Семейный портрет с колдуном

Лакомка Ната

– Мне кажется, этого не произойдет, - медленно и задумчиво сказала леди Икения. – Судя по всему, этот Самюэль давно мертв.

– Почему вы так решили? – вскинулась я.

– О вашей помолвке было объявлено по всему королевству, - сказала она и улыбнулась мне грустно и тепло. – Об этом только глухой не слышал. Но никто не объявился ни сейчас, ни за тот год, пока вы жили в Саммюзиль-форде. А ваша потеря памяти, Эмилия…

– Да?.. – прошептала я, боясь и желая поверить в то, что она говорила.

– Думаю, это связано

именно с гибелью дорогого вам человека. Вы были влюблены, он умер, и его смерть была для вас такой болезненной, что сознание просто вытолкнуло некоторые моменты. Наш организм гораздо умнее, чем мы представляем. В данном случае, вы просто были избавлены от слез и сердечных страданий. Мне кажется, вам надо оставить прошлое в прошлом и с радостью идти навстречу настоящему. А моему сыну, - она посмотрела на Аселина, который стоял у окна, сунув руки под мышки, - нет никакой разницы – сколько вам лет и где вы родились. Для любви это неважно. Ведь так, Аселин?

– Вы совершенно правы, мама, - согласился он и подлетел ко мне, как на крыльях. – Эмили, мне безразлично, кто ты. Ты нужна мне, а всё остальное неважно…

Я слушала его, и мне казалось, что время повернулось вспять, и я снова оказалась в том беззаботном Саммюзиль-форде, где встретила господина Майса, где не знала ничего о Вирджиле Майсгрейве, и где моя память жила в доброй дружбе с реальностью.

– Но пусть даже мое прошлое никогда не напомнит о себе, - попыталась возразить я, - граф считает меня мошенницей, и леди Филомэль обвинила меня во лжи…

– Что нам до них? – фыркнул Аселин и взял меня за руку, осторожно сжимая мою ладонь в своих. – Какое мне дело до остальных, пусть даже весь мир будет против нашей свадьбы?

Слова Аселина не оставили меня равнодушной. Я расплакалась навзрыд, и леди Икения обняла меня, утешая. Я плакала и никак не могла остановиться, и даже не могла бы объяснить причину своих слез – были это слезы радости, что нашлись люди, которые поняли и приняли меня вместе с моими тайнами, или мне было больно оттого, что душевная пустота не заполнялась даже когда меня жалели и говорили, что моё прошлое не имеет никакого значения.

– Не будем тянуть, - сказала леди Икения решительно. – Ничего хорошего с этими предсвадебными ожиданиями не будет. Завтра же утром выезжаем в столицу, и вы с Аселином обвенчаетесь. Если королева на нашей стороне, то никто нам не страшен. Аселин, позаботься о карете. И никому ничего не говори. Ни Корнелии, ни Сюру. Понял?

– Да, мама, - он кивнул, поцеловал меня в щеку и вышел из кабинета.

Было слышно, как бодро простучали по ступеням каблуки его сапог, когда он сбегал по лестнице.

– А вам надо немного поспать. Я позабочусь о вас, бедняжка, - леди Икения проводила меня в спальную, разожгла жаровню и положила в постель грелки. – Нельзя так изводить себя, - поругала она, расплетая мне косы. – Вы совсем себя измучили. Сейчас согрею вина с пряностями - и уснете, как младенчик.

– Но ваш дядюшка?.. – попробовала возразить я.

– Если королева на нашей стороне, - повторила леди Икения, - Джилю придется смириться. Не думайте ни о чем, Эмилия. Выпейте это, - она поднесла к моим губам кружку с ароматным вином.

Я послушно выпила, и по всему телу разлилось приятное тепло, и только тогда я поняла, как устала. Просто безумно, нечеловечески устала. Но мысли невозможно было привести в состояние расслабленного покоя, в отличии от тела.

– А монахини? – спросила я уже в полудреме.

– А что с ними, дорогая? – отозвалась леди Икения, не поворачивая головы и подкидывая в жаровню одну за другой душистые щепочки.

– Почему они не узнали меня?

– Скорее всего, они не хотели снова бередить ваши горестные воспоминания, Эмилия. Они поступили так из милосердия. И вы тоже не вспоминайте прошлое. Жизнь – это будущее, думайте о свадьбе с Аселином, думайте о будущем счастье…

Голос ее убаюкивал, и я послушно закрыла глаза, проваливаясь в сон.

Наверное, леди Иекения была права, и я совсем себя замучила, потому что спала долго, а когда просыпалась – не могла даже пошевелиться. Меня куда-то несли, потом я оказалась в карете, уютно пристроенная на подушках сиденья и укрытая легким пуховым покрывалом. Потом карета ехала, и леди Икения что-то ворковала надо мной, иногда давая напиться. Вино с пряностями согревало, расслабляло, и я опять засыпала, подсунув ладони под щеку. Проснувшись в очередной раз, я обнаружила себя стоящей напротив зеркала в комнате, которую мне отвели в Девином замке. Я была уже наряжена невестой, и служанки суетились, подкалывая подол того самого белоснежного платья, в котором я позировала для портрета.

– Немного румян на щеки, - командовала леди Икения. – Я сама, не трогайте!

Она с раздражением вырвала коробочку с румянами из рук горничной и подкрасила мне щеки.

– Чудесно, - сказала леди, отступив на шаг, - великолепно. Вы чудесно выглядите, Эмилия! Вам нравится? – она указала на мое отражение в зеркале.

– Да, - ответила я, борясь со сном. – Очень красиво.

– Нас уже ждут в церкви, - леди Икения взяла меня под локоть. – Идемте, дорогая, только не споткнитесь.

Я не была уверена, что всё происходящее – это не сон. Если бы меня не вели, я бы легла прямо на полу и уснула, но леди Икения мягко, но настойчиво подталкивала меня вперед, и оставалось только позевывать, прикрываясь фатой.

В церкви было немного человек – сама королева, несколько фрейлин из ее свиты, трое вельмож в парадных камзолах, и Аселин ждал у алтаря.

– Вот и невеста, - громко сказала королева. – Но я не понимаю вашей спешки, дорогая Икения…

– Всё хорошо, ваше величество, - заверила ее леди Икения. – Молодые уже не могут ждать. Разрешите их сердцам поскорее соединиться.