Семейные реликвии
Шрифт:
— Это несущественно, — мрачно бросил Эймос, все также не глядя на нее. — Существенно другое — то, что ваше имя будет опорочено, если вы останетесь здесь с нами. Я не могу допустить, чтобы кто-то начал распространять порочащие ваше имя слухи.
Джульетта улыбнулась. Такая его забота о его имени была приятна ей.
— Но вот, представьте себе, мне нет до этого никакого дела. Серьезно. Я имею в виду, что в город я выбираюсь совсем редко. Подруг у меня там нет. Родственников, которых могли бы задеть эти сплетни, тоже нет. Я уже привыкла, что люди бывают иногда невысокого мнения обо мне. Ну еще бы. Я ведь была актрисой. Я уже знаю, о чем все они думают, и на меня это не действует.
— Вам это кажется не слишком важным потому, что раньше в театре вас всегда окружали другие люди. Вы были, так сказать, в своем особом мире. А здесь вы живете среди таких людей, которые начнут непременно вас обсуждать. — Генриетта говорила искренне и убедительно. — Пусть вы здесь на ферме бываете в одиночестве, но время от времени вам придется выезжать в город. Это неизбежно. Ну и как вы себя будете там чувствовать, если люди не захотят с вами разговаривать? Или станут с вами обращаться как с уличной женщиной?
— Генриетта! — загремел голос Эймоса и он гневно посмотрел на нее.
— А что такое? — дерзко посмотрела на него Генриетта. — То, что я здесь говорю, это — пустяки, по сравнению с тем, как другие начнут перемывать ей косточки, и ты это знаешь. — Она многозначительно посмотрела в глаза Джульетты. — Как насчет людей, с которыми вы ходите в церковь? Каково вам придется, если никто не пожелает сидеть с вами рядом или же они будут вставать и уходить, когда вы сядете возле них?
Джульетта тревожно посмотрела на Генриетту. Ей такое и в голову не приходило. Генриетта права, раньше Джульетта всегда была среди друзей и никакое мнение посторонних не имело большого значения. А теперь она могла вообразить себе, как ужасно она будет чувствовать себя, если женщины, с которыми, она любила поболтать после церкви, начнут относиться к ней так же, как Аурика Джонсон. Или когда мужчины начнут думать о ней так, как Джон Сандерсон.
— Но нужно думать и о других, — продолжала наступать Генриетта. — Надо же учитывать и Эймоса с Итаном. Мы ведь знаем, какой крест уже несет на себе Итан. — И я уверена, что вы не хотите добавить ему новых проблем, если они будут знать, что этот парень живет с вами и Эймосом, в неизвестно каких отношениях?
— Генриетта! — Джульетта почувствовала себя оскорбленной. — Как вы можете говорить такое! Как будто и в самом деле Итан, Эймос и я замешаны в чем-то порочном!
— Да это не я говорю. Это другие станут так говорить. Естественно, я буду вас защищать, но разве они мне поверят? Ведь Эймос — мой близкий родственник.
Джульетта посмотрела на Эймоса. Его хмурое лицо выражало полное согласие со словами Генриетты. Джульетта упала духом. Значит, и Эймос не захочет, чтобы она здесь оставалась. Даже если она согласится выдержать презрение городской публики, едва ли она станет просить Эймоса с Итаном относиться к этому так же лишь для того, чтобы она по-прежнему могла вести у них хозяйство. Она совсем уже привыкла к Эймосу за столько недель, проведенных здесь, но для Эймоса она просто экономка. Не допустит он, чтобы его сына опорочила молва, если такой окажется плата за то, что она будет готовить им еду и убирать в доме.
— Мне все ясно, — произнесла Джульетта упавшим голосом и побледнела. — В таком случае я должна завтра уехать. Генриетта, я смогу поехать в город вместе с вами?
— Разумеется. — Генриетта протянула руку и сжала ладонь Джульетты. — Я приложу все усилия, чтобы подыскать вам другое место. Мне кажется, что миссис Уилкок в восточной части города как раз ищет девушку для помощи по хозяйству.
— Миссис Уилкок? — Эймос бросил сердитый взгляд на Генриетту. — Да это просто сущая ведьма! Она же загоняет Джульетту, как рабыню. Нет, я не позволю, чтобы она шла работать на эту вредную старуху.
— Но Эймос, дорогой мой. Джульетта доказала, как успешно она умеет уживаться с тяжелым хозяином, — возразила Генриетта, пряча в уголках губ лукавую усмешку.
— Эймос вовсе не тяжелый, — возразила Джульетта. — Я даже полю… для меня все это время, проведенное здесь, даже оказалось приятным.
Лицо Эймоса помрачнело еще больше.
— Я сам заплачу ей эти деньги.
Генриетта удивленно приоткрыла рот.
— Какие деньги?
Эймос пожал плечами.
— Да любые, какие ей понадобятся. Поехать на восток, где она сможет петь, что ей больше по душе, чем драить полы у чужих людей.
Джульетту поначалу охватила радость от того, что Эймос готов сделать такое для нее, но сразу же она рассердилась на него за стремление откупиться и так освободиться от возникшей проблемы. Нельзя яснее показать, что для него она, по сути дела, не более чем наемная работница. Конечно, ему будет очень хлопотно отыскивать новую экономку, однако очевидно, что от этого у него вовсе не разрывается сердце, как сейчас у нее.
— Оставьте свои деньги при себе! — вскочила на ноги Джульетта. — Я не нуждаюсь в них. Я вполне смогу сама позаботиться о себе.
— Не говорите глупостей! — раздраженно бросил Эймос. — Почему это вы отказываетесь от денег? Они дали бы вам возможность жить независимо.
— Я не наемная женщина, какой, вероятно, вы меня считаете, — сердито ответила Джульетта. — Я не продаюсь и не покупаюсь.
Эймос удивился:
— Я вовсе не имел в виду, что…
— Ах, не имели?
— Джульетта… Эймос… Вы что это? — Генриетта заговорила таким же тоном, каким она обычно обращалась к своим детям. — Ну-ка, прекратите эти глупости! У нас еще есть более важные вопросы для обсуждения.
— Ну что там еще? — проворчал Эймос. — Ты и так перевернула все вверх дном.
— В самом деле, Эймос. Дай мне закончить. Я как раз хотела сказать, что мы, возможно, найдем решение этой проблемы.
— Какое решение? — непонимающим взглядом окинула ее Джульетта.
— А вот какое. Понимаете, было бы совершенно естественно для вас жить здесь вместе с Эймосом и Итаном… Если бы вы с Эймосом состояли в браке.
Все горделивое достоинство разом покинуло Джульетту и она опустилась на стул.