Семья Тибо, том 2
Шрифт:
Взгляды Антуана и Жака встретились, и Антуан заметил в глазах брата весьма непочтительный огонек: очевидно было, что Жак не слишком высокого мнения о Рюмеле.
– Вам, наверное, было бы труднее, – вставил с улыбкой Финацци, – найти основания для оптимизма в поведении Германии?
– Почему же? – возразил Рюмель, окинув окулиста быстрым, пронизывающим взглядом. – В Германии влияние воинственно настроенных элементов, которое отрицать не приходится, уравновешивается другими влияниями, имеющими большое значение. Поспешное возвращение кайзера, – он сегодня ночью будет в Киле, по-видимому, изменит политическую ориентацию последних дней. Известно, что кайзер будет до конца возражать против риска, связанного с европейской войной. Все его личные советники – убежденные сторонники мира. А одним из тех его друзей, к мнению которых он особенно охотно прислушивается, является князь Лихновский, германский посол в Лондоне, я имел в свое время честь познакомиться с ним в Берлине: это человек рассудительный, осторожный и пользующийся в настоящее время большим влиянием при германском дворе… Имейте в виду: вступая в войну, Германия рискует очень многим! Если границы ее окажутся блокированными, империя в буквальном смысле слова подохнет с голоду. Раз Германия не сможет получать из России зерно и скот, то не сталью же, не углем, не машинами прокормит она свои четыре миллиона мобилизованных и шестьдесят три миллиона прочего населения!
– А что им помешает покупать в другом месте? – возразил Штудлер.
– То, что им придется платить золотом, ибо немецкие бумажные деньги очень скоро перестали бы приниматься за границей. Ну так вот, расчет сделать очень легко: германский золотой запас всем хорошо известен. Уже через несколько недель Германия не сможет продолжать вывоз золота, который придется производить ежедневно; и тогда наступит голод!
Доктор Филип засмеялся коротким гнусавым смехом.
– Вы с этим не согласны, господин профессор? – спросил Рюмель тоном вежливого удивления.
– Согласен… Согласен… – пробормотал Филип добродушным тоном. – Но я боюсь, не есть ли это… чисто умозрительная выкладка?
Антуан не мог удержаться от улыбки. Он давно уже знал это выражение патрона: "Чисто умозрительная выкладка" в его устах означало: "идиотство".
– Все, что я здесь высказал, – уверенным тоном продолжал Рюмель, подтверждается всеми экспертами. Даже немецкие экономисты признают, что сырьевая проблема в военное время для их страны неразрешима.
Руа с живостью вмешался в разговор:
– Поэтому германский генеральный штаб и полагает, что единственный шанс Германии – это молниеносная и полная победа: если победа запоздает хоть на несколько недель, Германия – это всем известно – вынуждена будет капитулировать.
– Если бы еще она была уверена в своих союзниках! – прокартавил, лукаво усмехаясь в бороду, доктор Теривье. – Но Италия!..
– По-видимому, Италия действительно приняла твердое решение сохранять нейтралитет, – подтвердил Рюмель.
– А что касается австрийской армии… – добавил Руа с презрительной гримасой, сделав иронический жест рукой, словно перебрасывая что-то через плечо.
– Нет, нет, господа, – продолжал Рюмель, довольный, что нашел поддержку. – Повторяю вам: не следует преувеличивать опасность… Послушайте: не раскрывая государственной тайны, я могу вам сообщить следующее. Как раз в настоящий момент в Петербурге происходит свидание министра иностранных дел его высокопревосходительства господина Сазонова с австрийским послом, и от этого свидания ожидают многого. Так вот, разве один тот факт, что на такой разговор без всяких посредников согласились обе стороны, не указывает на обоюдное желание избежать каких бы то ни было военных демонстраций?.. С другой стороны, нам известно, что предстоят новые попытки посредничества… Со стороны Соединенных Штатов… Со стороны папы…
– Папы? – переспросил Филип с самым серьезным видом.
– Ну да, папы, – подтвердил юный Руа; сидя верхом на стуле и скрестив руки под подбородком, он Старался не упустить ни единого слова из того, что говорил Рюмель.
Филип не решался улыбнуться, но его зоркие глазки так и светились насмешкой.
– Вмешательство папы? – повторил он. И затем с кротким видом добавил: Боюсь, что это тоже умозрительная выкладка.
– Вы ошибаетесь, господин профессор. Вопрос этот стоит в порядке дня. Категорического вето святого отца было бы достаточно, чтобы решительным образом остановить старого императора Франца-Иосифа и вернуть австрийские войска в пределы Австрии. Все министерства иностранных дел это отлично знают. И в настоящее время в Ватикане происходит отчаяннейшая борьба различных влияний. Кто одолеет? Добьются ли немногие сторонники войны, чтобы папа воздержался от каких бы то ни было увещеваний? Сумеют ли многочисленные друзья мира побудить его к вмешательству?
Штудлер саркастически хихикнул:
– Жаль, что у нас нет посла в Ватикане! Он бы посоветовал его святейшеству раскрыть Евангелие…
На этот раз Филип улыбнулся.
– Господин профессор скептически относится к папскому влиянию, констатировал Рюмель с оттенком неудовольствия и иронии.
– Патрон всегда скептик, – пошутил Антуан, бросив своему учителю взгляд сообщника, полный уважения и симпатии.
Филип обернулся к нему и лукаво сощурил глаза.
– Друг мой, – сказал он, – признаюсь и это, наверное, тяжелый симптом старческого слабоумия, – что мне становится все труднее и труднее составить себе какое-то определенное мнение… Кажется, еще никто никогда не доказывал мне чего-либо так, чтобы кто-нибудь другой не мог доказать совершенно обратного с тою же силой и очевидностью. Вероятно, это вы и называете моим скептицизмом? Впрочем, в данном случае вы совершенно ошибаетесь. Я склоняюсь перед компетентностью господина Рюмеля и так же, как любой другой, чувствую всю силу его аргументации…
– Однако… – со смехом начал Антуан.
Филип улыбнулся.
– Однако, – подхватил он, с силою потирая руки, – в моем возрасте трудно рассчитывать на торжество разума… Если мир не зависит больше от здравого смысла людей, значит, он очень болен!.. Впрочем, – тотчас же добавил он, – это вовсе не основание для того, чтобы сидеть сложа руки. Я целиком одобряю усилия дипломатов, которые из кожи вон лезут. Всегда нужно из кожи вон лезть, как будто действительно можно что-то сделать. Таков наш принцип в медицине, не правда ли, Тибо?
Манюэль Руа с досадой разглаживал пальцами свои усики. Ничто так не раздражало его, как обветшалые парадоксы старого учителя.
Рюмель, которому тоже не нравился этот академический скептицизм, упорно глядел в сторону Антуана; и как только их взгляды встретились, сделал ему знак, напоминая об истинной цели своего визита: о впрыскивании.
Но в этот момент Манюэль Руа, обратившись к Рюмелю, заявил без всяких обиняков:
– Плохо то, что, если дело обернется худо, Франция окажется неподготовленной. Ах, если бы мы располагали сейчас могучей военной силой… подавляющей…
– Неподготовленной? А кто вам это сказал? – возразил дипломат, выпрямляясь с решительным видом.
– Ну, мне кажется, что разоблачения Юмбера [3] в сенате недели три тому назад довольно четко обрисовали положение.
– Ах, оставьте! – воскликнул Рюмель, чуть-чуть пожав плечами. – Факты, которые "разоблачил", как вы выразились, сенатор Юмбер, ни для кого не были тайной и вовсе не имеют того значения, которое пыталась им придать известного рода пресса… Наивно было бы думать, что французский пиупиу [4] обречен идти на войну босоногим, как солдат Второго года Республики… [5]
3
Юмбер Шарль (1866-1927) – французский буржуазный политический деятель. Накануне первой мировой войны заседал в сенате; в годы войны издавал газету "Журналь", где вел яростную кампанию за укрепление французской армии.
4
Пиупиу – фамильярное прозвище французского пехотинца в период первой мировой войны.
5
…идти на войну босоногим, как солдат Второго года Республики… – По календарю Великой французской революции Второй год Республики – это 1793-1794 гг., время героической борьбы революционной Франции против войск монархической коалиции.