Семейный портрет с колдуном
Шрифт:
Здесь было, отчего перепугаться. И когда карета остановилась, и колдун выволок меня наружу, отпустив мое ухо, я попыталась бежать. Кучер быстро развернул экипаж и подстегнул лошадей, когда Вирджиль Майсгрейв догнал меня и поволок к арке, увитой розами. Я падала на землю, цеплялась за всё, за что только могла уцепиться – за дорожный столбик, миниатюрную часовенку, чахлое вишневое деревце, но колдуну удалось забросить меня на плечо, придавив голову локтем, и затащил в проклятый лабиринт Птичьего холма.
Едва мы оказались среди каменных плит, обвитых
– Пустите, сама пойду, - сказала я мрачно.
– Сделайте одолжение, - Вирджиль Майсгрейв поставил меня на ноги, для верности сжав мое запястье. – Если надумаете сбежать, искать вас я пойду только завтра. Так что проведете первую брачную ночь под открытым небом.
– То есть из лабиринта мне не выйти? – уточнила я, когда он повел меня дальше.
– Без моего разрешения – нет, - подтвердил колдун. – Поэтому не советую совершать глупости.
Мы сделали еще шагов десять, и я спросила:
– Значит, ваше второе имя – Самюэль?
– Что вас так испугало? – ответил он вопросом на вопрос. – Я думал, вы прямо там в обморок упадете. Все мужчины в нашем роду носят тройное имя – первое собственное, второе – в честь одного из великих мелек машиах - небесных гениев, третье – в честь первого в роде Майсгрейв колдуна. Моего внука зовут Аселин Габриэль Вилмар. Вы не знали?
– Не знала.
– Теперь знаете.
Еще с десяток шагов мы прошли молча. Я косилась на колдуна, обдумывая совпадение имен.
Случайность или… это тот самый Самюэль, которого я не помню?
Но вряд ли граф Майсгрейв был тем, кого я могла полюбить. Да и сам он ничуть не походил на нежного влюбленного.
– Вы бывали когда-нибудь на Белом Острове, милорд?
– На Белом Острове? – мне был виден четкий профиль колдуна на фоне предзакатного неба. – Что-то не припоминаю. Почему вы спрашиваете, дорогая Эмили?
Я поморщилась, когда он назвал меня уменьшительным именем, да ещё и с приставочкой «дорогая». Его пальцы сжимали мою руку, как стальной капкан. Ничего похожего на человека, о котором я слышала от Анны Молин. Если бы граф Майсгрейв попросил меня хранить что-то втайне, я точно не послушалась бы. А об этом Самюэле молчала, как рыба.
– Зачем вы женились на мне? – заговорила я снова. – Вы ведь хотели избавиться от меня, хотели, чтобы я уехала…
– А вы уехали? – фыркнул он.
– Да, и выяснила, что я ничего не знаю о себе. Что я, возможно, сумасшедшая… Я не помню ничего, что происходило, а вы… Вам было известно про это. Вы не обращались ни в пансион святой Линды, ни в церковь Линтон-вилля, милорд. Вы знали, что я – не Эмилия Валентайн.
– Конечно, никакая вы не Эмилия Валентайн, - подтвердил колдун. – Забудьте уже об этом, дорогая.
Дорогая…
Это слово действовало на меня, как иголка – кололо так же больно.
– Тогда – кто я? Скажите, прошу вас.
– Сказать, кто вы?
– Прошу, милорд, - я затаила дыхание, ожидая услышать правду. Пусть не всю, пусть хотя бы часть её. Пусть даст ответ хотя бы на одну загадку…
– Вы – не Эмили Валентайн, - произнес колдун таинственно. – Вы – графиня Эмилия Майсгрейв, моя жена.
– Очередная шутка? – спросила я после секундной заминки. – Для чего всё это? Мне кажется, я имею право знать. Королева велела нам быть на празднике, но вы ослушались ее величество, и теперь я…
Мне представлялось, что по огромному лабиринту мы будем идти час, если не больше, но Вирджиль Майсгрейв потянул меня в сторону, мы обогнули очередную стену, и оказались перед замком. Стены из светло-серых огромных камней, поднимавшихся в синее и алое небо, сейчас казались розовыми. Стая птиц с клёкотом пролетела над одной из башен и исчезла то ли в тумане, то ли в облаке…
Вблизи замок был не таким огромным, как показалось мне во время первого визита сюда, но выглядел он очень внушительно – башни уходили вверх, как бесконечные шпили. Если встать на крыше, вполне можно поцеловаться со звездами.
Узкие окна были закрыты частыми металлическими решетками, а дверь была крохотной, обитой металлическими пластинами, «утопленная» в стену, так что невозможно отжать ломом, если кто-то решит ее взломать.
Больше похоже… на тюрьму, чем на дом…
Вирджиль Майсгрейв подошел к двери и пробормотал что-то, коснувшись металлических пластин сначала кончиками пальцев, потом ладонью, потом опять кончиками пальцев. Дверь открылась бесшумно, наружу, пропуская нас в темный коридор.
– Вспомним древние обычаи, - сказал граф и подхватил меня на руки. – Ведь жену полагается переносить через порог на руках.
Я очутилась в Мэйзи-холле быстрее, чем успела бы выдохнуть «нет».
Дверь за мной и колдуном закрылась, лязгнули засовы, и стало ясно, что я – никакая не любимая жена, и не графиня Майсгрейв. Я – всего лишь пленница.
18. Спрятать всё
Непутёвая Эмили не брыкалась больше – и на том спасибо. Вирджиль внёс её под своды Мэйзи-холла, поставил к стеночке, запер дверь, и только тогда смог спокойно вздохнуть.
– Добро пожаловать в Мейзи-холл, госпожа графиня, - с полупоклоном обратился он к Эмили.
Она теребила фату, руки заметно дрожали.
Из темноты раздалось знакомое тиканье, оно становилось всё громче, и вот появился Томас – в домашнем халате поверх кольчуги, со свечой в одной руке и с длинным кинжалом в другой. Увидев хозяина, старый рыцарь отправил кинжал в поясные ножны и поднял свечу повыше, чтобы разглядеть гостью.
В когда-то белоснежном – а теперь грязном и помятом - подвенечном платье, с растрепанными волосами и косо повисшей фатой, Эмили представляла собой необыкновенное зрелище. Сама невинность, отданная на поругание чудовищу из лабиринта. Запуганная, пойманная пташка.