Семья Зитаров. Том 2
Шрифт:
Большинство сплавщиков были рижане. Вечером они выпивали свою норму, иногда даже не одну; если поблизости оказывалась корчма, не обходилось без шума. Другие играли в карты на деньги.
Самая трудная работа начиналась позже, когда спадала полая вода. На реке появлялись мели, и бревна застревали там. Приходилось брать багры и перетаскивать бревна по одному.
В конце апреля Янка попал на такое место. Несплавленного леса здесь было много, и Янка должен был оставаться тут до тех пор, пока все бревна не будут сняты с мели, после чего можно отправляться на Гаую вязать плоты. До тех пор Янка редко задерживался на месте больше двух-трех дней. Здесь он пробыл две недели.
Руководитель работ подыскал сплавщикам жилье в крестьянском доме, в полукилометре от реки. Янка прибыл на новое место работы с утра и весь первый день проработал на реке. Ныли плечи и саднило руки, когда он вечером вместе с товарищами отправился на ночлег. Кожа на ладонях покрылась глубокими трещинами, в промежутке между большим и указательным пальцами зияла настоящая расселина, как в земной коре после землетрясения. Не помогало ни частое мытье, ни глицерин, ни мази — все сплавщики страдали от таких язв. Янка уже начал подумывать о том, чтобы закончить работу и отправиться на побережье. Достаточно скитался он всю зиму; теплая весна влекла к более свободной жизни. «До праздников еще продержусь, — решил он. — Получу заработанные деньги и сломаю свой багор».
Но он выдержал гораздо дольше и багор использовал позже на Гауе, при вязке плотов. Может, его одолела жадность? Может, раны зажили и руки уже не болели? О нет, дело совсем не в этом. Придя вечером на новую квартиру, Янка захотел пить и первым делом зашел в хозяйскую кухню поискать воды. Молодая девушка, хлопоча около очага, готовила пойло скотине. Янка сказал:
— Добрый вечер. Нельзя ли у вас попросить воды? Очень пить охота…
— Добрый вечер, — ответила девушка и пошла в угол к чану — там был березовый сок.
В кухне царил полумрак, и Янка только тогда увидел лицо девушки, когда она протянула ему кружку с соком. Они взглянули друг на друга и густо покраснели.
Перед Янкой стояла Айя, девушка из сибирских землянок. Они не виделись два с половиной года.
Это была та самая Айя, которая под заснеженными елями тайги подарила Янке первый поцелуй. Но теперь это была совсем другая девушка. В карантине в Резекне Янка простился с бледным, усталым, потерявшим надежду существом, рядом с которым он чувствовал себя большим и могучим. Теперь он протянул руку вполне расцветшей молодой женщине, с изумлением отметив ее красивую фигуру, блестящие карие глаза, которыми она уже смотрела не смущенно и покорно, как раньше, а как равная на равного. Около рта Айи не виднелось глубоких морщин скорби. И когда прошло первое замешательство, она так мило улыбнулась. Айя казалась такой приятной, свежей, что Янка мигом забыл всю дневную усталость.
— Разве не удивительно, что мы так встретились?.. — сказал он, не выпуская теплой руки Айи.
— Ты хотел пить, — напомнила она.
— Да, правда, мне очень хочется пить, — Янка выпил сок и отдал кружку. — Тебе сейчас, наверно, некогда болтать, а мне хотелось бы о многом услышать — как тебе жилось? Что с тобой произошло?
— После ужина можешь зайти ко мне. Я буду свободна.
— Хорошо. Мне тоже надо привести себя в порядок. Ну, если уж мне довелось быть гостем в твоем доме, то я воспользуюсь гостеприимством: не можешь ли мне дать немного теплой воды?
— Сколько — ведро или бочку? — рассмеялась Айя.
Какие у нее красивые зубы! Как темно алеет кровь под тонкой кожей и какая легкая, упругая походка!..
Янка вошел в общежитие и первым делом достал бритву. Приведя себя в порядок и сменив одежду, он наскоро поужинал. Затем устроил себе постель и углу комнаты и некоторое время наблюдал, как товарищи играют в карты.
— Ты не сыграешь с нами? — спросил кто-то.
— Я встретил старых знакомых, — ответил Янка. — Надо зайти побеседовать.
Когда в комнате поднялся обычный шум, он тихо выскользнул на кухню. Айя уже ждала его.
— На улице холодно и грязно, — сказала она. — Пойдем лучше ко мне в комнату.
У нее была крохотная каморка рядом с кухней, оконце выходило в сад. Тут стояла маленькая деревянная кровать, покрытая полосатым домотканым одеялом, столик у окна, простая скамейка, а на подоконнике — глиняная кружка с полураспустившейся сиренью. Здесь было тесно, но уютно, и Янке, всю зиму скитавшемуся из одного чужого дома в другой, ютившемуся в больших, наполненных народом комнатах, этот тихий, уединенный уголок внушил давно забытые отрадные чувства.
Ему пришлось первому рассказывать о себе. То, что он ничего особенного в жизни не достиг, немного возвысило Айю в собственных глазах; она смелее смотрела на Янку, смелее разговаривала с ним. Кем она теперь была? Ни батрачка, ни член семьи в Упличах. Хозяйка — сестра матери Айи. Вернувшись из России, Айя сразу же приехала сюда и нашла здесь не только приют и кусок хлеба, но и человеческое радушие. Правда, ей приходилось делать всю домашнюю работу, и нельзя сказать, чтобы ей тут принадлежало больше, чем другим батракам, но, когда пришло время, тетка отправила ее на ученье [30] , одела и дала всем понять, что Айя — член ее семьи. Маленького брата Айи усыновила какая-то дальняя родственница; у нее была булочная в Сигулде, муж работал плотником, и у них не было детей. От имущества родителей ничего не осталось, за исключением шести пурвиет земли вблизи станции и маленького, запущенного домика. Хозяин Упличей подыскал на него покупателя и половину вырученной суммы — триста латов — положил в банк на имя Айи. Вторая половина причиталась брату.
30
…когда пришло время, тетка отправила ее на ученье… — Имеются в виду проводившиеся пастором подготовительные занятия, которые предшествовали конфирмации.
Об остальных сибиряках Айя ничего не знала. Янка кое-что рассказал о них. Например, о Бренгулисе, Силинях, мяснике Блукисе и своих родных. Но о Ниедрах он не сказал ни слова, хотя Айю это интересовало больше всего.
— Ты когда-нибудь встречался с Ниедрами? — с кажущимся равнодушием спросила она.
— Я не знаю, где они живут, и ничего о них не слыхал, — так же равнодушно ответил Янка.
Глаза Айи сразу сделались ярче, и голос зазвучал громче. Ее близость, вечерний сумрак и струившийся в открытое окно весенний воздух будили в Янке неясную тревогу. Ему хотелось коснуться руки Айи, ощутить тепло ее плеча и потрогать темную волну ее волос. Но он тут же устыдился своих желаний.
— Долго ты собираешься работать в нашей местности? — спросила Айя.
— Недели две или немного дольше.
— А потом?
— Пойду на Гаую плоты вязать.
— Дома у тебя никакого дела нет?
— Нет. Я могу задерживаться, где мне угодно и сколько захочу. Меня никто не ждет.
— Ты еще не думаешь об оседлой жизни?
— Стоит ли об этом думать? Буду пока жить, как живется. Если когда-нибудь подвернется случай, будут подходящие обстоятельства, можно будет подумать. Самое приятное, что я сам себе хозяин, — как хочу, так и живу. Да ты и сама это знаешь, у тебя такое же положение.