Семейные драмы российских монархов
Шрифт:
Ожидаю только милостивого ответа, чтобы тотчас уволиться со службы королевской и лично явиться к вашему высочеству. Клянусь всемогущим Богом, что единственным побуждением моим есть высокопочитание к особе вашего высочества».
Это письмо не было передано адресату, а осталось в австрийском архиве, где его и обнаружил русский историк Н.Г. Устрялов в 1859 году. Легко догадаться, какая участь постигла бы автора, если бы этот текст попал в руки русского правительства. Должно быть, ни об одной бумаге, вышедшей из-под своего пера, не жалел Алексей Петрович так сильно, как об этом письме своему царственному тёзке. Но поправить ничего
Впрочем, нельзя сказать, чтобы политика, проводимая канцлером, наносила ущерб национальным интересам России. Ум и дипломатический талант Бестужева-Рюмина позволяли ему избегать подобного. Но союз с Австрией был для него незыблемой константой, и резкая смена политического курса «пруссофилом» Петром Фёдоровичем — равносильна крушению трудов всей жизни, трудов во имя интересов России, как он их понимал.
Поэтому опальный дипломат решился на крайний риск государственного переворота. Для него не впервой было руководить политическими интригами, оставаясь на значительном расстоянии от места событий, тем более что члены его партии были отнюдь не глупыми людьми.
Ещё раз повторю — никаких доказательств участия Алексея Петровича Бестужева-Рюмина в перевороте 28 июня 1762 года нет и не может быть. Впрочем, одно обстоятельство косвенно указывает на это участие. После прихода к власти Екатерина II немедленно освободила бывшего канцлера из ссылки. Ему были возвращены все владения и награды, а вот чин был странным образом изменён с гражданского (канцлер) на военный — генерал-фельдмаршал. Объяснений, почему Екатерина переименовала ни одного дня не служившего в армии дипломата и политика в полководцы, у историков нет. Что это — каприз самодержицы или указание на ту роль, которую сыграл Алексей Петрович в военном перевороте? Кстати, почти одновременно был переименован из гетманов Украины в генерал-фельдмаршалы и другой участник заговора — Кирилл Григорьевич Разумовский.
Скажем несколько слов и об основной силе заговора — гвардии.
Гвардия… Для современного читателя это слово означает отборные, лучшие войска, символ воинской доблести и славы. Но в середине XVIII века всё обстояло совсем по-другому. Созданная Петром Великим, русская гвардия (Преображенский, Семёновский, Лейб-гвардии Конный полки, к которым при Анне Иоанновне добавился Измайловский) после окончания Северной войны ни разу не участвовала в походах и сражениях. Русские армейские полки отражали набеги ордынцев, под командой фельдмаршала Миниха штурмовали Очаков и Перекоп. Под командованием неистового ирландца Ласси ходили воевать на Рейн, под командованием Фермора и Салтыкова громили «непобедимого Фридриха», а полки гвардейские безвылазно находились в Петербурге. Даже в 1741 году, когда армия всё того же Ласси в боях на Карельском перешейке сдерживала шведов, шедших «освобождать достохвальную русскую нацию от засилия иноземцев», гвардия оставалась в своих уютных слободах. Попытка же правительства заставить гвардейцев идти воевать стала одной из причин, позволивших Елизавете Петровне реализовать свой план государственного переворота.
Стоит ли удивляться, что в военном отношении гвардия была весьма слабо подготовлена — парадная служба в столице особых усилий не требовала. В армии к гвардии относились с завистью и презрением. Можно вспомнить начало пушкинской «Капитанской дочки»:
«Записан! А мне какое дело, что он записан? Петруша в Петербург не поедет. Чему научится он, служа в Петербурге? Мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон. Записан в гвардии!»
Пётр III не испытывал иллюзий по поводу боеспособности своих гвардейцев и собирался радикально поменять ситуацию. Так, именно гвардейские полки были назначены в состав морского десанта, который должен был отправиться к датским берегам в случае войны за Шлезвиг. Само собой разумеется, что популярности монарху среди изнеженных и избалованных во времена Елизаветы гвардейцев это не прибавило.
Примечательно, что переворот против Петра III в современной ему дипломатической переписке и мемуарах получил название «революция». В то время это слово ещё не приобрело такого страшного значения, но уже пользовалось определённой привлекательностью, особенно среди поклонников идеологии просвещения. Впоследствии кровавые события 1789 года во Франции заставили Екатерину и людей её круга забыть о собственном «революционном» прошлом.
События 28 июня застали императора врасплох. Он не располагал какими-либо предупреждениями ни о готовящемся заговоре, ни о его участниках. И ещё одна из загадок «революции 1762 года». Как правило, переворот против законной власти — мероприятие слишком сложное и масштабное, чтобы суметь сохранить его полностью в секрете. Обычно власть успевала получить предупреждение, а порой и исчерпывающую информацию. Так было в 1741, 1801, 1825, 1905 и 1917 годах. Другое дело, что только в одном из перечисленных выше случаев победа осталась за законной властью. Но в 1762 году император оставался в полном неведении о готовящемся заговоре.
Официальная версия событий в общих чертах выглядит примерно так. 27 июня, встревоженный разговорами солдат, майор Преображенского полка Воейков арестовывает одного из заговорщиков — капитан-поручика Пассека. Испуганные этим обстоятельством, заговорщики начали действовать немедленно — Алексей Орлов организовал прибытие императрицы из Петергофа в столицу, а его товарищи подняли мятеж в Измайловском, Семёновском и Лейб-гвардии Конном полках. Преображенцы колебались, но в защиту императора всё-таки не выступили.
Узнав о произошедшем в столице, император попытался было занять Кронштадт, который летом фактически неуязвим для сухопутных войск и откуда посредством флота он мог либо вызвать к себе на помощь верные войска из Германии, либо бежать к этим войскам.
Однако мятежники вспомнили о крепости чуть раньше, и гарнизон Кронштадта стал на их сторону. Император пал духом, приказал верному присяге голштинскому батальону сложить оружие и 29 июня сдался супруге, после чего последовали заточение в Ропше и скорая гибель.
Надо учесть, что перед нами версия, написанная победителями или со слов победителей. Многие её ключевые пункты вызывают ряд вопросов и сомнений. Для начала отметим, что даже вот эта официальная версия событий противоречит популярному в мемуарах сторонников Екатерины и некоторых исторических исследованиях тезису, что деятельность Петра III как государя вызвала против него всеобщее возмущение. Вот характерный пример такого высказывания, принадлежащего перу очевидца событий и сторонника императрицы А.Т. Болотова: