Сенешаль Ла-Рошели

Чернобровкин Александр Васильевич

Трон тоже был старый. Может быть, тот же самый, но с уверенностью сказать не могу. На нем сидел мужчина двадцати восьми лет с гладко выбритым и, как мне показалось, бабьим лицом. Скорее всего, такое впечатление сложилось из-за черной шапки, напоминающей перевернутый горшок. Во Франции в подобных ходили женщины. У самозваного короля были немного выпученные, темно-карие глаза, тонкий, не очень длинный, острый нос, узкие поджатые губы, небольшой округлый и выпирающий подбородок. По виду скорее монах, чем рыцарь. Поскольку духовные ордена в последнее время не воевали, в роли магистра он был на своем месте. Усидит ли Жуан на троне — я с уверенностью сказать не мог. Помнил, что Португалия какое-то время была частью Испании, но запамятовал, когда началась и закончилась оккупация. Одет

король в красную шерстяную котту, длинную, напоминающую рясу. На ногах пулены с золотыми пряжками. Из украшений имел три золотых перстня: печатка на среднем пальце правой руки и два с красными гранатами на указательном и безымянном левой. Слева от него, возле стены сидели на лавке, покрытой ковровой подстилкой, два епископа и два аббата, а справа — пять рыцарей. Кресты у священнослужителей были серебряные, у епископов чуть большего размера. Рыцари одеты в котты короче, чем у короля, но тоже красные, причем шерстяная ткань была не самая лучшая. Большая часть ларошельских купцоводевалась и украшалась богаче, чем король Португалии, не говоря уже про его свиту.

— Я рад, что мой брат Джон, герцог Ланкастерский, регент короля Англии, прислал вас на помощь мне и моему народу, ведущему жестокую войну с агрессором, который, вопреки закону, посягает на наши земли! — ответил Жуан Первый на наше приветствие (его речь на английский язык переводил монах в скромной черной рясе, стоявший слева и чуть позади трона), после чего предложил нам занять места перед его рыцарями.

Там на лавке лежали две маленькие красные подушки, как догадываюсь, положенные специально для нас. Ричард Пембридж сел ближе к королю.

Расспросив моего попутчика о здоровье Джоан Гонта и Ричарда Второго, король Португалии обратился ко мне:

— Мне сказали, что ты француз. Так ли это?

— Нет, — ответил на португальском языке, который немного изменился с тех пор, как я здесь не был. Грубо говоря, в нем стало больше звуков «у», «ж» и «ш». — Меня называют Венецианцем, хотя и это не совсем верно. Я вырос рядом с землями республики.

— Мне без разницы, кто ты, если будешь служить верно и храбро, — сказал он, хотя было заметно, что мои слова и особенно знание португальского языка уменьшили его подозрительность. — Ты привез двенадцать бомбард?

— Да, — подтвердил я. — Только они мало подойдут для разрушения стен замков. Их лучше применять против солдат.

Португальские рыцари переглянулись. Я видел здесь рибадекины, которые используют против живой силы, но, видимо, бомбарды, по их мнению, предназначены только для захвата крепостей.

— Герцог Джон на личном опыте убедился, как я умею их использовать, после чего нанял меня и прислал сюда, — рассказал я.

Ричард Пембридж кивнул, подтверждая мои слова. Наверное, был на одном из кораблей герцога, когда мы встретились в Ла-Манше. За все время путешествия английский рыцарь не обмолвился об этом ни полслова, хотя виделись мы каждый день, ел он за моим столом. Зато во время рейса внимательно и подолгу разглядывал пушки, не задавая вопросов. Я пушки не прятал, потому что секрет был не в них, а в порохе.

— Нас ждет тяжелая и продолжительная война. Жуан Кастильский имеет большую армию. Тех, кто поможет мне одолеть ее, отблагодарю по-королевски, — сообщил король Португалии.

На счет тяжелой и продолжительной войны я не сомневался, а вот щедрость по-португальски могла оказаться с сюрпризами, скорее, неприятными. Утешало то, что со мной расплатится герцог Ланкастерский. Не понимаю, зачем он оказывал помощь португальцам?! Я давно убедился, что помогать людям глупо: получится — не запомнят, не получится — не забудут.

47

Странная у меня память. Я быстро забываю лица и имена, но никогда не перепутаю голоса и клички; через несколько дней не смогу вспомнить номер дома и название улицы и района, в которых побывал, но, попав туда через несколько лет, сразу найду этот дом. Вот и сейчас я точно знал, что был здесь раньше. По этой дороге я ездил завоевывать себе новые владения в Португалии. Интересно, кому они сейчас принадлежат?

Рядом со мной скачет

Жуан Фернандеш Пашоку — командир португальского отряда. Ему тридцать два года. Черноволос и кареглаз, но лицо круглое и нос картошкой. Он постоянно шмыгает этим носом, хотя сопли вроде бы не текут. На нем поверх кольчуги из тонких колец бригандина такого же качества, как у моих арбалетчиков. На ногах сварные набедренники и поножи. Шлем-бацинет без забрала висит на передней луке седла, старого и потертого. Вооружен саблей, топором, кинжалом и четырьмя дротиками, сумка с которыми приторочена к седлу сзади и справа. Португальцы не используют длинные копья, которые хороши против построенной пехоты или всадника, скачущего на тебя с таким же копьем, но не против легкого и подвижного всадника, который уклоняется от столкновения, как обычно воюют арабы. Кроме командира, в полутысячном отряде еще два рыцаря, сотня альмогаваров, а остальные — пехотинцы, вооруженные и защищенные очень плохо. Это добровольцы из провинции Бейра, по которой мы движемся, горожане и крестьяне. С одной стороны их трудно считать хорошими воинами, а с другой — морально-волевые качества иногда важнее оружия и брони. Я надеюсь, они не разбегутся сразу, продержаться хотя бы несколько минут, прикрывая мои пушки. Мы направляемся к городу Визеу, который захватили кастильцы. Как сообщил гонец, врагов около тысячи: сотня рыцарей, две-три сотни альмогаваров и пехота. Это один из отрядов, направленных королем Хуаном, чтобы наказать непокорных подданных, коими он считает португальцев. Ричард Пембридж пошел отбивать нападение другого такого отряда. Ему тоже придали полтысячи португальских добровольцев. Впрочем, хотя командиром нашего отряда считаюсь я, мои приказы выполняются только после того, как продублирует Жуан Пашоку, хотя отдаю их на португальском языке.

Судя по клубам дыма на горизонте, город уже разграблен и подожжен. Португальцы стараются не смотреть на дым. Среди них есть жители Визеу. Кто-то наверняка потерял родных и близких. В таких случаях свойственно предполагать худшее и надеяться на лучшее. «Не замечает» клубы дыма и Жуан Пашоку. Только шмыгает чаще, чем вчера, когда дыма не было видно. Глаза его уперлись на дорогу впереди, наезженную, с тремя колеями от колес арб. Средняя колея более широкая и глубокая, поскольку по ней проезжают левые колеса арб, движущихся в оба направления. Склоны слева и справа от дороги покрыты густым и пока еще зеленым максвисом.

— Мне сказали, что все знатные присоединились к кастильцам, — говорю я Жуану Фернандешу Пашоку, — а ты почему с нами?

Своим вопросом я как бы делаю ему комплимент, причисляя к знатным, а с другой как бы даю понять, что не очень ему доверяю. Это маленькая месть за то, что не доверяет мне.

Португальский командир два раза шмыгает носом, после чего признается:

— Не люблю кастильцев.

Португальцы, несмотря на свою бедность, а может быть, именно благодаря ей, менее расчетливы, чем французы или англичане. Симпатии-антипатии для них важнее денег. Впрочем, дело может быть всего лишь в количестве монет. Не хотят размениваться из-за мелочевки.

Скакавшие впереди альмогавары остановились, разъезжаются к краям дороги, образуя посередине проезд, по которому к нам скачут двое разведчиков. Скачут давно, кони устали.

Оба резко останавливаются перед Жуаном Пашоку, докладывают ему:

— Кастильцы вышли из Визеу с большим обозом и пленными, направляются к себе.

Португальский командир задумывается. Мы собирались захватить врага возле города, надеялись на помощь жителей. Теперь надо менять план. Жуан Пашоку явно не знает, что предпринять, но не хочет в этом признаться.

— По ходу их движения есть долина, удобная для конной атаки? — спрашиваю я.

Португальский командир ненадолго задумывается и отвечает:

— Есть. Возле Транкозу.

— Мы успеем добраться туда раньше их? — задаю я второй вопрос.

— Успеем, — уверенно отвечает один из дозорных — молодой мужчина с наглым, разбойничьим лицом. — Они очень медленно движутся.

— У нас меньше конницы, — напоминает Жуан Пашоку.

— Поэтому нам и нужна такая долина, — говорю я, не собираясь объяснять ему свой план. — Веди нас туда.