Сердце бури
Шрифт:
— Лея, за кого ты меня принимаешь? — с нарочитой сердитостью переспросил он.
Органа мягко улыбнулась.
— За мерзавца и вора, коим ты и являешься.
Пусть она давно простила Лэндо давнее его предательство, в результате которого Хан оказался заключенным почти на год в ловушку из карбонита, — слишком много воды утекло с той поры, чтобы еще хранить обиду, да и сам Лэндо приложил все усилия, чтобы искупить свою вину. Однако даже простив его, Лея так и не позабыла, что он когда-то сделал. И Лэндо отлично знал, что она никогда не выбросит той
В иной ситуации Лея, возможно, поостереглась бы доверять ему столь важную тайну, но сейчас был ли у нее выбор?
Лэндо коротко усмехнулся.
— Как мне найти «Саблю»?
Лея на миг опустила голову.
— «Сабля» исчезла на пути из сектора Атравис.
— То есть, ты понятия не имеешь, где она теперь находится?
— К сожалению, да.
— Хорошенькое дельце! — недоуменно фыркнул мужчина. — Предлагаешь мне обыскать всю галактику?
— Я сброшу тебе позывные, которые использовал Люк.
Скорее всего, Рей отключила основной канал связи, чтобы «Саблю» нельзя было выследить из космоса при помощи радаров. Но все же это какая-никакая, а ниточка. Быть может, обитатели шаттла еще не утратили надежду, что Сопротивление выйдет на связь.
— Лея, — глаза Лэндо отразили самые искренние участие и озабоченность. — Прошу тебя, расскажи мне все. Что у вас там творится?..
Окончить ему не дали. Динамик внутренней связи вдруг ожил и сообщил голосом капитана Мейца, что генералу Органе необходимо немедленно подняться в командный центр.
Сглотнув неприятный комок в горле, Лея грустно улыбнулась Лэндо и торопливо проговорила прежде, чем разорвать связь:
— На тебя вся надежда. Помоги моему сыну, не оставляй его.
Выдохнув эти последние тревожные слова, Органа отключила коммуникатор.
***
Ей потребовалось не больше пятнадцати стандартных минут, чтобы полноценно приготовиться к предстоящему зрелищу. Первым же делом Лея отправила Лэндо обещанные позывные. И тут же избавилась от сообщения — на тот случай, если разведка пожелает обыскать ее личные вещи.
Покончив с главным делом, генерал решила привести себя в порядок, переодеться и причесаться. Избавиться от штрихов смятения в своем облике, доведя картину до обычного холодного и строгого совершенства. Последнее, чего ей сейчас хотелось бы — это предстать перед судом командования «Второго дома», словно пойманная преступница. Нет, если уж ей предстоит быть арестованной, и к тому же, на глазах у высших чинов Сопротивления, она, по крайней мере, сохранит достоинство. Она уже знала, что скажет…
Главный командный пункт — именно его принято было иметь в виду, если говорилось просто «командный пункт» без уточнения расположения; эту полукруглую залу с белыми стенами в центре командной башни, окруженную со всех сторон транспаристиловыми панелями, — так вот, это широкое помещение всегда полнилось людьми, а теперь даже в большей степени, чем обычно. Высшие чины, не исключая приезжих представителей военного совета, дожидались появления генерала Органы практически в полном составе, не исключая Джиала Акбара, на редкость взволнованного, если не сказать рассерженного, который стоял возле входа, в первых рядах рядом с самим зачинщиком — майором Клаусом Диггоном.
Когда Лея явилась на обозрение собравшихся, весь ее вид дышал спокойствием. В строгом темно-красном одеянии, как всегда безупречно причесанная, с прямой осанкой; прекрасная настолько, насколько только способна быть прекрасной женщина ее возраста, генерал вошла в залу и, остановившись у входа, бегло оглядела толпу. По лицам присутствующих она старалась угадать их настроение. Однако ей никак не удавалось определить, чего больше на этих лицах — недоумения? разочарования? неверия? осуждения?
Первым к ней ожидаемо обратился Джиал:
— Лея… во имя всех долгих лет нашего знакомства, скажи, что произошло? Я уверен, тут какая-то немыслимая, чудовищная ошибка…
Органа подняла ладонь, прося о возможности вставить слово. Горячая речь адмирала тотчас сошла на нет, и другие голоса, приглушенно звучавшие за спиной Акбара, также стихли, уступая полнейшей тишине, сквозь которую витало немое предупреждение: «Тише, тише, генерал Лея будет говорить. Сейчас она все объяснит…»
— Джиал, я знаю, что подвела всех, а тебя — в первую очередь, — ее голос дрожал, подобно натянутой струне. Она старалась собраться и дышать ровно, хотя это было непросто сделать. Руки ее дрожали, Лея не чувствовала кончиков своих пальцев. Она говорила: — Я не собираюсь отрицать того, что сделала, и не стану искать оправданий своему поступку. Я нарушила военный устав; более того, я нарушила и закон Республики…
Еще не договорив, она почувствовала ужас неверия, перетекающий в ужас осознания, в десятках взглядов. Десятки копий, пронзающих ее грудь. Люди вокруг переглядывались, беззвучно спрашивая друг у друга: «Почему же? Почему? Почему она не отрицает обвинений? Неужели все, что рассказал разведчик — правда? Нет, не может быть!..»
Казалось, окружающие — ее друзья, члены Сопротивления, которые присутствовали на борту «Второго дома» в подавляющем большинстве, — они готовы были поверить любому объяснению, стоило только «генералу Лее» открыть рот. Но никто не ожидал от нее подобных слов, немилосердного признания своей вины.
Лея, однако, продолжала, стараясь не замечать всеобщей взволнованности.
— Мои действия следует осудить. Я готова принять любое наказание, которое военный совет сочтет справедливым, и прошу лишь об одном: позволить мне поговорить с Силгал Акбар с глазу на глаз.
Только сейчас сквозь наступившую тишину начал прорезываться первый несмелый ропот.
Майор Диггон внезапно решил вставить слово.
— Я полагаю, — примирительно сказал он, — что генерал Органа пережила нечто вроде нервного срыва, что не удивительно, учитывая… кхм… ее недавнюю потерю. Едва ли она в полной мере отвечала за свои действия. Посему, лично я готов забыть об инциденте, если генерал согласиться показаться врачам на Корусанте…