Сердца тьмы
Шрифт:
Машина отъезжает от тротуара. Сейчас Данте смотрит в окно, облокотившись о дверцу, зажав подбородок указательным и большим пальцами. Мышцы на его челюсти сильно напрягаются, а на коленях лежит сжатый кулак.
Что происходит?
Между нами сохраняется напряженная тишина, нарушаемая только жужжанием двигателя и взмахами дворников по лобовому стеклу, когда легкий летний ливень покрывает его каплями. В конце концов мы подъезжаем к закрытому особняку прямо на набережной. Когда мы выходим из машины, Данте кладет руку мне на спину и практически
— Иди наверх, — рычит Данте, едва глядя на меня.
Я стою, дрожа, в его вестибюле. Скудная мебель и пустые стены немного напоминают его нынешнее настроение. Ничто в этом доме не предлагает своего тепла. Смотрю, как он проходит через арку в соседнюю гостиную.
— Я не буду просить дважды, Ив, — его угроза выплывает из-за другой его унылой белой стены.
— А я не собираюсь выполнять каждую твою команду, — огрызаюсь, врываясь в комнату вслед за ним.
Мебели здесь практически нет. Лишь коричневый кожаный диван, мини-бар и больше ничего. Мой голос эхом разносится по огромному пустому пространству, звуча все слабее и хрупче с каждым проходящим эхом.
Данте поворачивается ко мне лицом, и я мгновенно сожалею о своей вспышке. Его темные глаза совершенно лишены эмоций. Я не должна провоцировать его, когда он в таком состоянии, я точно знаю, на что он способен.
— Если ты настаиваешь на том, чтобы носить такие наряды, Ив, тогда я буду относиться к тебе с таким уважением, которого ты в нем заслуживаешь.
Я замираю на своих высоченных шпильках.
— Да как ты смеешь! — визжу я. — Мы сейчас не в твоей крепости, Данте. Ты больше не можешь наряжать меня в красивые белые одежки, как свою ангельскую куклу для траха.
Свирепо глядя на меня, он пересекает комнату к мини-бару и наливает себе очень большой стакан.
— Ты будешь делаешь все, что я тебе, бл*ть, скажу, — говорит он, осушая свой стакан и ставя его обратно на столик. — И с каких пор, черт возьми, ты снова начала употреблять алкоголь?
— Это не твое дело! Пошел ты со своим контролем!
Данте подходит ко мне, темный, опасный и ужасающе гипнотический.
— Снимай.
Я в шоке смотрю на него.
— Сними это гребаное платье, Ив, или, да поможет мне бог, я сорву его с твоего тела.
Его слова, как жидкий огонь, проникают в мою душу. Я отшатываюсь от него, чтобы он не мог видеть мою неприкрытую похоть, чтобы не мог использовать и наслаждаться тем, что он делает со мной.
— Сначала извинись, — выдыхаю я, пытаясь успокоиться.
Отвратительные образы продолжают вторгаться в мой разум. Я хочу, чтобы каждый восхитительный сантиметр его был на мне и во мне.
Он быстро преодолевает разделявшие нас два метра.
— Я никогда ни перед кем не извиняюсь, мой ангел,
— Ты сделал это в Африке. Сделай это снова сейчас, или я ухожу прямо из этого особняка и не вернусь.
Он останавливается и смотрит на меня так, будто до конца не может поверить, что у меня хватает наглости так с ним разговаривать.
— Не делай свое наказание еще хуже, чем оно уже есть. Ив…
Другие женщины пришли бы в ужас от такой угрозы, но я не такая, как другие женщины.
— О, я рассчитываю на это, — шепчу я, с мрачным восторгом наблюдая, как он опускает взгляд, чтобы поглотить меня целиком. Мое неповиновение делает с этим человеком то, чего не может никто другой.
— Хорошо, тогда я извиняюсь, — мягко говорит он, делая еще один шаг ко мне, его темные глаза держат меня в плену. — Я прошу прощения за то, что унизил тебя. Я прошу прощения за то, что оставил тебя на шесть недель без своего твердого члена, который способен удовлетворить тебя. Приношу извинения за то, что оставил твою нежную кожу и сногсшибательные сиськи без прикосновений. Извини за то, что оставил тебя без своей спермы между ног… — он останавливается прямо передо мной и неторопливо проводит пальцем по моей руке, пока я пытаюсь не отпрянуть. — Но больше всего я прошу прощения за то, что собираюсь наклонить тебя над этим диваном и жестко трахать, пока ты не закричишь.
Затем Данте бросается на меня, и наши рты сталкиваются во взаимном раздражении. Он хватает меня за волосы сзади, пальцами болезненно запутываясь в моих потемневших прядях, пока умело трахает меня языком, его вкус уникальный и мощный. Я хватаюсь за его толстый бицепс, чтобы не упасть, и беспомощно стону ему в рот. Ни один мужчина в мире не целуется так, как Данте Сантьяго. С помощью какого-то злого колдовства он может воздействовать на каждую часть моего тела одним прикосновением этих талантливых губ.
Теперь я вслепую рву его брюки спереди. Я как одержимая. Я должна почувствовать этого мужчину внутри себя.
— Ты скучала по мне, Ив? — рычит он, отрываясь, чтобы помочь мне. Данте рвет на себе ремень с такой силой, что ломает пряжку.
— Я не скучала по тому, что ты был таким умником, помешанным на контроле.
— Но ты скучала по моему члену.
— Каждый чертов день!
— Ты моя, mi alma. Никогда не забывай об этом, — расстегнув ремень и молнию, он разворачивает меня, задирает платье и наклоняет.
Его прикосновения грубые, и я ахаю от удивления, когда край дивана впивается в нижнюю часть моего живота. Он не утруждает себя тем, чтобы снять с меня трусики, лишь опускает их на несколько сантиметров ниже по бедрам, прежде чем раздвинуть мои ноги и расположиться поудобнее.
— Черт! — я кричу, когда он полностью входит в меня, разрывая на куски. Я и забыла, какой он большой. Я промокла, но все еще пытаюсь дышать сквозь боль.
— Возьми все, — резко приказывает Данте. — Я хочу, чтобы твоя тугая киска сжимала каждый сантиметр моего члена.