Семейный пикник
Шрифт:
Большой двухэтажный особняк Карлайлов внешне ничем не отличался от других домов этого фешенебельного квартала, но внутри был обставлен с роскошью, которой только хороший вкус хозяина — или хозяйки — мешал превратиться в чрезмерную. Бэрридж бывал в этом доме при Роджере — тогда он выглядел иначе.
— Пойдемте, я познакомлю вас с моей женой, — сказал Патрик, искоса посмотрев на Бэрриджа.
Навстречу им поднялась необычайно красивая, высокая темноволосая молодая женщина.
"В театре она играла бы в античных трагедиях и непременно царицу — в ее красоте есть нечто царственное”, — решил Бэрридж.
Вскоре Патрик сказал, что ему надо позвонить, и вышел, оставив их вдвоем.
Когда Патрик вернулся, Камилла заявила, что ей надо отдать кое-какие распоряжения прислуге, чтобы подготовиться к вечернему приему гостей, и в свою очередь покинула их.
Патрик старался продолжить легкий, непринужденный разговор, начатый женой, но ему это не удавалось, напускное оживление постепенно сменилось крайней рассеянностью, несколько раз он останавливался на середине фразы, а потом, опомнившись, продолжал порой без всякой связи с предыдущим.
Был момент, когда Бэрриджу показалось, что Патрик хочет сказать нечто важное, но он так и не решился.
Около трех часов Бэрридж прошел в приготовленную для него комнату, предварительно выбрав в библиотеке пару книг, чтобы чем-то занять себя до шести, однако, прочитав десяток страниц, обнаружил, что его мысли тянутся к иному предмету. Бэрридж был человеком наблюдательным и склонным к логическому анализу; хотя он был хирургом, и хирургом довольно известным, его интересовала психология, и он часто задавался вопросом, почему он — или она — ведут себя так, а не иначе. Это своего рода любопытство, являвшееся свойством натуры, не заходило настолько далеко, чтобы предпринимать какие-либо специальные действия для его удовлетворения, поскольку, кроме того, он, считая, предосудительным вмешиваться в чужие дела, знал,что его мысленные логические построения никого не задевали, и занимался ими с чистой совестью. Со вчерашнего дня, когда позвонил Патрик и попросил приехать, в распоряжении Бэрриджа оказалось достаточно разных странностей, которые занимали его гораздо больше самого увлекательного сюжета.
Первыми приехали Мортиссы. И Джоан, и Сирил держались так, словно никаких разногласий между ними и хозяином дома не существовало; очевидно, за минувшее время им уже доводилось встречаться и прошлые недоразумения были либо улажены, либо со взаимного согласия преданы забвению. Следующий гость явился для Бэрриджа неожиданностью — перечисляя, кто придет, Патрик не упомянул Альберта Ли. Удивила Бэрриджа и реакция сидевшего рядом с ним Патрика: когда Ли вошел в гостиную, тот вздрогнул, словно появление этого человека и для него оказалось неожиданностью, причем неприятной, и это выглядело совсем уж странно, если учесть, что гостей приглашал он сам. Или Ли пригласил кто-то другой? Патрик старался держаться спокойно и непринужденно, словно они собрались на самую обычную вечеринку, однако Бэрридж чувствовал в нем внутреннюю напряженность, особенно после прихода Ли. Патрик представил Ли Мортиссам и Камилле, из чего Бэрридж заключил, что тот был в доме Карлайлов впервые, после чего Ли расположился возле камина. Камилла сидела на софе, Мортиссы — на диване у двери на балкон. Патрик прохаживался по гостиной и, оказавшись рядом с креслом Ли, тихо спросил:
— Мистер Уиллис придет позже?
— Уиллис? О ком вы говорите? — вопросом на вопрос ответил Ли, подняв брови.
На лице Патрика отразилось замешательство.
— Вы же были тогда вместе.
— А, вы имеете в виду его... — Ли пожал плечами. — Так я его в сущности не знаю. Мы познакомились по дороге, в поезде. Он уехал из отеля вскоре после вас и больше мы не встречались.
Бэрридж насторожился.
— Кажется, вы мне тогда говорили, что вы оба из Лондона, — небрежно заметил он.
— Возможно, мистер Уиллис при знакомстве обмолвился, что живет в Лондоне. Я уже не помню всех подробностей.
"Он определенно лжет, — подумал Бэрридж. — Судя по тому, как они держались друг с другом, они были давно и хорошо знакомы".
Когда Патрик отошел, Бэрридж перехватил взгляд, которым Ли проводил его, — смесь откровенной неприязни и презрения.
Двадцать минут седьмого в ворота въехала красная малолитражка Луизы Олбени, вела ее сама Луиза, Фрэнсис Гловер сидел рядом. Патрик спустился встретить их. Через открытую дверь гостиной было видно, как все трое поднимаются по лестнице, впереди Луиза, мужчины за ней. На последних ступеньках Гловер по-дружески положил руку на плечо Патрика и сказал:
— Зайдем в кабинет, я хочу с вами поговорить.
Патрик нервно дернулся (он старался взять себя в руки, но было заметно, что нервы его на пределе) и после секундного колебания кивнул и направился к кабинету. Входившая в гостиную Луиза обернулась с недовольной гримасой, но мужчины уже ушли.
Только сейчас Бэрридж в полной мере оценил умение леди Камиллы превосходно держаться в любой ситуации. Уход мужа поставил ее в затруднительное положение: из пяти оставленных на ее попечение гостей с двоими - Ли и Бэрриджем — она была практически незнакома, а Луиза, как стало ясно после первых же фраз, которыми они обменялись, относилась к ней с откровенной неприязнью. Невозмутимое спокойствие леди Камиллы, полностью игнорировавшей ее вызывающий тон, еще больше злило Луизу. Мортиссы тихо беседовали в углу гостиной. Ли, похоже, нервничал и, подобно Патрику, пытался это скрыть, с преувеличенным интересом поддерживая любую тему, затронутую хозяйкой дома.
Расположившись рядом с Бэрриджем в кресле, где до этого сидел Патрик, Луиза заявила, что хочет пить, и попросила какого-нибудь сока — лакей принес апельсиновый сок в бокалах с тонким рисунком в китайском стиле. Когда он проходил мимо, Луиза взяла с подноса один бокал и сразу весь выпила. Лакей поставил остальные бокалы на маленький круглый столик и, возвращаясь, взял пустой бокал Луизы, которая посмотрела на свои часики, а затем, с нетерпением, на закрытую дверь гостиной. Джоан спросила у Камиллы, зачем они собрались, и та ответила, что этот вопрос следует задать мисс Олбени.
— Вам придется подождать. — Луиза обвела взглядом присутствующих. — Здесь пока не все собрались.
Джоан попросила мужа подать ей сок. Сирил взял два бокала — второй себе — и спросил Камиллу, не дать ли бокал и ей. Камилла отказалась, затем встала с софы и прошла в столовую. Мортиссу захотелось курить, но Джоан не любила запаха дыма, и он, вынув сигарету, вышел на балкон. Минут через двадцать после прибытия Луизы и Гловера Патрик с Фрэнсисом вошли в гостиную. Луиза в это время брала второй бокал.
— Дорогая, ты, наверно, замерзла, — заботливо сказал Гловер, бросив взгляд на приоткрытую дверь балкона, где курил Сирил. — Я принесу из машины твою шаль. — И он быстро сбежал вниз по лестнице.
Дверь гостиной осталась открытой.
— Мне вовсе не холодно, — раздраженно заявила Луиза, однако Гловер ее уже не слышал.
Леди Камилла вернулась и села на прежнее место.
— Как идут дела вашей фирмы? — рассеянно спросил Патрик у Джоан.
— Об этом надо спрашивать Сирила, я в коммерции разбираюсь столь же плохо, как и в фармакологии.