Семья волшебников. Том 1
Шрифт:
— Ну извини уж, — впервые подал голос дедушка. — Забыл тебя спросить, кого сделать твоей мамой. Гурим, тля, да в кого ты вообще такой?! Набрался в своих кружках кир знает чего!.. Майно, знаешь, откуда это все пошло?!
— Папа, не надо, — вскинул руку Гурим.
— Пеканиум. В его детстве и юношестве был кружок… как он назывался?.. «Наследники основателей»? Он снюхался с молодыми Альянетти, Вескатуччи, Тауване…
— Тауване?.. — удивился Майно.
— Тауване, Тауване. Не знаю уж, что они там…
— Папа, — перебил Гурим. — Это
— Может, это фамиллиар? — предположила Ярдамила. — Один из них демон, верно? Змея?.. у тебя ведь не было…
— Это просто змея, — перебил Майно. — Но… да, у меня есть еще один фамиллиар… и он демон… она… высший демон…
— Твой фамиллиар — высший демон? — вопреки своей воле восхитился Гурим. — Это… я… я не помню даже такого…
— Я пишу монографию, — мотнул головой Майно. — Могу рассказать…
Он всячески пытался увести разговор в сторону от самой деликатной темы. От того, в чем боялся признаться даже теперь, когда отец мертв и может разве что облить его презрением.
— Нам уже можно заходить? — сунула голову в библиотеку Лахджа.
Она с интересом взглянула на своих свекра со свекровью. Гурим Дегатти оказался рослым мужчиной с чеканным профилем, орлиным носом и плотно сжатыми губами. Ярдамила Дегатти — невысокой худощавой женщиной с пучком седых волос, в толстых очках и… а, вот в кого у Вероники такой нос.
Призрак свекра тоже уставился на свою невестку. И в самом деле — высший демон, хотя и какой-то неизвестной породы. Но с ним… Гурим уставился на маленького демоненка. Крылатого, хвостатого, с чуть лиловатой кожей и золотистыми глазами о вертикальных зрачках.
И… и… это что, младенец?..
— Привет, дедушка, — робко сказала Астрид.
— Я проклинаю тебя, — повернулся к сыну Гурим.
— Хорошее начало… — вздохнул Майно.
— Не бойся, в круге его проклятия не имеют силы! — махнула из кресла Маврозия.
Гурим посмотрел на сестру, как на предателя человеческого рода. Потом перевел взгляд на сына, на демона… демонов…
— Сын, что это? — спросил он ледяным голосом.
— Это моя жена, — бросился в омут Майно. — Она же — мой фамиллиар.
— Жена и фамиллиар одновременно!.. — ахнула мама.
— А это мои дочери, — продолжил Майно. — Астрид и Вероника.
Если бы Гурим Дегатти мог умереть второй раз, он бы это сделал. Кажется, сейчас он с тоской вспомнил ту полуэльфийку, с которой помешал сыну когда-то сойтись.
— Демонские имена, — безжизненным голосом произнес он. — Ты связался с паргоронской тварью и наплодил с ней… а старшая еще и не твоя. Что, наследницей ее сделаешь?.. Приемыша?.. демона?.. Давай, добей меня. Ни совести, ни чести, ни заботы о семейном…
— Гурим, я тебя сейчас изгоню, — пригрозила Маврозия. — Прекрати кошмарить сына.
— И ты все еще считаешь, я был слишком строг?! — повернулся к ней Гурим. — Посмотри! Вот! Вот к чему это все привело!
А Ярдамила растерянно стояла и смотрела в никуда. Лахдже стало ее жалко и она сказала:
— Вообще, наследница скорее вот, в ней кровь Дегатти… смотрите, ведьмин носик!
— Да, правда, — немного смягчилась бабушка. — Волшебницей будет…
— А я, между прочим, бывший человек, — попыталась еще немного подсластить пилюлю Лахджа.
— Что ж ты такого-то натворила-то, бедняжка?
— Была настолько преступно красива, что демоны заметили меня и уволокли, — не соврала ни единым словом Лахджа. — А Майно спас… потом уже.
— А… ну… раз… ладно…
С такой историей Ярдамила Дегатти еще могла примириться. Ее не настолько волновали честь семьи, достоинство рода и прочие вещи, о которых без устали твердил Гурим. Но внучка-полудемон — это, конечно, удар…
— Она хорошая, — продолжала немножко заискивать Лахджа.
— И я, я хорошая! — запрыгала Астрид. — Я летать умею и зайчиков пускать!
— И ты хорошая, — погладила ее мама. — Иди, помоги еноту резать кекс. Он с шоколадом.
Она решила не усугублять. Снизить количество раздражителей.
— Ты, — указал на нее свекр. — Паргоронский суккуб. Ты окрутила моего сына. Пролезла в его жизнь и постель. Запятнала чистоту крови моего рода.
— Да не суккуб я! — вспылила Лахджа. — Что вы все заладили?! Инкадатти со своими печатями против суккубов… они на мне даже не работают!..
— Инкадатти?.. — изумился Гурим. — Старый драуг еще жив?! Он сдохнуть-то собирается когда-нибудь?!
Тут в нем проснулась какая-то инфернальная ярость. Потусторонняя злоба. Он едва не превратился в мстительного духа, такое возмущение поперло наружу.
— Живее всех живых, — с готовностью ответила Лахджа. — Бегает, скачет, грибы собирает. Ножиком мне грозил.
— Ножом?.. Моей невестке?.. — холодно спросил Гурим.
— Ага. Скандалит, кляузы пишет. Все нервы вымотал.
— Я проклинаю Берде Инкадатти, — торжественно произнес Гурим. — Да сгниют его чресла, да перестанут видеть его глаза, да откажут его уши, да рассыплется его позвоночник. Да наполнится его жизнь горем и страданиями. Да умрет он в печали и тоске, всеми забытый и оставленный.
Сын сглотнул. Он надеялся, что печати тети Маврозии достаточно прочны — гнев отца стал почти материальным. Конечно, волшебство он после смерти утратил, но мстительному духу важнее сила воли и чувств, а уж с этим у Гурима Дегатти все превосходно.
Астрид вернулась с нарезанным кексом на маленьких тарелочках. Она торопливо уплела один кусок и протянула пустую тарелочку Ярдамиле. Потом еще быстрее слопала второй — и протянула тарелочку Гуриму.
Призраки взяли призрачные кусочки кекса, и Гурим впервые поглядел на Астрид с некоторой симпатией. Все еще как на гнусное паргоронское исчадие, но теперь по крайней мере — как на исчадие дрессированное, послушное.