Сердце бури
Шрифт:
Однако ей удалось быстро взять себя в руки. Замешательство длилось не больше пары мгновений. Должно быть, сказала Рей сама себе, это кто-нибудь из близких знакомых Хана, у которого имелся доступ к данным «Тысячелетнего сокола» — отсюда и позывной. Скорее всего, кто-то из Сопротивления. Возможно, сама генерал Органа.
Такое объяснение выглядело вполне правдоподобным, и девушка, приободрившись, ускорила шаг.
Пару недель назад Рей совсем отключила внешний канал связи, опасаясь, что «Нефритовую саблю» могут засечь посторонние радары. Точнее, настроила передатчик только на прием входящих сообщений — ведь она еще помнила обещание
И вот, удача улыбнулась им? Ожидание наконец вознаграждено? Впрочем, не стоит спешить с выводами…
Расшифровка сообщения оказалась непростым делом. У Рей ушло больше двух часов только на то, чтобы подобрать первичный код, позволяющий активировать голозапись. Кем бы ни был таинственный отправитель, он со всей обстоятельностью позаботился о том, чтобы разведка не смогла расшифровать послание, даже если сумеет его перехватить.
Впрочем, какой-то частью своей души девушка была даже рада возможности заняться делом и хотя бы некоторое время не видеть Бена, предоставив и ему, и самой себе возможность побыть в тишине. В конце концов, после всех потрясений этого дня; после того напряжения, которое они испытали, им обоим было просто необходимо немного перевести дух.
Сейчас тишина казалась Рей особенно благостной и успокаивающей. Девушка молча сидела за монитором, уставшая и как бы оглушенная минувшими событиями. Ее пальцы автоматически перебирали стандартные наборы цифр, сохранившиеся в памяти бортового компьютера — это были самые распространенные шифры, используемые Сопротивлением, без них «Сабля» в свое время даже не приблизилась бы ко «Второму дому». Рей посчитала, что начать следует именно с них.
Уже несколько раз она просила Трипио, чтобы тот заварил ей кафа покрепче. Время шло.
Рей вновь вспоминала тот день, когда впервые увидала лицо темного рыцаря. Его глаза, его тяжелый взгляд, в котором смешались мольба и вызов. Наверное, она уже тогда поняла, что этот человек привык существовать на пике своих эмоций, то и дело ударяясь в крайности. Иногда эта его черта восхищала Рей, но чаще — пугала.
« … чем больше ругани ты сейчас услышишь от этого парня, тем больше преданности и заботы получишь от него в будущем. Я бы сказала, в очень скором будущем. Ничего не поделаешь, таким уж он родился на свет. Для таких людей, как Бен, не бывает половинной радости или половинного гнева; каждому чувству они отдаются без остатка…»
Вспомнив наставление Маз Канаты, девушка не удержалась от улыбки. Эта мудрая женщина, конечно, всегда бьет не в бровь, а в глаз.
Но что же теперь делать? Как им быть?
Как ни крути, а назад пути нет. Объяснение состоялось. Бен открыл ей свои чувства; она отвечала ударом на удар и рассказала ему правду о произошедшем на «Старкиллере» и о своей таинственной способности. Теперь они квиты. Одинаково побитые открывшейся истиной, смущенные и вымотанные. Несомненно, сегодня они все же переступили какую-то черту. Но за той чертой лишь непроглядная бездна, лишь мрак неопределенности, окружавший теперь их обоих. Что-то происходило между ними. Что-то явно неправильное, неожиданное, ненормальное — однако этот процесс продолжал набирать обороты, несмотря на все стремление Рей повернуть его вспять.
Наконец система среагировала положительно на один из вариантов шифра.
Голопроектор показал изображение немолодого темнокожего мужчины с волевой выправкой,
При виде незнакомца Рей, сама того не замечая, неодобрительно нахмурила брови. Когда ты в бегах, то поневоле относишься настороженно к любым неожиданностям. Всякий человек, которого ты не знаешь, кажется несущим угрозу.
— Я ищу учеников дядюшки, где бы они ни находились, — говорила голограмма. — И маленькую акулу, если он еще жив. Надеюсь, ты еще не разучился сдавать карты? Пора поднять голову из песка…
Слабый шум за ее спиной заставил девушку обернуться.
— Мастер Лэндо!.. — услыхала она недоуменный и радостный возглас.
Появившийся на пороге Трипио при виде голоизображения едва не выронил очередную дымящуюся чашку из рук.
Рей сердито шикнула на него, приложив палец к губам. Ей не хотелось упустить ни единого слова.
— … Я буду ждать вас там, где долг был выплачен, но должник все равно остался должен. На пляже, сразу за морем. Прилагаю координаты. Пароль «слезы хатта». До встречи!
На этом сообщение окончилось.
Рей озадаченно покачала головой. Увиденное и услышанное вызвало у нее разные чувства — тут были и облегчение, и тревога, и надежда, и смущение.
Выходит, о них не забыли! Впрочем, разве генерал Лея могла позабыть? Но почему она сама не вышла на связь? Неужели с ней произошло что-то? Те кошмары, что мучили Бена совсем недавно, возможно, были посланы Силой неспроста…
Рей успокаивала себя, рассуждая, что Лея, может быть, просто побоялась сама отправить сообщение, ведь разведка наверняка следит за нею. Вряд ли эти люди в самом деле поверили, что Бен погиб на Мустафаре, а если преступник остался жив, самый простой способ его отыскать — это не спускать глаз с его матери. Но несмотря на разумные доводы, душу девушки не покидала тревога.
Обернувшись, Рей встретила взгляд дроида.
— Похоже, ты знаком с этим человеком.
— Да, госпожа Рей. Это Лэндо Калриссиан, бывший генерал Альянса.
— Тот самый, герой Эндорской битвы? — она вспомнила историю одного из самых славных сражений за всю историю Альянса. Битву, ставшую для Империи началом конца. Унесшую жизни Дарта Вейдера и самого Палпатина. Битву, победу в которой праздновали как знамение свободы.
Именно при Эндоре имя генерала Лэндо Калриссиана, командующего атакой на имперскую станцию, сделалось почти легендарным.
— Он был другом генерала Соло, — подтвердил Трипио.
— Он до сих пор сражается за Сопротивление?
Рей попыталась вспомнить, не видела ли она его прежде на Ди’Куаре. Кажется, нет… даже определенно нет. Никого похожего.
Дроид подтвердил ее догадку:
— После войны мастер Лэндо покинул Альянс и вернулся к своему былому делу.
— Так он — контрабандист?
Предположение было сделано неспроста. На записи Лэндо изъяснялся на особом языке, известном в среде контрабандистов. Когда-то на заставе Ниима Рей безошибочно отличала этих лихих парней, хотя смысла их слов не понимала. Это был жаргон закрытого общества. Язык романтиков преступного мира — не грубый и омерзительный, как, скажем, язык тех же мусорщиков, а витиеватый, образный, похожий на какой-то загадочный ребус. Язык причудливых каламбуров, искрометных сравнений. Многим доводилось слышать его элементы в обиходе, но чтобы сложить их воедино, требовалась не только сноровка, но и изрядная доля выдумки.