Сердце Бонивура
Шрифт:
Командир — Вовка Верхотуров — скомандовал:
— А ну, ребята, песняка!
И все вразброд запели:
Все тучки, тучки понависли.И с моря пал туман.— Скажи, о чем задумался,Наш Чуркин-атаман?Виталий покачал головой.
— Что же вы, ребята, о разбойнике поёте? Уж если вы партизан изображаете, так и песня должна быть подходящей. Я же учил вас.
Вовка покосился на Бонивура. Потом махнул
— Отставить про Чуркина! Давай затягивай про революцию!
И первый запел:
Тучки чёрные по небу вьются…Рати белых идут на восток.Но мечи уж повсюду куются:Жизни новой восходит росток.Грозы на небе гулко грохочут,Пушки огненным смерчем горят…Белым гибель готовит рабочий,И в тайге партизаны стоятРебята скрылись в полыни. Тотчас же в «крепость» полетели комья земли с травой. Малыши, сидя на брёвнах, терпеливо ждали, когда можно будет пустить в ход и своё оружие — шапки подсолнухов. Уже в полыни началось движение. Это «красные» готовились идти на штурм. Двое ребят привязывали красный платок к палке, чтобы двинуться в атаку с развёрнутым знаменем. Но в этот момент военные действия были неожиданно прерваны.
Один из мальчишек, оставшихся в «крепости», слез с брёвен и решительно направился к полынному полю, не обращая внимания на комья земли, летевшие мимо него и падавшие у его ног. Он храбро перешёл поле. Навстречу ему выскочил Верхотуров и сердито закричал:
— Ты куда, Мишка, лезешь? Раз ты белый, так сиди в крепости, а когда мы её возьмём, тогда можешь уходить.
— Не хочу! — сказал Мишка, упрямо мотнув головой. — Белым быть не хочу. Я красный.
— Если все будут красные, так кто будет белым? — убеждал его Вовка.
— Никто! — сказал Мишка.
— Как это так — никто? Что же это будет?
— А так: никто — и все! И очень хорошо будет! — убеждённо ответил Мишка.
Наблюдавший за этой сценой Виталий рассмеялся. Он подошёл к ребятам и сказал старшему:
— Ну что ты, Вовка, заставляешь его белым быть? Пусть будет красным.
— Да у него даже и звезды нет! — заупрямился Вовка.
Виталий обнял Мишку за плечи.
— Как тебя звать?
— Мишка Басаргин.
Бонивур вспомнил баталию на доске парты, подписанную именем его нового знакомца, и сказал:
— Ничего, Мишка, будет у тебя звезда!
Он снял фуражку, отцепил с околышка свою пятиконечную звёздочку и дал Мишке. Тот осторожно взял звёздочку, прицепил её к своему дырявому картузу и заблестевшими глазами глянул сначала на «командира», потом на Виталия.
Бонивур напутствовал его:
— Смотри, не потеряй!
— Ну что ты! — сказал Мишка. — Я-то потеряю? — И, не зная, чем выразить обуявшую его радость, он выхватил деревянную саблю, хлестнул по ивовому пруту — лихому скакуну — и закричал пронзительным голосом: — Ур-ра-а! — и помчался в наступление на «крепость». — За мной! Ура-а!
Виталий поманил к себе Верхотурова и сказал ему:
— Вот что, Вовка, собери-ка ребят, которые побойчее, постарше!
Через минуту собралось человек десять. Помолчав немного, Виталий сказал:
— Ребята! Вы должны помочь нам. Надо, чтобы вы последили за дорогой да за кустами. Людей заметите — сейчас же в село и сообщите мне. Ну, кто возьмётся за это?
Вовка тотчас же сказал:
— Я!
За ним ещё шестеро вызвались помочь Бонивуру.
Бонивур послал подростков к дозорным. Засев на половине расстояния между дозорными, они смогли просматривать теперь всю округу.
Вовку Бонивур поставил неподалёку от Колодяжного.
— Ну, партизан! — легонько хлопнул он Вовку по плечу. — Смотри в оба.
Верхотуров взглянул на Виталия.
— Вот винтореза бы мне сюда ещё.
— Винтореза?
Вовка смутился.
— Ну, винтовку! Как беляк на дорогу, я его раз — и готово.
Бонивур усмехнулся.
— Успеешь ещё, навоюешься! — И ушёл.
Когда Виталий исчез из виду. Колодяжный окликнул Вовку:
— Эй, сынок! Поди сюда! — Вовка подошёл. Старик усадил его возле себя. — Ну, посиди со мной, а то сон морит.
Вовка буркнул:
— Виталя сказал, с того поста наблюдать!
Колодяжный ворчливо ответил:
— Виталя, Виталя!.. А я-то что, не знаю, чего можно, чего нельзя? Мне и отсель твой участок — как на ладони. — Он прищурился. — Ишь ты, и сосункам дело нашёл Виталька! Ох, и дошлый!
— Деда! — сказал Вовка. — А верно сказывают, Виталий в Москве был?
— Был.
— И Ленина видел?
— Ну да, видел.
— Он нас песни учит петь.
— Виталий-то?
— Ага.
— Его на все дела хватает, — сказал, зевнув, Колодяжный. Старика томила дремота.
Раскалённый воздух слоился над окрестностью. И дальние сопки в потоках этого воздуха трепетали и словно двигались. Редкий ветерок пробегал по белым дорогам, взмётывал тучки пыли, будто кто-то невидимый шагал по этим дорогам, таясь от всех.
Томительный жар словно придавил все вокруг. Даже птицы в кустарнике замолкли, оглушённые зноем. Солнце все сильнее и сильнее палило землю, будто решило выжечь её дотла. Несмелый ветерок не смягчал жары, царившей вокруг.
«Быть грозе!» — подумал Колодяжный, сбив свой треух на затылок и обливаясь потом.
И в самом деле, гроза была близка…
Глава двадцать четвёртая
НАЛЁТ
Партизанский дозор, выставленный у завода Пьянкова, обстрелял белых. Белые замешкались было, но Суэцугу махнул на дорогу рукой, и казаки поскакали дальше. Алёша Пужняк только что залил бочку бардой. Увидав, что белые помчались к селу, он вскочил на коня и понёсся быстрее ветра напрямик, опережая казаков, чтобы предупредить штаб.
Старик Колодяжный прищурил глаза: на дальней дороге, которая вела к заводу Пьянкова, заклубилась пыль. Вовка тронул старика за рукав.