Семейные реликвии
Шрифт:
— Для нее я слишком старый. Это было бы просто ненормально. В любом случае, она не захочет быть со мной.
— Ну, по крайней мере, ты мог бы спросить ее об этом прежде, чем так заявлять, не так ли? Я не знаю, почему ты считаешь, что она абсолютно не хочет выйти за тебя замуж! У тебя хорошая ферма, самая большая на много миль вокруг. Прекрасный дом. Ты и сам неплохо выглядишь, во всяком случае, когда заставляешь себя улыбнуться. А какое будущее ожидает ее, если она не пойдет за тебя?
— Я не хочу, чтобы она выходила замуж лишь потому, что у нее нет другого выбора! — зашипел Эймос. — Ты полагаешь, я хочу, чтобы женщина легла со мной в постель ради того, чтобы получить уютный домик и кое-какие денежки в банке? И все из-за того, что для нее есть два выхода — быть без гроша в кармане или благосклонно отнестись к предложению состоятельного человека?
Генриетта сердито уставилась на него.
— Ну, черт побери! Да ты такой же глупый романтик, как и она. Вы отлично подходите друг другу. — Она покачала головой и встала. Она пошла было прочь, однако повернулась и помахала перед ним указательным пальцем. — Вот что я скажу тебе, Эймос Морган. Ты влюбился в эту девушку и ты даже больший идиот, чем я думала, если допустишь, чтобы она уехала отсюда!
ГЛАВА 14
На следующее утро Джульетта проснулась с чувством безысходности и ужаса. Она сразу же поняла причину этого: сегодня нужно было уезжать с фермы, если, конечно, Эймос не попросит ее выйти за него замуж. Но она знала, что это маловероятно. В расстроенных чувствах Джульетта встала, надела самую лучшую юбку и блузку бледно-голубого цвета с черной отделкой на груди и по низу юбки. Она долго расчесывала волосы и уложила их в мягкую прическу в стиле Помпадур. На такую прическу у нее редко хватало времени, пока она жила на ферме. Обычно она была слишком занята, чтобы заниматься такими делами. Но в это утро Джульетта решила, что будет выглядеть самым лучшим образом. Пусть он увидит, от чего отказывается!
Джульетта вошла на кухню, где уже хлопотала Генриетта, занявшаяся приготовлением печенья. На сковородке шипел бекон и вкусно пахло свежезаваренным кофе. На кухонном столе, рядом с миской для салата, стояла корзинка с яйцами.
— Бог мой, как вы чудесно выглядите.
— Спасибо. — Но Генриетта не обратила внимания на ответную улыбку Джульетты.
Вместо этого она вздохнула, но промолчала, затем повернулась к столу и с удвоенной энергией продолжила делать печенье, слегка покачивая головой и бормоча что-то себе под нос.
Джульетта надела фартук и взяла мутовку для взбивания яиц. Обе женщины работали быстро и ловко, но при этом молчали.
Наконец, Генриетта повернулась к Джульетте с таким видом, как будто ей невозможно было дальше сдерживаться и произнесла:
— А знаете, он хочет, чтобы вы остались.
Джульетта с удивлением посмотрела на нее.
— Эймос?
— Конечно, Эймос. О ком же еще я могу говорить?
На лице у Джульетты появилось мечтательное выражение.
— Мне бы так хотелось этого. Однако он ведь не дал никаких оснований надеяться на такое.
Генриетта нетерпеливо махнула рукой, отвергая возражения Джульетты.
— Он-то сам в этом не признается, но уж я знаю. Просто он чересчур упрям и боится сам сказать вам.
Легкая улыбка появилась на лице Джульетты.
— Эймос боится?
— Конечно, боится. Если он громадный, как гора, и не замечает, как наносит другим обиды, то это еще не означает, что он сам ничего не боится. Например, он боится чувства, с которым не может совладать, или женщины, которая может ему сказать нет.
— Но он же прекрасно знает… — Джульетта прервала себя на полуслове и лицо ее залил румянец от мысли, что едва не проговорилась.
— Что вы хотите остаться так же сильно, как он хочет вас оставить здесь? — попробовала угадать Генриетта. — Вовсе нет. Эймос умен в каких-то вопросах, но когда дело касается человеческих сердец, его собственного или еще чьего-то, то он простофиля. — Она помолчала и задумалась. — Нет, даже не так. Я думаю… скорее, я считаю, что он был просто ужасно расстроен несколько лет назад. Возможно, матерью Итана, хотя точно никто не знает, так как он сам ни слова не говорит об этом. Во всяком случае, я думаю, что он боится довериться любой женщине. Он боится оказаться обманутым. Дескать, вот он поверит, что вы любите его, а потом окажется, что это вовсе не так. Для него это будет просто катастрофа, если случится такая ошибка. Вот почему он упорно цепляется за привычное и надежное.
Джульетта вздохнула.
— Может быть, вы правы. Но, откровенно говоря, я настроена считать, что ему просто все равно.
— Ну, я вижу, что Эймос у нас не единственный, кто боится, что его обидят.
— Едва ли я могу заставить его предложить мне остаться. Я же хотела остаться, не требуя, чтобы он женился на мне.
— Такой вариант отпадает.
— Тогда что же я могу сделать? Я ведь не могу сказать, что пойду за него замуж, пока он сам не предложил мне, не так ли? Не могу же я предлагать ему жениться на мне!
— С таким человеком, как он, наверное, только так и надо поступить, — пробормотала Генриетта, пожимая при этом плечами. — Я думаю, вы правы. Но от этого просто можно сойти с ума, когда видишь, как два человека хотят одного и того же, но никто не собирается сообщить это другому.
— Но я не думаю, что Эймос хочет того же, что и я.
— Не будьте в этом так уверены.
— Если бы он и впрямь предложил мне выйти за него, то лишь для того, чтобы избежать всех хлопот по найму новой экономки.
— Это неправда! Я уверена, что…
Слова Генриетты прервал стук задней двери. В комнату вошел Эймос и бросил быстрый взгляд на Джульетту, после чего всячески старался больше не смотреть на нее, пока умывался и усаживался за стол. Джульетта приготовила яичницу, также старательно избегая взгляда Эймоса. Генриетта переводила взгляд то на одного, то на другого, сдерживая тяжкий вздох.
Когда Джульетта раскладывала яичницу по тарелкам, вошел Итан. Он грустно улыбнулся Джульетте.
— Доброе утро! — Он снял с головы шляпу и несколько мгновений стоял, поглядывая на Джульетту и теребя шляпу в руках. — Вы… Вы все так же собираетесь уезжать в Стэдмен сегодня утром?
— Думаю, что да, если мисс Морган поедет. — Джульетта посмотрела в сторону Генриетты.
Генриетта кивнула.
— Да. Мы уезжаем в город.
— Тетя Генриетта, может, побудете еще денек-другой? — с надеждой спросил Итан.
Генриетта поколебалась, но затем ответила.
— Нет. Ни к чему это, Итан. От этого расставание станет только еще печальнее.
— Может быть, мы придумаем какой-нибудь вариант, чтобы Джульетта осталась здесь, если вы побудете у нас еще немного.
— Это невозможно, — резко сказал Эймос впервые за все утро.