Семерка из козырей
Шрифт:
Как видение рухнуло за одну секунду?!
— Теперь без тебя. — Ада махнула головой утвердительно. — Всё без тебя. Пока, Фокс. У меня дела. — И био пошла, набирая скорость. Детектив подпрыгнул к ней, хватая за руку. Останавливая, и разворачивая к себе.
— Подожди! Но также нельзя Ада. Никак нельзя! Вот так махом... Я, задание, медаль, встреча с последним альпинистом... Нельзя!
— Можно. — Био улыбнулась и легко освободилась от захвата.
Потом она ушла, не оборачиваясь. А Фокс остался на месте. И на какой-то момент ему показалось, что жизни больше нет.
Глава 21. Ада
Ленивые коты лежали в тени навесов витрин и провожали мой ускоренный шаг тоскливыми взглядами. Апатия от жары разморила органику, выключая у них функцию движения. Впервые я почувствовала своё превосходство — мне угнетающая жара была ни по чем. Люди не отставали от животных и искали прохладные места, используя любую искусственную тень, прячась от лучей солнца. Уличные кондиционеры надрывно гудели, не справляясь с аномальными катаклизмами природы. Наступал час пика солнцепёка. Био- работники дорожной службы ездили на поливных машинах, орошая тротуары, дома и навесы, но капли воды быстро испарялись, не успев собраться в тонкие ручейки.
Город превращался в ад.
Солнце окружало заботой каждого и никого не забывало и не пропускало. Пекло так, что искусственная кожа вздувалась волдырями. Потом сойдут, наверное. Впрочем, неважно все равно кожу менять, как только подвернется удобный случай. Хорошо, что я не человек и ничего не чувствую — ожоги мне не страшны и так постоянно вытекает какая-нибудь биомасса. Тело трескается. И это не от старости! А просто от износа! Продолжая радостно улыбаться, я шла к конечной точке маршрута. В виртуальной карте радиус круга сужался. Уже близко.
Разведка — это не про меня.
Ходить —вынюхивать. Скрываться. Наблюдать! Подготовка и разработка плана? К чему? Я и так сумею поразить свою единственную подругу. О, да. Ради нее я была готова украсть человека. Нарушить очередной закон кибернетики ради лучшей подруги? Да легко. Я же не для себя стараюсь. З —забота. Забота о ближнем. Начинаешь думать в этом потоке и украсть человека уже не кажется таким невыполнимым абсурдом. Главное, заставить себя думать по-другому. Обойти рамки.
— Моя Барби, — шепчу я и мой голос полон восторга.
Тут же представляю ответную реакцию, обожание в чужих раскосых глазах. Они светятся от восхищения. Какой красивый зеленый цвет глаз. Как я раньше могла думать, что такая идеальная оптика могла бы подойти мне? Такие глаза созданы исключительно для моей лучшей подруги. Барби восхищается мной! И задает под конец вопрос с заиканием и с придыханием:
— Да, как ты смогла, моя девочка?! — Так я закончу день, включаясь на подзарядку. День полного триумфа!
— Да легко! — отвечу я ей. И исчезнет чужое пренебрежение, покровительство. Подруга взглянет на меня по-новому. Может, даже, как на равную. А я подтвержу, подмигивая, — да легко, милая.
— Украла человека раньше меня? Божество! Уважение. Теперь, я верю, что мы можем свернуть мир.
И я снисходительно улыбаюсь, наслаждаясь минутой триумфа.
Подумаешь: украсть человека. Вон их сколько ходит. Бери не хочу. Неси да складывай в контейнер хоть в шахматном порядке: сначала ряд белых, потом черных. Но такой выбор — для слабаков. Для неразумных послушников. Я -то уже не такая. Мне бы, что посложнее. Так, чтобы смысл был. Чтобы человечество вздрогнуло, когда похищение раскроется. А для этого... Я украду...
Почему-то в своем выборе я не сомневалась.
Я стояла напротив старого дома Харрисонов. И изучала человеческое жилище, запустив сканер. Ветер игрался с легким подолом моего платья. И редкие прохожие заглядывались на мои коленки и оголявшиеся бедра, замирая на миг, шевеля губами, беззвучно спрашивая:
— Где же твоя роба, садовая прислуга? — а может, что-то еще, но мне казалось, что каждый решил напомнить в этот прекрасный момент солнечного дня суть моего прошлого.
— Сожгла! — честно призналась я, пугая людей. Приятно было видеть, как они убегают от меня по пустынной улице.
Я улыбнулась своим мыслям, наслаждаясь свободой, и шагнула в парк, продираясь через кусты. С хрустом ломая веки. Круша тяжелым авианосцем границу чужой собственности.
Теперь я понимала, что жилище магната пончиков находится в трущобах, вдали от оживленных улиц с неоновыми рекламными вывесками, дорожных патрульных в розовой униформе. Оживленных перекрестков. Сумасшедших самокатчиков, гоняющих без правил. Открытых кафе и цветочных клумб с искусственными цветами.
Здесь даже люди ходили редко. Никому не нужен был чужой парк. Все привычно жарились на солнце. И я долго не могла понять почему так, пока не узрела крупную свалку. Прилегающую к одному из периметров владений Харрисонов.
— Гора! — выдохнула я, едва сдерживаясь, чтобы не начать покорение. В последний момент остановилась.
Мусор был настолько стар, что спрессовался и из плесневелых куч росли сизые грибы на тонких ножках. Зловонные, они приветливо мне махали махровыми шапками, словно радуясь моему возращению.
— Дворника на вас нет, — не злобно сказала я органике и презрительно поджала губы. В этом месте точно экономили на прислуге, так как не хватало еще и садовника. Парк быстро становился диким и неухоженным, превращаясь в унылую заброшенную культурную зону.
В которой, конечно, никто не отдыхал, так как она являлась собственностью Харрисонов. А ведь глава семейства мог открыть другой бизнес, расставив десяток скамеек и беря символическую плату за вход. Потом я посмотрела на свалку, которую надо было убрать и решила, что папа негр никогда бы не пошел на такие траты — ему было проще продавать пончики.
Человеческая жадность не знала границ: в парке хотя бы должны жить белочки. Никого. Мертвое место.
Почему мне раньше оно казалось живописным, чудесным и чуть ли не единственным в мире?