Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых
Шрифт:
Нездоровье повело к охлаждению отношений между нею и Александром, которому к этому времени было чуть больше сорока лет. Природа, как известно, не терпит пустоты, и сердечный вакуум был вскоре заполнен: по утверждению изучавшего «донжуанский список» Александра II историка Г. И. Чулкова, царь последовательно переменил полдюжины любовниц. Чулков называет Долгорукову 1-ю (не следует путать ее с Долгоруковой Екатериной Михайловной, о которой речь впереди), Замятнину, Лабунскую, Макову, Макарову и Ванду Кароцци. Сюда же вплетает Чулков мимолетную и совершенно скандальную историю с какой-то гимназисткой, дочерью камер-лакея. Однако все эти увлечения, если они и были, представляли собою не более чем слухи и сплетни, за исключением истории с двадцатилетней красавицей княжной Александрой Сергеевной Долгоруковой (Долгоруковой 1-й). Княжна обладала сильным характером и четким, мужским умом. Однако через непродолжительное время
Став мадам Альбединской, бывшая мадемуазель Долгорукова навсегда ушла из жизни императора, и он едва ли рассчитывал услышать когда-нибудь ее девичью фамилию.
Однако судьбе было угодно распорядиться иначе.
Весной 1865 года сорокасемилетний император прогуливался в Летнем саду. Он заметил прелестную девушку — грациозную, модно одетую, с румянцем во всю щеку, с большими лучистыми глазами. Это была дальняя родственница Александры Долгоруковой — теперь Альбединской — восемнадцатилетняя княжна Катенька Долгорукова.
Александр знал ее давно. Летом 1857 года, оказавшись на больших маневрах под Полтавой, он останавливался в имении ее отца — князя Михаила Михайловича Долгорукова и тогда-то впервые увидел Катеньку. Девочка поразила его ласковостью, непосредственностью и грацией, и царь запомнил ее. Через несколько лет Долгоруковы разорились — из-за непрактичности и широкого образа жизни. Их усадьба была несколько раз описана кредиторами, и, только продав фамильные бриллианты и золото, Долгоруковы смогли уплатить проценты и спасти Тепловку от публичных торгов с молотка. Подкосила их и реформа 1861 года, а еще более — неожиданный пожар, погубивший большой и богатый дом. После этого княгиня Вера Долгорукова написала Александру о всех постигших их несчастьях, и царь велел определить четверых мальчиков в петербургские кадетские корпуса, а Катеньку и Машеньку — в Смольный. Кроме того, Александр остановил «экзекуцию» банков и тем спас семью от окончательного разорения. Однако переживания последних лет настолько подорвали здоровье князя Долгорукова, что он вскоре умер, а его вдова переехала в Петербург и, сняв скромную маленькую квартирку, жила от воскресенья до воскресенья, когда к ней могли прибегать сыновья. Иногда навещала она дочерей, прилежно учившихся и мечтавших попасть при выпуске на мраморную доску первых в своих классах. Самой большой радостью для девочек были посещения матери и «царские дни», когда в Смольный приезжал царь и визит его сопровождался роскошным обедом и многочисленными подарками.
Александр приехал в Смольный в Вербное воскресенье 1865 года, и ему были представлены все преподаватели, наставницы и воспитанницы старших классов. Среди последних были и сестры Долгоруковы. Сестры Долгоруковы с самого начала оказались в числе наиболее красивых воспитанниц, хотя и непохожи друг на друга: Катенька была шатенкой с лицом цвета слоновой кости, Машенька — ярко выраженной блондинкой, с лилейным цветом кожи и привлекательной соразмерной полнотой. Увидев восемнадцатилетнюю Катю, Александр влюбился в нее, как бы это ни звучало банально, с первого взгляда. Александр доверил эту свою тайну фрейлине Вареньке Шебеко и стал посылать с нею сестрам Долгоруковым сладости и фрукты. Его выбор посредницы объяснялся тем, что Шебеко и раньше выполняла некоторые деликатные его поручения, и тем, что начальница Смольного института, мадам Леонтьева, была родственницей Шебеко. Леонтьева, конечно же, догадывалась о происходящем, но не только не препятствовала, но и всячески способствовала зарождению и развитию романа.
Вскоре после визита Александра Катенька простудилась, и ее положили в смольнинскую больницу, в маленькую отдельную палату. Шебеко провела царя к больной — Александр конечно же сохранял инкогнито, — и тогда визитер и больная впервые остались наедине. Как ни была Катя наивна, а все же догадалась, что она очень нравится императору.
А Вара Шебеко поехала к матери Кати и Маши, нашла ей приличную квартиру, оплатила ее и еще дала денег княгине, сказав, что эта помощь исходит от царя, но одновременно попросила сохранить все это в тайне, чтобы в городе не возникло никаких кривотолков. Шебеко даже сказала, что это — семейное счастье Вишневских, подчеркивая, что в девичестве княгиня Вера носила эту фамилию, и именно ее прапрадед был тем самым полковником Вишневским, который привез в Петербург пастушка Алешу Розума, ставшего фаворитом, а потом и мужем императрицы Елизаветы Петровны — графом Алексеем Григорьевичем Разумовским. Едва ли княгиня Долгорукова усмотрела в последней фразе намек на Катю, но она не могла не понять,
А Шебеко смотрела далеко вперед и рассчитала, что царь тем быстрее добьется успеха, чем раньше Катя оставит Смольный. Ловкая фрейлина стала все чаще пугать Катю необычайной сложностью предстоящих выпускных экзаменов и посоветовала подать заявление о выпуске из института без экзаменов в связи со слабым здоровьем. Леонтьева конечно же пошла навстречу и разрешила ей оставить Смольный. После этого Катя перебралась к матери, чем сильно обрадовала Александра, который теперь надеялся на содействие княгини Долгоруковой в благоприятном для него развитии романа. Однако посещения царем Кати в квартире ее матери тоже были не очень приемлемы, тем более что отношения между Александром и его возлюбленной оставались совершенно платоническими и делать из квартиры «гнездышко любви» было еще рано. Решено было назначить местом встреч Летний сад, где Александр любил отдыхать после приемов и докладов. А Вара Шебеко обещала будто бы невзначай привести туда Катю.
Так, в первый раз после выхода из Смольного, Александр встретил княжну в Летнем саду. Царь был великий ценитель красоты, подлинный эстет, и для него не было безразличным место свиданий. В то время Летний сад являлся одним из самых прелестных мест Петербурга. Там были высажены диковинные декоративные деревья из царских оранжерей, раритеты России и Европы. Вокруг цвела сирень, жасмин и жимолость, благоухали тюльпаны и нарциссы. По обеим сторонам одной из аллей цвели розы, другую аллею обрамляли левкои. В фонтане плавали золотые рыбки, а между деревьями белели античные мраморные статуи, создавая атмосферу изысканности и классической красоты. Застенчивая и невинная молодая красавица была здесь подобна юной весталке — жрице языческой богини Весты, обреченной на целомудрие. Она была и столь же, как весталки, невозмутима и совершенно спокойна, что сбивало с толку ничего не понимающего Александра, перед которым все терялись, волновались, заискивали и искали протекции. Наконец, благодаря настойчивым разъяснениям Шебеко и матери Катя поняла, что она должна хоть немного пойти навстречу царю и дать ему маленькую надежду на то, что все со временем переменится.
А между тем постоянные посетители Летнего сада приметили статного и красивого пожилого сановника, в одно и то же время гулявшего с хорошенькой молоденькой барышней. И чтобы не искушать судьбу, Варвара Шебеко предложила перенести свидания на острова — Елагинский, Крестовский или Каменный, — где их еще ни разу не видели. Так они и сделали и продолжали встречаться до самого конца 1865 года, а после того и всю зиму 1866-го. За последнее время Катя привыкла к императору, но ее страшно смущало то, что Александр Николаевич был на тридцать лет старше ее, и это очень мешало восемнадцатилетней княжне чувствовать себя естественно. Потому-то и находилась она в сильном смятении вот уже несколько месяцев и вела себя очень скованно и смущенно, соглашаясь лишь на невинные прогулки. Однако раз от разу ей становилось все легче, и Александр чувствовал это и радовался, что лед скованности быстро тает.
Оставаясь одна, Катенька все чаще вспоминала Александра, о котором в 1865 году французский поэт Теофиль Готье оставил такое описание: «Волосы государя были коротко острижены и хорошо обрамляли высокий и красивый лоб. Черты лица изумительно правильны и кажутся высеченными скульптором. Голубые глаза особенно выделяются благодаря коричневому тону лица, обветренного во время долгих путешествий. Очертания рта так тонки и определенны, что напоминают греческую скульптуру. Выражение лица, величественно-спокойное и мягкое, время от времени украшается милостивой улыбкой».
Княжна полюбила его после того, как однажды при встрече царь показался ей несчастным и нуждающимся в ее поддержке, в ее жалости и сострадании.
Она почувствовала, что необходима этому человеку, именно человеку, а не царю. Екатерина Михайловна совсем по-другому взглянула и на самое себя, ощутив, что она не вчерашняя инфантильная смольнянка, а женщина, готовая к состраданию и самоотверженности.
Новелла 4
Первое покушение
Четвертого апреля 1866 года, в четвертом часу дня, император Александр прогуливался в Летнем саду. Окончив променад, он вышел за ворота, где стояла его коляска, и только собрался сесть, как вдруг возле него появился молодой мужчина и направил пистолет прямо в грудь государя. Как только неизвестный выхватил револьвер, один из стоявших возле него зевак сделал резкое движение рукой. Потом утверждали, что он ударил стрелявшего по руке.