Семя Ветра
Шрифт:
Истома, вызванная укусом ползучей гадины, постепенно отступала. Пристально глядя в глаза главаря, Герфегест окрепшим голосом возразил:
– Хурр примет эти вещи с благодарностью и поспешит передать их Хозяевам Гамелинов. Хозяева Гамелинов щедро наградят его за добрую службу. Ну а вас Хурр незамедлительно четвертует в три ступени и вопли ваши будут пугать диких каракатиц у берегов Пояса Усопших три бесконечно долгих дня.
Змея на груди заклинательницы подняла голову и широко раскрыла пасть. Девица, выпростав руку из-под стола, достала
– Я долго живу в этом мире, – самодовольно сказал главарь, хлопнув ладонью по столу. – Долго живу, потому что в девять лет заложил на все писаные и неписаные законы Синего Алустрала. В тринадцать я создал собственные законы. Они очень просты и я следую им неотступно. Первый закон гласит: бойся сложного. Я могу поверить тебе, Ларт, сын Милианга, и, быть может, в моих силах помочь тебе разыскать императорского сынка. Возможно, это сулит хороший барыш. Но это очень опасно, потому что очень сложно. Я могу не поверить тебе, Никто, сын Никого, и тогда все станет еще сложнее. Ты приносишь только сложность, а я привык к простоте. Ты, пожалуй, прав в одном – мне нет смысла выдавать тебя Гамелинам. Правильнее убить тебя и забыть о тебе навеки.
Змея покинула грудь заклинательницы и неспешными извивами заструилась в направлении Герфегеста.
«О сыть Хуммерова, уж лучше бы он выдал меня Хурру! – в отчаянии подумал Герфегест. – По крайней мере так я остался бы жив!»
– Постой! – крикнул Герфегест. Ему не нужно было прикладывать усилий к тому, чтобы выглядеть испуганным. Он был действительно перепуган до смерти. – Постой! Ты не знаешь правды!
– Мои законы выше любой правды, – покачал головой главарь.
«Чересчур рассудительная бестия», – пронеслось в голове Герфегеста.
Змея неумолимо приближалась.
– Меня нельзя убивать! Я – новый Хозяин Дома Гамелинов! Если вы меня сейчас убьете, Хозяйка достанет вас хоть из пасти Хуммера и тогда вы…
– А я – император Лан Красный Панцирь, – пожал плечами главарь.
Конечно, чего ради ему было верить какому-то оборванному проходимцу?
Ноги Герфегеста не были связаны. И за его спиной был столб, который, как теперь оказалось, может и сообщить ему отличную точку опоры. Не видя другого выхода, Герфегест извернулся ужом и, едва не вывихнув бедренные суставы, быстро вынес обе ноги из-под стола. Венчая это со стороны несуразное движение своим логическим завершением, он пятками разбил оба масляных светильника.
Удары были нанесены столь быстро, что он не успел обжечься.
Горящее масло хлынуло на стол – на сандалии Харманы, на портрет Торвента, на змею. Контрабандисты вскочили на ноги. Хлыщ схватил со стола меч Герфегеста, в руках у главаря оказался широкий тесак, девица достала два тонких стилета.
По крайней мере он немного оттянул роковую развязку.
Герфегест не знал, какую высоту имеет столб за его спиной, но он, еще раз испытав гибкость своих суставов, уперся ногами в табуретку под собой и, обдирая хребет до крови, вскочил в полный рост.
Стилет вонзился в столб между ногами Герфегеста ровно на три пальца ниже его чресл.
«Успел!» – мелькнула радостная мысль, которая незамедлительно сменилась ужасом; с двух сторон на него надвигались главарь и его верткий приспешник.
Два клинка против двух обнаженных пяток – о нет, слишком неравны силы… Впрочем, теперь его руки, хоть и оставались связанными, оказались выше верхнего среза столба. Герфегест смог выиграть еще несколько мгновений, прыгнув через стол и ударом ноги повалив девицу на пол.
Все было совершенно тщетно. Он еще поскачет немного, подрыгает ногами в темноте, а потом расчетливый главарь сможет насладиться зрелищем его перерезанной глотки.
Когда Герфегест уже собирался прекратить бессмысленную игру, на высоком потолке открылся светлый прямоугольник. Как и подозревал Хозяин Гамелинов, они находились в глубоком тайном подвале. В прямоугольнике показалась детская голова.
– Железноголовые! – успел взвизгнуть мальчишка и свалился вниз, прямо на горящий стол. Между его лопатками торчала стрела.
Главарь еще не успел сообразить, что же происходит, как в проеме появилось сразу несколько лучников.
– Стоять, не шевелясь! – прогремел столь знакомый Герфегесту голос. Сейчас не верилось, что он принадлежит обольстительнейшей женщине Синего Алустрала: безжалостная решимость крепчайшего градуса ярилась в нем смертным приговором любому ослушнику.
И все-таки красноносый хлыщ пренебрег угрозой и метнулся в направлении к Герфегесту. Он не успел сделать и полушага. Две стрелы навеки успокоили его. Главарь оказался умнее. Отшвырнув меч, он отвесил лучникам глубокий поклон и сказал:
– Извольте видеть, благородные господа, – мы заняты усмирением особо опасного преступника, который, вне всяких сомнений, будет интересен Дому Гамелинов.
– О да, вне всяких сомнений! – согласилась Хозяйка Дома Гамелинов и рассмеялась высоким чистым смехом.
Главаря контрабандистов звали Хом Заумный, его подружку – Мио. Герфегест и Хармана были полны решимости завершить допрос ровно за десять коротких колоколов. Это означало, что традиционные методы ведения допросов лучше отбросить в сторону – с ними не управишься и за трое суток.
Хармана приблизилась к Хому вплотную. Он не видел ее – его глаза были плотно завязаны, – но чувствовал дыхание Харманы на своей щеке. Хом был полностью обнажен и подвешен на дыбе в пыточной каюте. На всех кораблях Синего Алустрала были такие – без них гребцы и матросы давно разучились бы уважать своих благородных хозяев.
– Хом, – прошептала она вкрадчиво и ее коготки слегка царапнули густо оволошенную грудь главаря. – Ты должен сказать все, что знаешь о Торвенте. Все.
– Я никогда его не видел, – процедил Хом сквозь плотно сжатые зубы.