстановке в Северном Ледовитом океане. Если Дежнёву и его спутникам плавание осложняли не льды, а штормовая погода, то Стадухина скопления льдов в океане заставили повернуть обратно. Исследователи полагают, что стадухинская экспедиция могла, проходя в сутки от двухсот до двухсотпятидесяти километров, дойти и до Колючинской Губы. Здесь произошло столкновение с воинственно настроенными местными жителями, чукчами или эскимосами. Во время этого плавания погиб один из стадухинских кочей. По свидетельству Стадухина: «И от Ковымы-реки бежали семеро сутки, паруса не опущаючи, а реки (Анадыри — Л.Д.) не дошёл». Далее Михайло Стадухин свидетельствует, что на берегу взял языков и узнал от них, что в прошлом году шли с Колымы семь кочей. И два из них море разбило, и местные люди их погибли. О других кораблях языки ничего сообщить не могли.
Неудача морского похода заставила его задуматься о достижении Анадыри сухим путём. От ходынского (юкагирского) мужика Ангары колымские казаки проведали о пути на Анадырь через Анюй, верховья которого близко подходят к анадырским верховьям и разделены хребтом. А Анюй — правый приток Колымы, впадающий в эту реку, по существу, там, где начинается её дельта. Этим путём на Анадырь пользовались кочевники — юкагиры, перегонявшие оленьи стада. Сведения, полученные от Ангары, ещё больше разожгли стремление колымских промышленных людей отправиться на поиски Анадыри.
Представитель якутских властей на Колыме, боярский сын Власьев, принял решение направить людей на поиски реки Анадыри. Он вызвал к себе опытного казака Семёна Ивановича Мотору, выдвинувшегося из гулящих людей.
— Пойдёшь на Анадырь, Семён, — сообщил он Моторе своё решение. — Торговые и промышленные люди интерес имеют в новых землях.
— Я же уже пытался выйти на Анадырь, да запутался в горах, не зная дороги. Пришлось возвратиться назад.
— Не отчаивайся, Мотора. Первый блин, как говорят, комом. Расспроси юкагир. Они ходят на Анадырь с оленьими стадами. Возьми с собой надёжного вожа. Подбирай отряд.
Отряд подобрался из девяти служилых и тридцати промышленных людей. Мотора подобрал вожа, или проводника, разбитного анаула, знающего дорогу. Вышли ещё по зимнему снегу, в начале марта 1650 года. В путь двинулись собачьи и оленьи упряжки, навьюченные тяжёлой поклажей олени. Мотора вёз с собой наказную память — письменное предписание о назначении его приказным на Анадырь. Подписывая этот документ, Власьев не был осведомлён о том, что Дежнёв уже находится на Анадыри и действует там как правительственный представитель. Власьев вообще ничего не знал о судьбе Дежнёва, жив ли он или разделил горькую судьбу других участников экспедиции.
Не был осведомлён о судьбе Семёна Ивановича и Стадухин. Те сведения, которые он получил от прибрежных чукчей или эскимосов во время неудачного плавания, не прояснили судьбы Дежнёва и его товарищей. На Колыме всё ещё ничего не знали, жив ли Семён Иванович, уцелел ли вообще кто-нибудь из экспедиции Алексеева-Дежнёва. Поэтому назначение Моторы анадырским приказчиком мы никак не можем расценивать как выражение недоверия к Дежнёву.
С оставшимися кочами Михайло Стадухин пробился в устье Колымы, когда в Студёном море появились первые льдины и явно ощутились первые признаки зимы. С Власьевым он почти не общался, держался высокомерно и раздумывал — выступать ли на Анадырь по зимнему пути или дожидаться лета. О том, что снаряжена экспедиция на Колыму во главе с Семёном Моторой, Стадухин узнал лишь тогда, когда Мотора и его люди были уже в пути.
Честолюбивый Стадухин был раздосадован и взбешён, когда узнал, что возглавлять поход и представлять власть на Анадыри поручено не ему, казачьему десятнику, человеку, состоятельному и со связями. Между Стадухиным и Власьевым состоялись бурные объяснения.
— Пошто Семейку Мотору послал на Анадырь-реку? — запальчиво произнёс Стадухин.
— Не кипятись, Михайло. И говори спокойно. Я покуда не глухой, — осадил его Власьев.
— На Анадыри — я власть. Может, воеводскую бумагу тебе показать?