Сердце Дьявола 2
Шрифт:
– Ничего ты не сечешь... И я не секу. И они не секут... – вздохнул я и, обернувшись к Ольге, повторил проигнорированный ею вопрос.:
– Ты кто такая?
– Я? – удивилась девушка. – Я твоя девушка...
– А что ты обо мне знаешь?
– Ну, знаю кое-что... Например, знаю, что познакомились мы в Приморье, на Шилинской шахте... Дочка Леночка есть у нас с тобой, она в Москве, у мамы на даче...
– А откуда ты здесь появилась?
– Не знаю. Появилась и все... – развела руками Ольга, растерянно улыбаясь.
Я
И в день седьмой, в какое-то мгновенье,
Она явилась из ночных огней,
Без всякого небесного знаменья,
Пальтишко было легкое на ней...
– Нет, ты все-таки попытайся вспомнить! – прервал я лирическое отступление, явно задуманное для отвлечения моего внимания.
Девушка подумала.
– Ничего не вспоминается, – наконец сказала она, мастерски используя улыбку, значившуюся в ее арсенале под названием "простодушная". – Помню только бирюзовое спокойное море, коралловый остров, кокосовые пальмы, горячий песок, старинный особняк с железными рыцарями и картинами. Тебя помню... Наверное, я к тебе из другого времени явилась. Из прошлого или будущего... Скорее всего, из прошлого, если рыцарей помню...
– Из прошлого... – повторил, я согласно кивая. – А почему бы и нет? Это явление Христа народу вполне в духе этих мест...
– Ты думаешь, это что-то наподобие реинкарнации наоборот? – спросил Баламут, затяжно посмотрев на Ольгу.
– Может быть. Мы с вами в прошлое ныряли, а это особа, похоже, из него вынырнула... И Софа тоже.
– А почему она похожа на Ольгу? Ну, исключая шрамы? – продолжал вопрошать Николай. – И Софа на Софию?
– Не знаю. Но, как и ты, хочу узнать.
И как можно ласковее шепнул в розовое ушко Ольги:
– А что у тебя на уме, родная?
– Обольстить хочу тебя, дорогой...
– А для чего?
– А это мой маленький секрет.
Следующую минуту мы все молчали, внимательно изучая узоры на устилавшем пол ковровом покрытии. Оторвали нас от этого занятия звуки неуверенных шагов, донесшиеся из коридора. Послушав, я заулыбался и сказал:
– Догадываетесь, кого мы сейчас увидим?
– Догадываюсь! – воскликнул Баламут и засмеялся. – Это идет... это идет погибель компьютерной революции!
И зашелся мелким смехом.
Моя догадка оказалась верной. Дверь столовой отворилась, и мы увидели... Веронику. Секунду постояв на пороге отрешенной сомнамбулой, она заулыбалась и пошла к Борису.
Глава третья
"Трешка" начинает действовать
1. Под Худосоковым. – Не дышит, но тепленькая, хоть сверху ложись...
Бельмондо
– Так что мы маем с птицы гусь? – перебил мои контрреволюционные мысли Баламут, отправив Софию на кухню спросить к обеду пива с креветками. И сам же ответил:
– Моя ничего про себя не помнит, хоть кол на голове теши. Ни маму свою, Диану Львовну, ни даже сына Сашку. И Вероника, судя по всему, тоже ничего не помнит. И простые до умиления. Может, бандиты их чем-нибудь опоили?
– Надо обшарить эту пещеру, – сказал Бельмондо, путая лицом волосы Вероники. – Давайте отметим удвоение нашего коллектива и пойдем искать место, откуда это удвоение появляется.
Мы, конечно же, согласились и направились в столовую. Бельмондо с Вероникой до нее не дошли: у них нашлось срочное дело в спальне.
Через некоторое время и мы с Ольгой очутились в своем гнездышке. Поначалу я был скован. Мысль о том, что рядом со мной лежит существо, несомненно, искусственного происхождения, не давала мне почувствовать себя мужчиной, которому небо преподнесло подарок в виде захватывающей дух женщины. Однако Ольга изящным ходом изменила витавшее в воздухе настроение: она, как бы случайно поранила заколкой мизинчик и, по-детски сморщив личико, показала мне выступившую капельку крови. Я слизнул ее, алую, живую, и вмиг пропитался любовью от кончиков пальцев до самой макушки.
...Посидев за столом около часа, мы разделились на пары, и пошли на поиски. Конечно же, они ничего не дали. Что, например, мог найти Николай, идя под руку с раскрасневшейся от шампанского Софией? Только свою комнату.
Когда мы вновь собрались в столовой, Баламут в разговоре упомянул Худосокова, и Вероника вспомнила, что видела себя у его гроба. Через десять минут мы стояли рядом с ним.
– Как огурчик... – увидев мумию, попытался шутить Баламут, несколько оглушенный неожиданной встречей с давним и злокозненным знакомым. – Моя мама не моя, если он, даже мертвый, чего-то не затевает... Посмотрите на его рожу – сейчас подмигнет или в глаза плюнет...
Вероника его не слушала. Подойдя к помосту, на котором стоял гроб, она приподняла край покрывала и нырнула под него. Мы с друзьями удивленно переглянулись и по одному последовали за девушкой. Под помостом был широкий, метр на метр люк; его крышка из толстого листового железа была открыта. Спустившись по винтовой лестнице, освещенной тусклой сороковатной лампочкой, мы оказались в просторной комнате, напоминавшей комнату для гостей в крематории... Вероники в ней не было – она, видимо, прошла в одну из трех приоткрытых дверей.