Семейный пикник
Шрифт:
— Значит, вы не знаете, что у Уиллиса другая фамилия. — И Бэрридж рассказал о мотивах, побудивших Кроуфорда скрыть обстоятельства гибели Роджера, а затем сказал: — Если я спрошу, почему вы женились на леди Камилле, это будет слишком большой бесцеремонностью с моей стороны?
На тонком лице Патрика появилось болезненное выражение.
— Камилла... я женился на ней из-за денег. Все состояние Роджера перешло ко мне по завещанию, которое он составил пять лет назад. Если бы он успел на ней жениться, деньги достались бы ей, и если бы Роджер перед смертью имел возможность распорядиться ими, он тоже наверняка оставил бы ей по крайней мере половину. А еще мои сомнения в своей невиновности... Мне казалось, что я не имею права на деньги Роджера. Я поехал к Гилслендам, чтобы отдать Камилле то, что должно было принадлежать ей, но, когда познакомился с ней и ее родителями, понял, что моя затея обречена на провал: они ничего не возьмут. Чувствовал я себя ужасно. Мало
По тому, как он это произнес, Бэрридж понял, что брак с Камиллой стоил Патрику очень дорого: он любил другую.
— Простите, мне не следовало спрашивать.
— Нет, отчего же... Когда ее убили, а я потом тоже получил письмо, я написал завещание в пользу Гилслендов, так как считал, что деньги Роджера принадлежат ей, а после нее они перешли бы к ее родителям. Гловера я упомянул в завещании для того, чтобы он не думал, будто я что-то имею против него после показаний на суде. Он в этом не виноват.
— Патрик, если позволите, я задам вам еще один бестактный вопрос, относительно мисс Олбени. Вечером, а вернее, ночью, уже около часа, она была у сэра Роджера. Я шел по коридору и видел, как она выходила оттуда. Она была так одета... словом, у меня возникло впечатление, что... — Бэрридж замялся.
— Что она хотела остаться у него на ночь? — прямо сказал Патрик. — Это вполне вероятно, она же просила меня поменяться номерами.
— Скажите, такой шаг был для нее необычным или в порядке вещей?
— Если говорить откровенно, моральные принципы у Луизы полностью отсутствовали, однако она была слишком умна, чтобы действовать с Роджером так прямолинейно. Нет, она не должна бы идти к нему. Странно, что пошла...
— А если бы это был ее последний шанс?
— Тогда да. Луиза использовала бы все возможности, не упустив ни одной, даже самой ничтожной.
— В тот вечер Роджер впервые сказал вам, что собирается жениться?
— Да.
— Мог он сказать об этом мисс Олбени раньше, чем вам?
— Исключено! О таких вещах сначала говорят близким людям, а Луизу Роджер вообще не относил к их числу, он ее недолюбливал, хотя старался не проявлять свою неприязнь открыто. Вы думаете, она все же знала, раз пришла к нему? — сообразил Патрик. — Но откуда?
— Дайте мне еще немного времени, чтобы обдумать кое- какие детали, и я вам все расскажу. Да, забыл вам сказать: Кроуфорд и Ли находятся в вашем доме. Я ранил Кроуфорда и потом убедил поехать сюда, поскольку нежелательно, чтобы он с огнестрельной раной обращался к другому врачу. Надеюсь, вы не считаете, что я позволил себе лишнее?
— Мистер Бэрридж, я заранее согласен со всем, что вы находите нужным предпринять, — серьезно ответил Патрик, а затем добавил: — Хотя, но правде говоря, они не те люди, которых мне хотелось бы видеть в своем доме. — После паузы он искоса посмотрел на Бэрриджа и спросил: — Почему вы не поинтересовались, для чего я просил у Роджера деньги?
— Наверно, такой вопрос был бы вам неприятен.
— Лучше уж я скажу правду, а то вы невесть что будете думать. Деньги понадобились мне для Джеммы. Вы видели ее фотографию, помните? — Бэрридж кивнул. — Она никогда не брала у меня денег, так как знала, что своих у меня нет, а деньги Роджера она не взяла бы ни за что на свете. Мы собирались пожениться, как только я закончу Оксфорд, но однажды я рассказал ей историю своего отца, и Джемма вообразила, что из-за нее это повторится со мной. Она решила, что Роджер будет против нашего брака и оставит меня без средств к существованию, если я поступлю по-своему. Разумеется, Роджер никогда бы этого не сделал, но мне никак не удавалось рассеять ее нелепое заблуждение. Она со мной не спорила, просто уклонялась от разговоров на эту тему, оставаясь при своем мнении, и упорно отказывалась познакомиться с Роджером. По-моему, она боялась, что Роджер будет держаться с ней свысока и я тогда окажусь перед необходимостью выбора между ней и человеком, от которого зависит мое благополучие. Если бы она жила в Лондоне, я все-таки как-нибудь познакомил бы их, но мы виделись урывками, когда она приезжала сюда или я — в Эдинбург. При таком положении вещей Джемма категорически отказывалась от моей помощи, хотя деньги были ей очень нужны: она жила с матерью и та была тяжело больна. Тайком от Джеммы я договорился с ее близкой подругой Анной Эверард, чтобы она дала мне знать, если дела станут совсем уж плохи. Положение осложнялось тем, что Роджер оплачивал все мои счета, а наличных денег у меня
Патрик взял стакан с темно-красной жидкостью и залпом выпил. Бэрриджу показалось, что это вино.
— Напрасно вы так пьете, — сказал он. — Мистер Рэморни был бы недоволен.
— Почему? — с удивлением спросил Патрик, потом догадался. — Это сок. Вишневый. — Он грустно улыбнулся. — Раньше я любил апельсиновый, но после смерти Луизы не могу на него смотреть.
Он поставил стакан на столик. Сенбернар широко зевнул и облизнулся.
— Ник намекает, что мой визит затянулся. Вы устали, Патрик. Отдохните, а мне надо кое-что обдумать.
И Джеральд Бэрридж принялся раскладывать отдельные кубики этой головоломки по своим местам, чтобы получить законченную картину.
Глава XIII
Вместе с Бэрриджем в гостиную вошли Кроуфорд и Ли.
Предупрежденный Бэрриджем, Патрик в достаточной мере овладел своими чувствами, чтобы встретить их без открытого проявления враждебности.
Ли выглядел смущенным и растерянным, а на бледном лице Кроуфорда горели красные пятна; было очевидно, что он остро сознает всю неприглядность своего положения и это для него крайне мучительно.
Все трое выжидательно смотрели на Бэрриджа, который пододвинул массивное мягкое кресло к камину, на то же место, где сидел тогда, а рядом поставил пустое.
— Я буду рассказывать в той же последовательности, как рассуждал сам, — сказал он, — чтобы вы смогли оценить убедительность моих доводов. Из трех убийств одно было совершено на моих глазах, и я начну с него. В тот вечер я сидел на этом же месте, а мисс Олбени — там. — Бэрридж указал на пустое кресло. — Я хорошо помню, что она сама брала бокалы. Все присутствующие находились от нее на таком расстоянии, что возможность незаметно подсыпать в бокал яд была полностью исключена. Ситуация с Гловером такая же. Однако Луиза Олбени умерла, а Гловер попал в больницу, и исходя из этого инспектор Мортон сделал вывод, что кто-то все же умудрился отравить их. Я привык доверять тому, что вижу, поэтому я пришел к противоположному заключению: никто из присутствующих не подсыпал им яда, это могли сделать лишь они сами.
Кроуфорд скептически усмехнулся, а лицо Ли выразило откровенное разочарование.
— Однако я не считаю мисс Олбени самоубийцей, — невозмутимо продолжил Бэрридж.— Из этого следует, что раз сама она не всыпала яд в свой бокал, значит, яда там не было вовсе.
— И полицейский эксперт всего-навсего ошибся, установив наличие яда на осколках ее бокала и в бокале мистера Гловера, — сказал Кроуфорд с иронией.
— Этого я не говорил, — возразил Бэрридж. — Эксперт дал правильное заключение, но обратите внимание: исследованию подвергались остатки жидкости в бокале Гловера и осколки, повторяю, осколки раздавленного им бокала Луизы. Я тогда сразу бросился к ней, и поэтому Гловер оказался у меня за спиной. Мистер Ли, вы можете описать его движения? Постарайтесь быть точным.