Семейная жизнь японцев
Шрифт:
В приведенных рассуждениях о традиционном трудолюбии японцев, как и во взглядах на роль труда в старости, есть, несомненно, немалая доля истины. Но есть в них вместе с тем и определенная тенденциозность. Ибо ряд сведений показывает, что основная причина неуемной тяги большого числа престарелых японцев к работе по найму кроется не столько в их врожденном пристрастии к труду [325] , сколько в материальных, житейских нуждах — в стремлении обеспечить своим трудом дополнительные денежные средства, в которых многие из них, как показывает действительность, начинают остро нуждаться с началом своей «второй жизни». Факты свидетельствуют, что не пенсии, не сбережения, не помощь детей и не дивиденды, а именно трудовые доходы продолжают служить для подавляющего большинства лиц в возрасте от 55 лет и старше, по крайней мере на протяжении первого десятилетия «второй жизни», главной материальной базой их существования. Это видно, в частности, из данных общественного опроса лиц в возрасте от 55 до 64 лет, проведенного канцелярией премьер-министра в 1975 г. Отвечая на вопрос, какой из источников доходов служит для них главной материальной основой существования, 85,5 % опрошенных назвали таким источником заработки от работы по найму (их самих или их супругов), 8,3 % — пенсии, 2,1 % — личные сбережения, 0,4 %—дивиденды, ренту и прочие доходы от капиталов, 1,3 % — помощь детей и родственников [326] .
325
С годами и особенно в период старости трудовое усердие большого числа японцев становится значительно слабее, чем в молодые годы, и фокус их внимания перемещается на домашние дела. В книге «Люди зрелого возраста в Японии», изданной компанией «Дэнцу» в 1931 г., пишется: «Сознание многих возрастных групп, включая мужчин и женщин зрелого возраста, начинает в значительной степени меняться, и, в частности, мужчины зрелого возраста начинают склоняться к тому, что "лучше жить для себя, чем работать"» (Ниппон-но дзюкунэн, с. 42).
326
Корэкара-но нихон торэйка сякай-э-но тёсэн, с. 69.
Еще более красноречивые свидетельства тому, что трудовая деятельность большинства лиц, начавших свою «вторую жизнь», носит вынужденный характер и связана с отсутствием или недостаточностью других источников существования, дал общественный опрос, проведенный министерством труда в 1976 г. среди лиц в возрасте 55 лет и старше. Отвечая на вопросы организаторов опроса, какова основная причина, побуждающая их вести трудовую деятельность, абсолютное большинство — 66,8 % опрошенных — избрали ответ: «Без работы у меня не было бы средств к существованию». Кроме того, 13,1 % ответили: «Можно было бы и не работать, но заработки мои укрепляют домашний бюджет», а 3 % высказались почти в том же духе: «Работаю для того, чтобы иметь карманные деньги». И только явное меньшинство опрошенных объяснили свое стремление к труду не денежными, а иными соображениями. Так, 5,6 % дали ответ: «С материальной точки зрения в моей работе нет необходимости, но я работаю ради того, чтобы был смысл в жизни», а 10,7 % предпочли объяснение: «Работа полезна для здоровья» [327] .
327
Нихон-но хакусё. 1980. Вага куни-но гэндзё то кадай (Белая книга Японии. 1980 г. Положение в нашей стране и задачи). Токио, 1980, с. 223.
Однако труд как средство предотвращения падения уровня жизни людей преклонного возраста возможен лишь в определенных временных пределах. Рано или поздно годы сказываются на трудоспособности пожилых работников, и неотвратимо наступает время, когда их физическое и психическое самочувствие начинает ограничивать или вообще перестает позволять им трудовую деятельность по найму. В 1978 г. из 9860 тыс. пожилых людей страны в возрасте 65 лет и старше работали лишь 2600 тыс. мужчин и 890 тыс. женщин, т. с., иначе говоря, лишь один пожилой человек из каждых четырех [328] . Из упомянутого ранее общественного опроса японцев старшего поколения, проведенного канцелярией премьер-министра, явствует, что если трудовые заработки служат главным источником средств к существованию подавляющего большинства людей в возрасте от 55 до 64 лет (85,5 %), то положение меняется в последующие десятилетия: труд по найму остается главным источником средств к существованию лишь для 26,5 % лиц в возрасте от 65 до 74 лет и всего лишь для 5,2 % лиц в возрасте 75 лет и старше [329] . Хотят того пожилые японцы или нет, но начиная с 65 лет, с наступлением старости в полном смысле этого слова, на первое место в числе источников их существования выходят либо пенсии, либо помощь детей, либо прежние сбережения. Так, в соответствии с тем же опросом, главным источником существования для 52,1 % людей в возрасте 65–74 лет являются пенсии, для 8,4 % — сбережения, для 7,8 % — помощь детей и родных, для 1,9 % — дивиденды и рента. Еще в большей мере это относится к людям в возрасте 75 лет и старше: пенсии становятся главным источником существования для 65 % из них, помощь детей — для 14,6 %, сбережения — для 8,4 %, дивиденды — для 2,3 % [330] .
328
Там же, с. 222.
329
Коракара-но нихон торэйка сякай-э-но тёсэн, с. 69.
330
Там же.
На первый взгляд приведенные цифры создают впечатление, что материальное положение пожилых людей складывается именно так, как это ими самими предусматривалось. Ведь согласно данным опроса, проведенного среди людей «зрелого возраста» — от 40 до 65 лет, 70,6 % из них в качестве предполагаемого средства существования в старости назвали пенсии, 46,5 %—сбережения, сделанные в период трудовой деятельности, 33,9 %—собственные заработки, 21,2 %—бонусы, полученные при уходе с работы по возрасту, 11,8 % — доходы от недвижимого имущества, 2 % — дивиденды, 1,2 % — средства, предоставляемые кем-либо [331] . Из этих данных видно, что именно на пенсии и личные сбережения возлагают надежды большинство японцев, вступивших во «вторую жизнь», как на основной источник существования в старости. Возлагают надежды! Но подобные надежды далеко не всегда оправдываются.
331
Ниппон-но дзюкунэн, с. 137.
Прежде всего это относится к пенсиям [332] . Как свидетельствуют печать и японские знатоки вопроса, размеры пенсий, выплачиваемых лицам преклонного возраста, в большинстве случаев не соответствуют их минимальным жизненным потребностям. Один из самых крупных недостатков современной системы социального обеспечения в Японии состоит в том, что как пенсии, так и единовременные пособия, получаемые пожилыми японцами после их ухода с работы в связи с возрастом [333] , обычно слишком малы и недостаточны для поддержания жизни ушедших с работы на привычном для них уровне. Согласно данным официальной статистики, средние размеры пенсий по старости, выплачивавшихся в 1976 г. большинству бывших работников частных компаний страны, составляли, к примеру, в среднем 42 % той зарплаты, которую они получали в период своей трудовой деятельности [334] . Даже консервативная печать страны расценивает существующие размеры пенсий по старости как «малые и неудовлетворительные» [335] . А пенсии эти, по свидетельству официальной статистики, служат тем не менее основным источником доходов для большинства лиц в возрасте 65 лет и старше [336] .
332
Национальная пенсионная система в Японии не представляет собой единого целого и складывается из ряда разных фондов, созданных на основе соответствующих законов. Главными из этих фондов являются: Национальный пенсионный фонд (Кокумин нэнкин), предназначенный для выплаты пенсий лицам, работавшим в сельском хозяйстве, на мелких предприятиях, а также имевшим собственные мелкие предприятия, включая членов их семей, и Страховой пенсионный фонд народного благосостояния (Косэй нэнкин хокэи), охватывающий рабочих и служащих предприятий численностью персонала свыше пяти человек. Отдельную группу составляют фонды союзов взаимопомощи (кёсай кумиай), создаваемые в рамках отраслевых профессиональных объединений. Каждый из этих фондов состоит из ряда фондов, предназначенных для тех или иных категорий пенсионеров и получателей единовременных пособий. К их числу относятся и фонды пенсионного обеспечения по старости (рорэй нэпкин), предоставляющие средства пенсионерам, уходящим с работы в связи с преклонным возрастом (такие фонды имеются в качестве составных частей и в Национальном пенсионном фонде, и в Страховом пенсионном фонде народного благосостояния, а также в других, более мелких фондах). Пособия из фондов пенсионного обеспечения по старости выплачиваются только тем лицам, которые на протяжении 15–25 лет своей трудовой деятельности платили взносы в эти фонды и достигли определенного возраста в пределах 55–70 лет (см.: Аната-но рого то нэнкин, с. 43–45).
333
Система выплаты пенсий и единовременных пособий при увольнении с работы по возрасту существует, согласно официальной статистике, на 92,2 % предприятий страны, из них 62,1 % выплачивают только единовременные пособия, 16,4 % — только пенсии и 21,5 % комбинируют эти выплаты (Нихон-но катэй, с. 84).
334
«Mainichi Daily News», 7.12.1977.
335
«The Japan Times», 29.11.1978.
336
Там же.
О низком уровне пенсионного обеспечения пожилых людей в Японии говорят и такие правительственные данные: доля пенсионных средств составляет в среднем лишь 15–20 % ежемесячного прожиточного минимума тех, кто получает пособия из Национального пенсионного фонда, 66 % прожиточного минимума тех, кто получает пособия из Страхового пенсионного фонда народного благосостояния, и 88 % прожиточного минимума тех, кто получает пенсии из различных фондов взаимопомощи [337] . Общественный опрос, проведенный в 1980 г. среди лиц, получающих пенсии после ухода по возрасту с предприятий, показал, что 30,5 % этих пенсионеров вынуждены работать. Объясняя причины того, почему они работают, 40 % из них заявили, что это необходимо им «для того, чтобы жить», либо «для того, чтобы поднять свои доходы». А что касается пенсионеров, которые не работают, то 31,7 % из них объяснили это «плохим здоровьем», 13,1 % — «физической неспособностью», 23,7 % — «отсутствием подходящей работы» и только 4,9 % тем, что при их достатке «необходимости работать нет» [338] .
337
Annual Report on National Life. 1980. The Changing Society and How People Are Facing It. Economic Planning Agcncy. Japanese Government. Tokyo, 1981, c. 203.
338
Там же, с. 203–204.
Не удается в большинстве случаев пожилым людям запастись в преддверии старости и достаточными суммами трудовых сбережений. Как известно, японцы прослыли самым бережливым народом: по удельному весу сбережений в ежегодных доходах населения, составлявшему в 1976 г. 24,3 %, Япония занимает первое место в капиталистическом мире [339] . Известно также, что 75 % японцев «зрелого возраста» отчисляют часть своих трудовых доходов в банки в качестве «сбережений на старость» [340] . И тем не менее общественные опросы, проводимые среди владельцев этих сбережений, обнаруживают, что большинство из них не считают накопленные суммы достаточными для обеспечения в старости своих повседневных жизненных нужд. Из данных опроса, проведенного компанией «Дэнцу» среди обладателей сбережений в возрасте 55–59 лет, явствует, что 28 % опрошенных испытывают «большую тревогу» по поводу того, что отложенные ими суммы не смогут покрыть их расходов на жизнь в старости, а 34,6 % ощущают в той же связи «некоторую тревогу». Следовательно, пессимистов оказывается среди владельцев «сбережений на старость» гораздо больше, чем оптимистов: только 25,2 % опрошенных высказали предположение, что их вкладов, «пожалуй, хватит» на жизнь в старости, и лишь 12,1 % без колебаний заявили, что накопленные ими на старость сбережения «вполне достаточны» [341] .
339
«Japan Quarterly». 1979, vol. 26. № 1, January — March, c. 73.
340
Ниппон-но дзюкунэн, с. 138.
341
Там же, с. 139.
Следует, однако, сказать, что оптимизм многих обладателей «сбережений на старость» далеко не всегда оправдывается в реальной действительности. Указывая на это, профессор Соити Насу пишет: «Единовременные пособия и сбережения, имеющиеся в распоряжении пожилых людей после их ухода с работы по возрасту, пускаются главным образом на покрытие расходов на образование детей или же на строительство домов, и лишь немногие оказываются способными сохранить эти деньги в качестве источника своих доходов в старости. В связи со значительным удлинением по сравнению с прошлым предполагаемой средней продолжительности жизни становится крайне затруднительным обрести уверенность в достаточности тех сумм, которые сберегают с расчетом на независимую жизнь в течение 20 лет или более после ухода с работы» [342] .
342
Т. Fukutake etc. The Japanese Family, с. 49.
Особенно сильные удары наносит по иллюзиям стариков — владельцев сбережений безудержная инфляция, неумолимо сокращающая покупательную способность иены. Отмечая это, японский публицист Ёсиро Танака пишет: «15 лет назад пожилой супружеской чете достаточно было расходовать 30 тыс. иен в месяц, чтобы жить на приличном уровне. „Мы накопим три миллиона иен, — думали супруги, — будем жить на них десять лети. Однако тот, кто думал так 15 лет тому назад и сделал соответствующие накопления до ухода с работы, самоотверженно отказывая себе в своих желаниях, сегодня может лишь презирать себя за это, бормоча: „Чтобы прожить месяц, нам требуется теперь 150 тыс. иен. Наших трех миллионов не хватило нам и на два года. Инфляция и сбережения — это гонки между зайцем и черепахой! Чего ради живу я на этом свете? Ведь отныне нам не на что жить!“» [343] .
343
«Japan Quarterly». 1979, vol. 26, № 1, January — March, c. 73.
Материальное положение пожилых японцев, опирающихся на свои сбережения как на основной источник существования, ухудшается, таким образом, год от года, и чем меньше становятся суммы их сбережений, тем больше приходится им ужимать свои потребности и сокращать расходы на жизнь. Это вынуждены были констатировать и авторы сборника «Люди зрелого возраста в Япония», изданного в 1981 г. «В умении после ухода с работы по возрасту соразмерять свои расходы с доходами, — пишут они, — и проявляется, наверное, мудрость пожилых людей. Но, несмотря на это, постепенно источники их доходов сокращаются, возникают непредвиденные потребности, и тогда наступает время, когда начинается изъятие сумм из имеющихся сбережений. С этого времени чем дальше, тем в большее уныние впадают они по мере того, как тают денежные накопления на их сберегательных книжках» [344] .
344
Ниппоп-но дзюкунэн, с. 149.