Семейная жизнь японцев
Шрифт:
Много деликатных проблем порождает в жизни японцев старшего поколения получение ими материальной помощи от своих взрослых детей. С одной стороны, эта помощь во многих случаях служит важным подспорьем для ликвидации прорех и прорывов в личных бюджетах пожилых людей. Ее значимость возрастает по мере того, как старее и слабее становятся пожилые люди. Массовые обследования показывают, что среди японцев в возрасте 75 лет и старше резко увеличивается по сравнению с другими возрастными группами доля тех лиц, для которых помощь взрослых детей становится главным источником существования (14,6 %) [345] . Однако, с другой стороны, нельзя забывать, что отнюдь не у всех пожилых людей имеются взрослые дети, а если и имеются, то далеко не всегда они обладают доходами, достаточными для того, чтобы содержать собственные семьи и в то же время покрывать дефицит в бюджетах своих престарелых родителей. А кроме того, вообще жизнь на средства детей воспринимается в наши дни значительной частью японцев старшего поколения как наименее желательный вариант, связанный с осложнениями их отношений с детьми, с нравственными страданиями, с болезненным ущемлением их независимости, достоинства и самолюбия. Касаясь этого обстоятельства, профессор Соити Насу пишет: «Если нет любви между престарелыми родителями и их женатыми или замужними детьми, то нет и гарантий того, что родители будут получать от детей надежную экономическую поддержку, даже если таковая и вменяется детям в обязанность. Особенно мала реальная возможность получения поддержки от детей в тех случаях, когда последние почему-либо считают, что их родители не предоставили им в прошлом достаточной помощи или поступали с ними несправедливо. С другой стороны, общественные опросы показывают, что сами пожилые люди во все возрастающем числе предпочитают жить, избегая зависимости от своих детей» [346] .
345
Корэкара-но нихон торэйка сякай-э-но тёсэн, с. 69.
346
Т. Fukutake etc. The Japanese Family, с. 50.
Однако самолюбивое стремление пожилых японцев к материальной независимости ведет зачастую ко все большему снижению их жизненного уровня. О переходе пожилых людей с наступлением старости в категорию населения с самыми низкими годовыми доходами свидетельствуют статистические данные, приводимые в публикации компании «Дэнцу». Согласно этим данным, японцы с самыми низкими годовыми доходами встречаются гораздо чаще среди людей 60 лет и старше, чем среди людей, принадлежащих к другим, более молодым возрастным группам [347] . Косвенным свидетельством обеднения стариков в Японии служит и то, что именно по отношению к ним. чаще всего применяется Закон о защите прожиточного уровня, в соответствии с которым государственные пособия по бедности предоставляются тем, кто в результате тщательной проверки признан неспособным обеспечивать себе средства к существованию и не имеет возможности получать их от посторонних лиц. Семьи, состоящие из стариков супругов и одиноких стариков, составляют в последнее время более 20 % всех семей страны, получающих пособия по бедности [348] .
347
Ниппон-но дзюкунэн, с. 135.
348
Т. Fukutake etc. The Japanese Family, с. 47–49.
И не случайно в общественном сознании японцев широко распространены опасения, удастся ли им избежать нужды и обнищания в старости. Это вполне определенно констатируется даже в трудах близких к правительству консервативных социологов [349] . По данным компании «Дэнцу», подобную тревогу в преддверии старости испытывают в той или иной мере более 70 % людей в возрасте от 40 до 65 лет [350] .
Скудная обеспеченность множества японцев старшего поколения, исключающая возможность их самостоятельного существования, вызывает повсеместные нарекания японской общественности. Прогрессивные социологи видят в бюджетных трудностях старшей части населения страны проявление общей порочности социально-экономического строя современной Японии. Отмечая отсутствие в Японии объективных условий для материальной самостоятельности пожилых людей, низкий уровень их доходов и многочисленные дефекты национальной системы социального обеспечения, профессора Такэси Камико и Кокити Масуда в своей книге подчеркивают, что корни зла кроются в присущей капитализму жестокости, и в частности в тех негуманных методах, к которым прибегали правящие круги Японии, проводя свой курс на форсированное развитие экономики страны. «Противоречия послевоенного японского капитализма, — пишется в книге, — легли тяжелым бременем на стариков: капиталистическое процветание страны шло за счет пожилых людей. Так, например, на протяжении 30 послевоенных лет в стране доминировала хроническая тенденция к инфляции и росту цен, что в значительной степени предопределило нестабильность в жизни стариков. Вместе с тем низкий уровень заработной платы молодых людей, призванных заботиться о стариках, обусловил положение, при котором уход за стариками стал недостаточным. Таким образом, современный японский капитализм превратил стариков в категорию людей второго сорта. Это проявилось в том, что, с одной стороны, в стране можно видеть горстку старцев из числа представителей правящего класса, которые в качестве заправил общества держат в своих руках политические и экономические бразды правления, в то время как на другом полюсе находится подавляющее большинство пожилых людей страны, лишенных самостоятельности, угнетенных, слабых, страдающих от нестабильной жизни, бедности и одиночества. По сути дела, современное капиталистическое общество превратило слой слабых стариков, остро нуждающихся во внимании и заботах, в касту отверженных» [351] .
349
См., например: Корэкара-но нихон торэйка сякай-э-но тёсэн, с. 71.
350
Ниппон-но дзюкунэн, с. 137,
351
Камико Такэси, Масуда Кокити. Нихондзин-но кадзоку канкэй, с. 210.
Приблизительно к такому же выводу приходит в своей книге «Проблемы современной японской семьи» и другой знаток вопроса — Сигэру Яматэ. «Из-за роста цен на товары, — пишет он, — увеличивается число людей, которые не в состоянии жить только на пенсию и пособия. Когда нет надежды на получение помощи от детей, а размеры заработной платы сокращаются по мере утраты трудоспособности, жизнь стариков в условиях роста цен на товары становится отчаянной» [352] .
Таковы общие проблемы материального бытия японцев старшего поколения. Долголетие, ставшее, несомненно, положительным явлением современной японской действительности, имеет, судя по всему, и свою негативную обратную сторону. «Вторая жизнь» пожилых японцев, каковы бы ни были их радужные надежды в начале этой жизни, протекает чаще всего тускло и уныло, поскольку японское общество не предоставляет старикам материальных средств, достаточных для полноценного существования, и тем самым обрекает большинство из них либо на непосильный труд, либо на суровую бедность, либо на оскорбительное для их достоинства иждивенство. Японская действительность свидетельствует о том, что для счастья пожилого человека нашего времени важно не только, сколько лет он проживет, но и как он проводит свою старость. Пока же в бытовом, материальном отношении для большинства японцев старость остается самым худшим по качеству периодом жизни. Старость и бедность становятся в Японии наших дней однозначными понятиями. А это, естественно, крайне отрицательно сказывается и на общем состоянии семейного быта японского населения.
352
Яматэ Сигэру. Гэндай нихон-но кадзоку мондай. Токио, 1974, с. 214–215.
В довоенные времена, когда основной костяк социальной структуры Японии составляли большие родовые семьи — «иэ», одной из важнейших моральных норм поведения японцев было почитание старейших. Руководствуясь древними конфуцианскими заповедями, главы и члены больших родовых семей проявляли к своим престарелым родителям, к дедам и бабушкам, прадедам и; прабабушкам, если таковые оставались живы, максимум заботы и уважения, оказывая ям всевозможные почести. Уход за старейшими членами семьи и их содержание, даже в ущерб собственным потребностям, рассматривались японцами как непременный моральный долг, как дело их личной чести и чести всей семьи. В ревностном выполнении этого долга японцы видели естественное выражение своей благодарности родителям за те заботы и ласки, которые были оказаны им в детстве. В одной из японских пословиц говорилось, в частности, что только после того, как человек сам становится отцом или матерью, может он вполне понять, как велик его долг перед собственными родителями. В осознании и исполнении долга перед родителями и заключалась у японцев суть того чувства, которое у европейцев принято называть сыновней или дочерней любовью [353] . Отмечая это, японский социолог Соити Насу пишет: «В идеологии преданности и почтительности к родителям, господствовавшей с эпохи Мэйдзи (1868–1912) до окончания второй мировой войны, больший упор делался на долг детей заботиться о родителях, а не на долг родителей заботиться о детях. Социальная ответственность такого рода устанавливалась в принудительном порядке обычаями, определявшими структуру семейной жизни» [354] . В уголовном кодексе Японии, действовавшем до 1907 г., имелась даже статья, предусматривавшая тюремное заключение от 15 дней до 6 месяцев для тех взрослых детей, которые не обеспечивали своих родителей едой, одеждой и прочей материальной поддержкой, причем виновные в соответствии с этой статьей подлежали даже смертной казни в случае, если родители погибали в результате их равнодушия и невнимания [355] .
353
R. Benedict. The Chrysanthemum and the. Sword. Patterns of Japanese Culture. Clevelend — New York, 1967, c. 100–102.
354
T. Fukutake etc. The Japanese Family, c. 45.
355
«Japan Quarterly». 1979, vol. 26, № 1, January — March, c. 68.
О традиционном почитании японцами старейших членов семьи напоминают сегодня и различные юбилейные торжества, устраиваемые взрослыми детьми в честь своих престарелых родителей. В старину первый стариковский юбилей отмечался японцами в 40 лет, и хотя сегодня никто не считает сорокалетних стариками, тем не менее в сельских районах страны, да и в городских семьях, где люди в 40 лет имеют уже взрослых детей, сорокалетие нередко бывает поводом для семейных застолий. Следующим традиционным празднеством, зачастую устраиваемым сыновьями и дочерьми в честь своих отцов и матерей, является «хонкэ гаэри» — день, когда им исполняется 61 год. С этого момента, по старинному японскому поверью, начинается возвращение пожилых людей в период второго детства. Отмечаются иногда в японских семьях и такие даты жизни престарелых родителей, как семидесятилетие (коки-но иваи) и семидесятисемилетие (ки-но иваи). Заимствованные из Китая праздники эти стали в Японии формальным поводом для выражения взрослыми детьми и близкими своей симпатии к старейшим членам семей. И, наконец, в бытовом обиходе японских семей издавна остается празднование восьмидесятивосьмилетия (ёиэ-но иваи) тех немногих стариков, которые доживают до такого возраста. В этот день в доме юбиляра собираются обычно на торжественные застолья не только его дети и внуки, но и многие другие люди, связанные с ним томи или иными узами родства [356] .
356
М. Joya. Things Japanese. Tokyo, 1958, с. 102–113, 121–122, 24-125.
Традиции прошлого оказывают, несомненно, определенное влияние на общественное сознание японцев: и по сей день многие жители этой страны склонны по старинке считать, что в мире мало найдется народов, которые бы так ревностно почитали своих родителей и предков, как японцы [357] . Правительственные круги, а также органы массовой информации стараются в наши дни подкрепить подобные убеждения различными административными и пропагандистскими средствами. Примером тому может служить введение в качестве национального праздника «дня престарелых», отмечаемого ежегодно 15 сентября. В этот день представители премьер-министра торжественно вручают всем старикам японцам, достигшим в истекшем году столетнего возраста, специально изготовленные именные серебряные чаши. Параллельно в тот же день в адрес каждого из долгожителей, чей возраст превышает 100 лет, поступает но почте приветственное послание главы правительства. Но все эти малозначащие красивые пропагандистские жесты, как рябь на море, нисколько не затрагивают глубинную повседневную семейную жизнь основной массы пожилых людей страны, их взаимоотношений с окружающим миром, в первую очередь со своими взрослыми детьми и внуками.
357
Такахаси Осаму. Катэй-но нака-но нихондзин (Японцы семейной среде). Токио, 1971, с. 9.
Как же относятся друг к другу старики родители и взрослые дети в Японии наших дней? На первый взгляд в умах и тех и других продолжают по-прежнему доминировать традиционные конфуцианские представления о долге детей перед своими родителями, об их моральной обязанности обеспечивать средства к существованию и уход за теми людьми, которые даровали им жизнь. Об этом говорят результаты массовых опросов населения. Так, например, в ходе одного из них 80 % опрошенных людей разных возрастов вполне определенно согласились с тем, что помощь детей престарелым родителям — это дело естественное и обязательное, и лишь 14 % выразили свое несогласие с таким мнением [358] .
358
Катэй кибан-но дзюдзицу, с. 105.
А вот сводные сведения канцелярий премьер-министра» в ответах пожилых людей 60–69 лет в ходе опроса, призванного выявить их отношение к тому, должны ли взрослые дети брать на себя уход за своими родителями в старости. Наибольшую поддержку опрошенных получили ответы:» «Должны при любых обстоятельствах» (42 %) и «Должны, если у них есть достаточно сил для ухода за родителями» (39 %). Лишь явное меньшинство избрало противоположные ответы: «Родители должны жить сами, и дети могут не заботиться о них даже в старости» (9 %) и «Поскольку взимаются налоги и взносы в пенсионные фонды, то о пожилых людях должны заботиться государство и общество, а дети о родителях заботиться не должны» (4 %) [359] .
359
Там же, с. 103.
Однако мнения, высказываемые японцами в ходе общественных опросов, нередко не согласуются с их поведением в реальных жизненных ситуациях. Оставаясь в мыслях приверженцами традиционных взглядов на «сыновний долг», многие японцы в силу ряда объективных причин, а также собственных эгоистических расчетов уже не одаривают сегодня стариков родителей тем вниманием и теми заботами, которые были бы необходимы даже с их собственной точки зрения. И дело тут не столько в каком-либо ослаблении моральных устоев людей нового поколения, сколько в том, что прежняя мораль чем дальше, тем меньше согласуется с объективной реальностью. Ни сила традиций, ни рамки законов, ни старания властей и средств массовой информации не могут предотвратить в наши дни действие в общественной жизни Японии ряда новых экономических и социальных факторов, подрывающих прежние традиционные нормы взаимоотношений между стариками родителями и их взрослыми детьми.