Сердце бури
Шрифт:
— Катитесь в пасть к сарлакку, Клаус! — прорычала Лея в ответ, не замечая, как люди кругом, услыхав ее слова, сдавленно ахнули. — Я еще не выжила из ума и могу ответить за то, что делаю.
— Что ж… — заговорил кто-то из членов военного совета, — думаю, учитывая обстоятельства, никто не в состоянии оспорить необходимость самой прискорбной меры. Генерал Лея Органа будет взята под стражу и в самое ближайшее время доставлена в столицу для дальнейшего разбирательства.
Лея вновь поглядела в лицо Акбару.
— Джиал, пожалуйста, позволь мне поговорить с Силгал…
Адмирал в растерянности перевел взгляд на свою племянницу,
— Если Силгал согласна, — несмело начал Акбар, — то я не вижу причин препятствовать вашему разговору.
— Однако, — мягко возразил Диггон, — Лея Органа с этого момента является арестанткой, и ее судьба находится в ведении Новой Республики.
Джиал счел возможным слегка повысить голос.
— Сейчас мы с вами находимся на военном корабле, принадлежащем Сопротивлению, а вовсе не Республике. Согласно уставу звездного флота, единому как для нас, так и для вас, судно, находящееся на нейтральной территории, является как бы автономным государством, где законодательную власть представляет капитан — в нашем случае Джойдел Мейц. Посему, я полагаю, будет справедливо, если именно он рассудит, как нам поступить. Что скажете, Джойдел?
Капитан выступил из толпы.
— Я не имею, что возразить против решения главы Сопротивления, — коротко сказал он. Иначе и быть не могло.
Лея мысленно воздала хвалу способности Джиала найти дипломатичное решение всякой проблемы.
Диггон остался в меньшинстве, и ему пришлось отступить. В конце концов, он признал, что, пребывая среди членов Сопротивления, поневоле должен принять для себя их правила игры.
Адмирал Акбар предложил для разговора двух женщин свой личный кабинет; Лея сказала, что ей это подходит. Единственное, против чего Джиал возразить никак не мог, так это против того, чтобы снаружи двери кабинета тщательно охранялись.
Оставшись с Леей один на один, Сигал тотчас спросила, что произошло.
Лея рассказала ей все, как есть, в подробностях передав слова Клауса Диггона, который не только не признавал своей вины, но даже не счел нужным пощадить материнские чувства генерала, без стеснения поведав о том, что творилось все эти дни — больше месяца! — в Святилище Вейдера.
Когда речь зашла о яде таозинов, Силгал не смогла сдержать изумленного и гневного вздоха. Своих детей у нее не было; много лет назад эта каламарианка выбрала для себя путь рыцаря-джедая, и хотя впоследствии отказалась от него, она все еще почитала кодекс братства, добровольно приняв обет безбрачия. Однако к материнскому инстинкту расположены в той или иной мере все женщины — такова их природная особенность, их их склад души. Поэтому даже бездетная леди Акбар сумела отлично понять чувства матери, узнавшей о страданиях родного сына, и теперь поражалась лишь тому, как у Леи хватило силы воли терпеть присутствие майора на одном с нею судне столько времени. Силгал вовсе не была уверена, что ей самой достало бы выдержки не поступить так же, как поступила ее подруга.
— Но как же тебе теперь быть? — с отчаянием вопросила каламарианка. — Диггон приложит все силы, чтобы упрятать тебя за решетку, а то и хуже, — опасливо добавила она, вспомнив недавний намек разведчика, — в клинику для душевнобольных. Вероятно, для него это было бы даже лучше, ведь тогда все твои откровения смело можно списать на проявления психологического нездоровья. И Верховный канцлер наверняка поддержит его из страха за собственную репутацию.
— Не волнуйся, — усмехнулась Лея, — вот увидишь, они оба еще обломают об меня зубы. Но твоему дяде следует проследить за Чалой Орнулой. Она и вправду может оказаться двойным агентом, работающим на правительство, или на Первый Орден…
— Думаю, узнав, что произошло, дядя пожелает отстранить ее от дел Сопротивления.
— Тогда чем скорее это случится, тем лучше.
Генерал положила свою теплую, слегка влажную от волнения ладонь на плечо Силгал.
— У меня есть еще одна просьба, — с этими словами она неожиданно извлекла из складок вино-красного своего платья световой меч.
Она взяла его с собой, хотя и знала, что при аресте заключенных положено обыскивать. Однако рассчитывала, что Диггону, по крайней мере, не хватит наглости унизить «генерала Лею», настояв на обыске у всех на глазах. Так Органа могла бы выиграть время, чтобы передать меч Силгал, тогда как оставлять его в каюте, куда в любой момент могли нагрянуть сотрудники разведки, казалось ей куда опаснее.
— Я не могу позволить, чтобы разведка присвоила себе эту реликвию нашей семьи.
Каламарианка едва ощутимо вздрогнула. Такой благоговейный трепет свойственен тем, кто глядит на прославленную святыню, которую, вероятно, даже не чаял увидеть на своем веку.
Однажды Люк упоминал при ней об утерянном и вновь обретенном сейбере, некогда принадлежавшем самому Избранному. Но показать его бывшей ученице так и не успел.
— Это тот самый меч? — робко осведомилась Силгал. Ее золотистые глаза заблестели слезами восторга. — Меч Энакина Скайуокера?
Лея слегка кивнула.
— Пожалуйста, сохрани его. Я знаю, что могу доверить его тебе.
С выражением глубокой признательности Силгал приняла из рук Леи легендарное оружие.
— Клянусь, что не подведу тебя, — произнесла она, на мгновение прижав рукоять меча к своей груди.
***
«РЕЙ!»
Девушка резко распахнула глаза. В ночной полутьме болезненный взгляд раненого рыцаря показался ей каким-то особенно пристальным и даже жутким.
Они вновь коротали ночь вместе, чередуя мимолетный сон с краткими разговорами и обменом мыслями, ставшим между ними почти естественным.
— Опять тебе приснился кошмар, — она не спрашивала, поскольку видела во сне то же самое, что и он. Странные, навязчивые видения продолжались уже несколько часов к ряду; казалось, стоило ему закрыть глаза, как Бен тотчас в страхе открывал их.
Юноша смотрел на нее со смесью страха и какой-то бессознательной надежды. Казалось, он вовсе не хотел звать ее на помощь, однако испуганное сознание само по себе взорвалось ее именем в попытке отыскать поддержку.
— Это о матери, — Рей присела рядом с Беном и, осторожно коснувшись его покрытого легкой испариной лба, отметила, что, похоже, у ее подопечного опять поднялась температура.
Бен неловко кивнул, как бы говоря: «Ты и сама все знаешь». Конечно, она видела то же, что видел он: как темные щупальца, уродливые и жуткие, которые по какой-то причине не могли теперь дотянуться до него самого, от досады и безысходности вдруг простерлись к генералу Органе, окружив со всех сторон ее хрупкую фигурку и почти поглотив ее свет.
Рей должна была знать и о том, что произошло на Эспирионе. О нападении мандалорцев; о том, как он спас жизнь матери. Чтобы через несколько дней быть жестоко преданным ею, и уже не в первый раз.