Сердце бури
Шрифт:
От такого уверенного напора у Рей закружилась голова. До сих пор это она наполняла его собой, но сейчас он сам заполнил ее без остатка.
Этот полунасильственный, грубо украденный у обстоятельств поцелуй длился так долго, что трудно было представить, как у них обоих еще хватает дыхания. В какой-то момент девушка почувствовала, что ее тело больше не сковано Силой. Однако что-то по-прежнему мешало ей пошевелиться; мешало отстраниться от него, вырваться из плена объятий, кажущихся противоестественными… и вместе с этим естественными, как ничто другое. Пламя охватило ее; восторг и трепет смешались в коротком стоне. Руки задрожали,
До сих пор, думая о нем, Рей всегда говорила себе только «нет». Но сейчас в ней на короткий миг проснулось нечто, вопреки всему шептавшее «да». Его действия были насилием. Они пробуждали в ней страх, но не пробуждали отвращения.
Комментарий к Глава XI
* «Вилка» — прием в дежарике, когда одна фигура угрожает сразу двум фигурам противника.
* Согласно легенде, Гимтааш защищает представителей королевской семьи Альдераана от зла и интриг.
Подробнее о правилах игры в дежарик и об игровых фигурах можно почитать тут: http://ru.starwars.wikia.com/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%B6%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BA
И да. Вот не говорите, что вы по возвращении к Бене Силы ожидали чего-то другого.)
========== Глава XII ==========
— Бен, отпусти меня…
Эти слова могли бы стоить хоть что-то лишь в том случае, если бы были сказаны в приказном тоне. Но Рей не приказывала, о нет! Она лишь умоляла задыхающимся, почти беззвучным шепотом. Так безвольно и глупо, что он, Бен — он, Кайло — готов был поверить, что на самом деле она вопреки себе изо всех сил просит его не отпускать ее и не останавливаться.
— Молчи… — горячо произнес он между касаниями губ.
Неужели эта девочка думала, что его так просто обмануть? Неужели она полагала, что он вечно будет позволять ей лишь жалеть себя? Неужели всерьез верила, что можно спасти жизнь монстру и остаться безнаказанной?..
Сила вернулась к нему — вернулась благодаря Рей, Бен чувствовал это. Но как бы то ни было, теперь он мог наконец полноценно распоряжаться тем, что ему дано от природы. Наконец-то он избавился от главного своего увечья — и теперь, даже по-прежнему не способный ходить, он по праву мог больше не считать себя калекой!
— Бен, пожалуйста…
Она все еще не смирилась с его властью; все еще трепыхается, словно рыбка в сети. Смешно, неистово. Бесполезно.
«Ты можешь уйти, мусорщица! — сейчас он предпочел говорить с нею именно так — телепатически, без лишнего сотрясания воздуха. Сразу в голову. — Сила больше не связывает тебя, да ты и сама могла бы освободиться, если бы хотела. Так почему безвольно бьешься, умоляя меня о милости, которой сама не желаешь?»
Нет, зря она старается… Вместе с Силой в нем воскресла и мужественность. Вместе с мужественностью в нем утвердилось желание любить, не подвластное больше никаким условностями. Он не собирается оставаться в ее глазах побитым жизнью юнцом, глупым мальчишкой, которого она спасла. Женщины могут жалеть слабых, но для того, чтобы по-настоящему завоевать женщину, необходимо быть сильнее ее. Чтобы стать достойным, надо не бояться прийти и взять то, что тебе нужно.
Больше он не нуждается в ее защите. Отныне он сам будет защищать ее. И первое, от чего он защитит ее и избавит — от страхов, от дурацких предубеждений, от всего того, что мешает ей сейчас просто довериться его и своему желанию.
— Бен…
Она дрожала. О, как очаровательно она
— Ты когда-нибудь замолчишь? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил он. В ином случае этот вопрос, вероятнее всего, прозвучал бы оскорбительно, но сейчас сквозь его уста казался скорее какой-то нелепой игрой.
«Я звал — ты откликнулась. Я умирал — ты спасла меня. Я был одинок и ты была одинока. Мы оба пребывали во тьме, но сейчас мы вместе — и впервые над нами вспыхнул свет. Во всей галактике только ты и я способны помочь друг другу. Жизнь жестоко ограбила нас когда-то: у тебя забрали любовь, у меня — саму душу. Ты была одинока в пустыне, а я — во мраке. Ты ждала, не зная, кого ждешь; я искал, не представляя, что ищу. Мы встретились. Твое сияние привлекло меня, как маяк посреди беспроглядной ночи. Это судьба. Я шептал твое имя в бреду, во власти мучительного сна, на пыточном столе под действием наркотиков, в замке, куда не способен прорваться даже живой поток Силы — даже там ты была со мной каждую секунду. Какие тебе еще нужны аргументы, мусорщица, чтобы прекратить наконец отрицать очевидное? Судьба и Сила уже объединили нас и обручили. Узы Силы — это обручение. Не говори, что не знаешь этого. Не говори, что ты этого не хотела…»
Как же ему нравилось думать о словах Маз Канаты! Он — Свет, окруженный Тьмой; Рей — Тьма в ореоле Света. Две противоположные грани одной сути, и суть эта — сама Сила. Сила, извечно стремящаяся обрести равновесие, которое они воплотили в себе. Возможно, они не должны были встретиться — Тьма и Свет, но все же встретились — и пламя зажглось над их головами. Возможно, им больше пристало ненавидеть друг друга. Впрочем, они давно переступили грань, за которой любовь и ненависть сливаются в одну сладостную и мучительную агонию. Они уже там, где поцелуй столь же болезненен, как мощный удар под ребра, а удар так же прекрасен, как ласковое прикосновение; где желание горит болью, а боль сладка, как мед; где «любовь» означает «война», а «враг» означает «возлюбленный»… Все это и правильно, и неправильно — и как раз потому-то, из-за своего немилосердного противоречия, особенно восхитительно.
Этот момент, захвативший их, был одинаково невинен и порочен.
Его руки встретились с ее шеей, затем спустились ниже, ощупывая ключицы и крохотные груди, тонущие в его широких ладонях. Его ласки были столь же милостивыми, сколь и настойчивыми. Если бы Рей пригляделась к истинным мотивам его души, которые он, Бен — он, Кайло — и не думал от нее скрывать, то она без труда увидела бы, что эта вспышка вожделения сама по себе стала откровением для него, долгие годы скованного подсознательной девственностью. Она, как звезда, озарила его сознание, заставив узнать ранее неведомую радость. Бен даже не мечтал замахнуться на большее, упиваясь одной возможностью трогать, ощущать, владеть. Доставлять удовольствие себе и Рей.
Он любит ее! Любит, хатт подери! Эту нелепую стриженную девчонку; это дитя, забавное и очаровательное. Наделенное невероятной внутренней силой, которую — подсознательно Бен был уверен в этом — ему никогда не снискать. Создание столь пленительное и загадочное, что от одной мысли о ней его одолевало волнение. Она в одночасье перечеркнула все, во что он верил; затмила все былые его цели, заполнила все его сердце лишь одною собой. Она сорвала с него тяжкое ярмо. И он благодарен ей за это. О как он благодарен!..