Семья Берг
Шрифт:
Женщины были от него без ума и рады были бы иметь ребенка от такого гениального человека, породистого, полнокровного мужчины.
После смерти Ленина Маяковский написал о нем вдохновенную поэму, воспевая его личность и заслуги. В этой же поэме он проявил политическую близорукость и поэтическую восторженность. Одной из таких его ошибок было воспевание Феликса Дзержинского:
Юноше,Но в то же время у него было и много политических прозрений. Когда Сталин сместил Троцкого с поста министра обороны, заменив его на Фрунзе, Маяковский написал эпиграмму:
Не заменит горелка Бунзена Тысячевольтный Осрам. Что после Троцкого Фрунзе нам? После Троцкого Фрунзе — срам!К десятилетию советской власти в 1927 году он написал доходящую до фанатизма восторженную поэму «Хорошо!», в ней горячо и преувеличенно воспел советский строй и его достижения. Но уже иссякал его восторг.
В 1928–1930 годах он высказал свое поэтическое кредо — в поэме «Во весь голос».
Августа позвала с собой Павла на прослушивание этой поэмы в Клуб мастеров искусств в Старопименовском переулке. На выступление Маяковского собралась вся литературная и театральная Москва. Павел разглядывал людей и увидел среди них свою старую знакомую Элину, ту «невинную девушку», по определению ее тетки, которая поразила его изощренной развратностью. Элина сидела, кокетливо прижимаясь плечом к известному автору сатирических рассказов Михаилу Зощенко, — видно было, что пришли они вместе. Она тоже заметила Павла, хитро перевела взгляд с него на Августу и кивнула с игривой улыбкой, как бы одобряя его выбор. Павел смутился, он представил себе, что она подумала о них, и ему стало досадно. Он нахмурился, а Августа заметила эту перестрелку взглядов:
— Ты с ней знаком?
— Виделся однажды, давно, покупал у нее военный костюм.
— Да, она держала какую-то нэпмановскую лавочку, и ходили слухи, что она заманивала туда мужчин.
Павел смутился еще больше:
— Да? Я и не знал.
— Она приятельница Лили Брик, обе известные в Москве «людоедки», соблазнительницы, порождение НЭПа. А теперь она вроде бы сошлась с Зощенко, живут как муж и жена.
Павел, чтобы прекратить неприятный разговор, стал нарочито внимательно оглядывать других. Августа знала многих:
— Это поэт Илья Сельвинский с женой Бертой, — она помахала им рукой. — Когда я работала медсестрой в санатории в Сухуми, Илья однажды отдыхал у нас. Очень интересный человек. А это певец Леонид Собинов, великий тенор. После революции он уехал в Ригу и гастролировал по всей Европе. Но, к сожалению, стал терять голос, поэтому, наверное, и вернулся. А этот высокий и носатый — это литературный критик и детский поэт Корней Чуковский. Замечательный человек. Помнишь, ты читал Алеше «Мойдодыра» и «Муху-цокотуху»? Это его стихи.
— Да, стихи прекрасные. Но что это за имя — Корней?
— О, это целая история: он внебрачный сын богатого еврейского сынка из Одессы и простой прачки по фамилии Корнейчук. Отец бросил мать, а сын стал известным литератором и взял себе псевдоним по фамилии матери — «Корней Чук», добавив туда «овский».
— А вот эта женщина — известная актриса Алиса Коонен с мужем, Таировым, режиссером Камерного театра.
Сначала в зале был довольно скудный общий ужин, и пока все ели,
— Маяковский, Маяковский!
Он сидел за столиком с молодым актером Художественного театра Михаилом Яншиным и его женой, красавицей Верой [27] Полонской. Ходили слухи, что у Маяковского с ней роман и он чуть ли не собирается на ней жениться.
На маленькую эстраду поднялся громадный задумчивый Маяковский:
— Я впервые прочту вступление к моей новой поэме. Вступление называется «Во весь голос».
Начало было необычным:
Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне, наших дней изучая потемки, вы, возможно, спросите и обо мне.27
Вероника (прим. верстальщика).
Вначале всем показалось, что он читает что-то смешное, все заулыбались. Но вскоре всем стало ясно, что поэт читает что-то очень вдохновенное и значительное для него самого:
Я, ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный, ушел на фронт из барских садоводств поэзии — бабы капризной.И закончил громовым голосом:
Я подыму, как большевистский партбилет, все сто томов моих партийных книжек.Поэт замолчал, и весь зал долго рукоплескал ему стоя. Под шум аплодисментов Августа сказала Павлу на ухо:
— Такой талант и такой ум, но до чего же он верит в символ этого большевистского партбилета! А стихи похожи на реквием, такой же реквием в словах, какой в музыке написал для себя Моцарт незадолго до смерти.
Павел не знал классической музыки, не слыхал «Реквиема», и даже имя Моцарта было ему мало знакомо. Но он верил Августе и почувствовал, что она, должно быть, права: она так тонко понимает поэзию Пушкина — ничего удивительного, что так глубоко знает музыку и чувствует ткань поэзии Маяковского.
Но, конечно, никому в голову на приходило, чтобы тридцатисемилетний сверхуспешный здоровяк Маяковский думал о смерти. Правда, его официальная «звезда» стала как будто закатываться. Недавно была устроена выставка его работ «20 лет», разосланы приглашения многим влиятельным людям, в том числе и Сталину, но никто из них не пришел. Органы безопасности стали подозревать его в каких-то заграничных связях, вели за ним наблюдение. Он как будто впадал в немилость, знал это и переживал. На фоне многочисленных арестов русских интеллигентов, он тоже мог легко попасть в их число. К тому времени уже был арестован и пропал в тюрьме писатель Пильняк, автор великолепной и глубокой книги «Повесть непогашенной луны». Так же «исчез» после ареста популярный писатель Борис Житков. Вокруг Маяковского затягивалось опасное кольцо. В одном из последних стихотворений Маяковский признался: