Семья

Часть вторая. Семья

Деревушка была маленькая и жалкая, но не без следов цивилизации: я уже видел несколько машин, да и одну дорогу покрывал асфальт. Хотя все равно, это дыра. Провода протянуты не к каждому дому, я не заметил ни одного сотового телефона, хотя наблюдал за пляжем весь день. В общем, идеальное место для выхода на сушу.

Подобные вылазки я совершал редко, но все же они были мне необходимы. Я искал еду и разнообразие. По правде говоря,

Я держался ближе к обитаемой суше и уже не встречал в этих водах ничего страшнее акул, мне не приходилось отказываться от нормального сна из страха быть проглоченным хищником покрупнее. Одним словом, мое путешествие стало легче.

И все равно, оно затягивалось. Не знаю, сколько дней длилось мое изгнание, но определенно слишком долго. Мне хотелось домой. Забавно, я ведь совсем недавно стал ассоциировать базу со своим домом!

В общем, такие вылазки на берег, пусть и рискованные, отвлекали меня от мрачных мыслей.

Я выбрался из воды ночью, когда деревня окончательно затихла. Освещались здесь только некоторые участки главной улицы, а в целом домики погрузились во тьму - как по заказу.

Воровать у людей было неприятно. Не то чтобы их жалко, просто воровать что-либо - ниже моего достоинства. Чувствую себя крысой. Но что делать, если организм справедливо требует пищи?

Я направился к тому месту, где днем было большое скопление людей - я предположил, что там рынок. Штуковина была оставлена в воде, потому что это существо в приступе беспричинной жизнерадостности может развизжаться, а мне сейчас совсем ни к чему такой концерт.

Выбранное мной место и правда оказалось рынком, только большая часть товаров исчезла - видимо, их привозили откуда-то еще. Но кое-что осталось, и деревянные ограждения не были для меня помехой. Очень скоро я стал обладателем вяленого мяса, каких-то лепешек и большого плода, похожего на дыню - это для Штуковины.

Ели мы на берегу, в некотором отдалении от деревни. Я старался соблюдать хотя бы видимость приличия, а маленькая зараза бесцеремонно обустроилась прямо внутри плода, так, что оттуда выглядывала только довольная морда.

– Ты не поверишь, но у нас появился курс, - сообщил я.

Разговаривать со Штуковиной было бесполезно, потому что она не понимала ни слова. Но эти разговоры помогали хотя бы немного развеять мою тоску. А то вдруг говорить разучусь!

– Я все еще слабо ориентируюсь в пространстве, но, кажется, я чувствую места, где был раньше. На заданиях, то есть. Если так пойдет и дальше, я пойму, где мы.

Штуковина одобрительно свистнула, ей понравился тон моего голоса.

– Конечно, это не значит, что я решу, куда плыть, потому что наша база далеко от моря, да и нельзя нам пока туда. Но мы хотя бы перестанем напоминать бесцельно дрейфующий планктон!

Ответом мне были звуки, похожие на чавканье, хотя на самом деле Штуковина не ела, а просто выпивала сок.

Луна висела над черной поверхностью океана, огромная, желтая и круглая. На фоне ее яркого сияния почти не было видно звезд, что меня радовало. Звезды у меня почему-то ассоциировались с Литой...

***

Нет, такой наглости я никогда не видел. Понятно теперь, почему люди недолюбливают акул! Рыбина крутилась вокруг лодки минут сорок, а теперь вот решила перейти к активным действиям - начала биться мордой в мелкое суденышко.

Пока что лодка выдерживала, да и человек, сидящий там, барабанил по воде тяжелым веслом, иногда попадая по акуле. Но все равно, в лодке метра три длины, а в акуле - все четыре, и сомнений, кто сильнее, не остается.

Странно только, что такая лодчонка заплыла сюда, до ближайшей суши очень далеко! Да и люди на ней странные - пожилой мужчина и совсем маленький мальчик. До того, как явилась акула, они пытались ловить рыбу, и даже вытащили пару крупных экземпляров, но одному поранили жабры, и в воду пролилась кровь.

Хотя акула все равно дурноватая. Во-первых, акулам несвойственно охотиться на людей в лодках. Во-вторых, я рядом плаваю, а меня акулы боятся. Но это беременная самка, что делает ее поведение непредсказуемым до нелогичности.

Мне Лита когда-то дала почитать рассказ Хемингуэя "Старик и море". Сейчас у меня было ощущение, что я оказался в этом рассказе, только непонятно в какой роли. Моря, что ли?

Мое наблюдение закончилось, когда акула тряхнула лодку так, что пацан повалился в воду. Рыбина даже ошалела от собственной удачи, поэтому метнулась в сторону и не напала сразу, на разворот пошла. Потом, правда, опомнилась, но я был быстрее.

В большинстве ситуаций я убивал акул без жалости, но и без ненависти - так уж океан устроен. Но убить беременную самку... на такое не мог пойти даже я, очеловеченный. Пришлось расправить перед ней плавники и рыкнуть так, что звук разнесся по воде на десятки метров во все стороны.

На акулу это подействовало - сработал инстинкт сохранения потомства. Она уплыла, но в правильную сторону - там я совсем недавно чувствовал присутствие косяков рыбы.

Пацан уже успел отбултыхаться на приличное расстояние от лодки. Дед тянул ему весло, но без толку - ребенок был слишком напуган, он начинал захлебываться. Эх, придется и на этот раз открыть себя. Была бы у меня зарплата, меня б давно ее лишили. И премии.

Хотя, может, меня уже приговорили к смертной казни, откуда мне знать?

Я подплыл снизу и поймал мальчишку так, чтобы он не смог пораниться о мою броню. Хотя эта предосторожность была излишней - увидев меня, пацан просто застыл, будто превратился в живую куклу. Дед тоже не издавал никаких звуков, беспомощно переводя взгляд с меня на ребенка. Да оно и понятно: когда видишь морское чудовище, надо стрелять, а если стрелять не из чего - впадай в ступор. У деда не было даже рогатки.

Однако я не собирался играть у них на нервах - настроение не то. Я медленно, чтобы не травмировать малявку, подплыл к лодке и протянул ребенка старшему мужчине. Тот осторожно принял его и прижал к себе; мальчика начинало колотить от страха. Надо же, совсем недавно я так же прижимал к себе Литу, стараясь успокоить ее.