Сердце и душа
Шрифт:
Аня хотела обсудить это с Мареком, но он много разъезжал по делам, пытаясь обеспечить кафе денежные вложения. Музыкальный проигрыватель не окупился, не окупилась и кофейная машина, уменьшились даже выплаты, которые они каждую пятницу производили из кассы.
Аня надеялась, что Марек быстро найдет инвестора. Роман и Лев не горели желанием обсуждать дела; возможно, их куда больше волновали долги. Все равно, скоро она все узнает.
Мамуся слегла с ужасным кашлем, поэтому Аня пыталась организовать рабочие часы так, чтобы как следует присматривать за ней. Она пришла домой испечь хлеба и приготовить суп; Мамуся выглядела слегка бодрее, и Аня решила посидеть с ней пару часов.
— Ты идешь на поправку, Мамуся, скоро будешь совсем здорова, — весело сказала Аня.
— Я об одном прошу Бога и Пресвятую Деву. Мне бы только дожить, увидеть, что ты вышла замуж за хорошего человека и что у тебя есть свой дом. Тогда я с радостью уйду в мир иной.
Иногда Ане так хотелось рассказать Мамусе, что у нее уже есть такой человек и что в кафе “У моста” ее ждет собственный дом. Но они с Мареком решили никому не рассказывать, пока не смогут открыто поселиться вместе. Вернувшись в кафе, она с облегчением обнаружила, что посетителей сегодня очень много. Марек будет доволен.
Оливия наслаждалась всеобщим вниманием. Она хвасталась обручальным кольцом, по всему кафе мелькали блики от маленького бриллианта. Аня, пожалуй, была даже рада такому повороту событий. Теперь Оливия не сможет больше часами сидеть в кафе, надеясь, что Марек пригласит ее танцевать. Но ведь он расстроится из-за друзей, которых она приводила? Может быть, Оливия с мужем все же будут заходить? Или она окажется слишком занята, обставляя огромный дом, купленный ей отцом?
Аня собралась было присоединиться к маленькой толпе, восхищавшейся кольцом, когда в дверях появился Марек.
— Вот и он! — воскликнула Оливия. Дальше все происходило как в замедленной съемке. Аня увидела, как Оливия бежит к Мареку, обнимает его. И хотя в это невозможно поверить, Марек улыбается, все хлопают и поздравляют его.
Аня почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Может, это шутка? Сейчас все засмеются над тем, какая она наивная и как во все поверила. Но на шутку похоже не было.
Комната начала кружиться, Аня услышала голос Марека. Он говорил брату:
— Роман, сейчас же уведи ее.
Сильные руки обняли ее и вывели из кафе во двор, за угол, подальше от гостей. Она села на железный стул и уставилась на маленький садик, который пыталась вырастить. Она поливала эти цветы, выкладывала каменную горку. Они договорились, что когда-нибудь устроят здесь летнее кафе. Для семей с детьми. Качели и горку.
Вернее сказать, Аня сама с собой договорилась, а Марек просто не возражал. Теперь этого никогда не произойдет. Лев принес ей рюмку сливовицы. От крепкого сладкого запаха алкоголя ее слегка затошнило, но горячий обжигающий вкус помог ей прийти в себя. Это невозможно. Марек не мог с ней так обойтись.
Она попыталась встать и вернуться в кафе, но заботливые сильные руки усадили ее обратно. Она услышала, будто издалека, голос Романа:
— Останься здесь, так будет лучше. Он сейчас придет к тебе.
В кафе снова хором закричали: “Поздравляем!”
— Зачем, Роман? — спросила она его. — Зачем он это сделал?
— Тихо, тихо… — Роман вытер ей слезы грязным носовым платком и снова поднес к ее губам стакан с алкоголем, но она оттолкнула его руку. Впрочем Роман тут же отошел сам.
Из кафе вышел Марек.
Она подняла на него заплаканные глаза. Роман и Лев вернулись в кафе.
— Маленькая Аня. — Марек встал рядом с ней на колени и взял ее за руку.
Она ничего не сказала, просто смотрела мимо него на клумбу с цветами. Когда-то это была сточная канава, но Аня углубила ее, посадила цветы, удобряла их, боролась со слизнями и насекомыми, которые чересчур полюбили ее маленький садик.
— Аня. Для нас ничего не изменилось, — снова и снова повторял Марек.
В конце концов она перевела на него взгляд.
— Что это значит — “для нас ничего не изменилось”?
— Мы будем встречаться. Ведь я люблю только тебя. И ты это знаешь.
— Прости?
— Ты же знаешь, у нас с тобой совершенно особенные отношения. Их ничто не заменит.
— Ты женишься на Оливии. — Ее голос ничего не выражал.
— Да. Но для нас это ничего не меняет. Мы так и будем работать вместе, у нас остается наша комната для любви. — Он смотрел на нее, будто ничего не произошло.
— Почему ты женишься на Оливии? — спросила она.
— Ты сама знаешь почему, — ответил он.
— Нет. Не знаю. Почему?
— Потому что она беременна, разумеется, — сказал он, словно это была самая естественная вещь на свете.
— Я тебе не верю.
— Ну, так бывает. — Он пожал плечами.
— И это твой ребенок? — Она смотрела на него, широко распахнув глаза.
— Это еще не ребенок… и я не хотел тебе говорить. Ты сама спросила.
— Конечно, спросила, Марек. Может, я глупа, но все же не полная дура. Конечно, я спрашиваю, почему мужчина, который говорит, что любит меня и собирается на мне жениться, обрюхатил другую женщину и женится на ней. Почему бы мне не спросить об этом? И что ты имеешь в виду, говоря, что ничего не изменится?
— Нам не нужно ничего менять, Аня. Выбор за тобой.
— Но если ты станешь ее мужем…
— Она будет сидеть дома. Отец строит для нее большой дом. А мы заживем как раньше.
— Ты безумен, Марек. Ты жесток и безумен.
— Я всего лишь связал себя с дочерью богача, чтобы удержать на плаву наше кафе. Это вопрос бизнеса и с любовью не имеет ничего общего. Если ты мне не веришь, я не знаю, что еще сказать.
— И я не знаю. Понятия не имею.
— Что ты будешь делать?
— Еще не знаю. Может, умру, река меня укроет. — Она говорила очень спокойно.