Сердце Кровавого Ангела. Дилогия
Шрифт:
— Это легко можно исправить, — отозвалась Дамия, кокетливо поправляя прядь светлых, почти серебристых волос и устраиваясь рядом со мной на диване. Я поморщился, но отодвигаться не стал. Она могла бы воспринять это как свидетельство того, что продолжает как-то действовать на меня. Не собираюсь доставлять ей такое удовольствие.
— Да ну? А как на это посмотрит твой покровитель? — едко осведомился. — Вряд ли в восторг придет.
Дамия рассмеялась возбуждающим грудным смехом, и ее рука плавно двинулась по моему предплечью вниз, опускаясь на грудь, а потом живот.
— В отличие от тебя, Бурр никогда не требовал соблюдения верности. У нас свободные отношения. К тому же если
— Не исключено, — послышался с порога насмешливый мужской голос.
А вот теперь удерживать иронично-снисходительную маску оказалось совершенно невозможным. Я ощутил, как разум заволакивает кровавая пелена ярости. Пришлось изо всех сил стиснуть руки в кулаки, чтобы сдержать порыв зарычать и наброситься на ненавистное существо. Столько веков прошло, а я до сих пор еще не могу спокойно находиться рядом с ним! Тем, кто когда-то сделал из меня — воина и сына лорда — живую игрушку. Ладонь Дамии на моем теле замерла, потом переместилась на руку и сжала, будто в знак поддержки. Это настолько поразило, что ярость слегка отпустила.
Я медленно повернул голову в сторону женщины и заметил в ее глазах нечто иное, помимо привычного вызова и деланной томности. Что-то настоящее и теплое. Как раньше, когда мы были настолько близки, что я всерьез надеялся, что проведу с этой женщиной вечность. Тут же память услужливо напомнила, как мало для нее самой значило то, что я полностью и без остатка отдал ей свое сердце. Сцепив зубы, резко сбросил ее руку и посмотрел на приближающегося к дивану Бурра Дагано. Ненавистное широкое лицо с резкими и грубыми чертами было обращено ко мне, глаза светились тем же ненавистным огнем похоти, как много веков назад. Меня передернуло. Я считал, что Бурр оставил это в прошлом и теперь ненавидит не меньше, чем я ненавижу его самого. Оказалось, что в нем все же осталось что-то от прежних желаний. Только вот удовлетворять их я не собираюсь. Как тогда, так и сейчас.
Дамия снова превратилась в искушенную соблазнительницу и то настоящее, что на какое-то время я в ней уловил, исчезло без следа. А может, оно и вовсе показалось. Сообразив, что я собираюсь подняться, проворно взобралась ко мне на колени и удержала на месте.
— Признайся, ты ведь тоже втайне мечтал о чем-то подобном, — промурлыкала она, потершись щекой о мою щеку, как ласковая кошечка.
Я постарался всем своим видом продемонстрировать презрение и столкнул ее с колен прямо на пол. Дамия гортанно рассмеялась, ничуть не смутившись и потянувшись на медвежьей шкуре, расстеленной между диваном и камином. А рядом уже оказался Бурр, продолжающий неотрывно наблюдать за мной.
— Может, настало время спокойно поговорить? — огоньки похоти в глазах Наперсника сменились чем-то иным. Теперь он стал совершенно серьезен.
— О чем? — с вызовом спросил я, чувствуя непреодолимую потребность просто встать и уйти. На месте удерживали лишь остатки гордости. Они не должны понять, насколько же их общество выводит из колеи, превращает умудренного опытом вампира в несдержанного юнца, каким был когда-то.
— Сколько уже продолжается эта холодная война между нами? — Бурр чуть скривил губы в подобие улыбки и, ничуть не смущаясь, устроился рядом с Дамией прямо на шкуре. По-хозяйски обхватив большими крепкими руками ее грудь, стал задумчиво поигрывать тут же затвердевшими сосками, отчетливо видимыми сквозь легкую материю платья. Женщина подавалась навстречу, издавая негромкие призывные стоны и лукаво поглядывая на меня из-под полуопущенных ресниц.
Скрестив руки на груди, я с презрением наблюдал за ними обоими. Если рассчитывают на то, что подобное зрелище меня возбудит или еще сильнее выбьет из колеи, то глубоко заблуждаются. Напротив, новое свидетельство морального падения этих двоих заставило немного успокоиться. Я глубоко презираю и ненавижу их обоих. И лучший способ показать это — выслушать и окатить ледяным презрением, демонстрируя полное безразличие ко всему, что они могли бы мне предложить.
Но неужели Бурр и правда решил пойти на примирение? После того как уже столько веков упорно исподтишка гадил мне? Устраивал каверзы, чтобы дискредитировать, настраивал против меня влиятельных людей и вампиров? Наверняка даже Первородного пытался подключить к этому. Только вряд ли тот снизошел бы до вмешательства в мелкие разборки других вампиров. Бесспорно, именно благодаря постоянному противостоянию с Наперсником я стал таким, какой есть сейчас. Более сильным, расчетливым и вынужденным тоже вести закулисные интриги. А ведь раньше был совсем иным. Пылким идеалистом, даже немного наивным. И все же один удар, нанесенный врагом, едва не сломал. Может, из-за того, что орудием, выбранным Бурром в тот раз, стала женщина, которую я безумно любил.
Поспешно отогнал эти мысли. Не стоит снова растравлять себе душу. Теперь эта женщина ничего для меня не значит. Понадобились долгие столетия, чтобы окончательно излечиться от нанесенной раны. Единственное, что осталось после той любви, разочарование и горечь. Я надеялся, что со временем и это пройдет. Не отвечая на вопрос, холодно взглянул на Бурра.
— Война? Разве что с твоей стороны. Это ты почему-то никак не желаешь оставлять меня в покое. Если хочешь покончить, наконец, с этим, то не имею ничего против.
— Рад это слышать, — губы Бурра тронула кривая усмешка. — Попробуем наладить отношения. Это было бы полезно нам обоим. Мы занимаем достаточно высокое положение и сотрудничество пошло бы на пользу и тебе, и мне.
— А вот об этом речи не шло, — я не сумел скрыть издевательских интонаций в голосе. — Я не желаю иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоей… кхм… спутницей. Просто каждый пойдет своей дорогой.
В глазах Бурра зажглись странные огоньки, от которых стало не по себе. Я больше, чем кто-либо, испытал на собственной шкуре мстительный нрав этого вампира. Но прогибаться перед ним не стал бы даже под угрозой смерти. Одна мысль о том, чтобы наладить с ним отношения, делать вид, что мы приятели, помогать ему в каких-то его делишках… Да скорее мир перевернется!
— Какую же большую ошибку ты делаешь, Ангел, — почти ласково сказал Бурр. — Но это твой выбор. Я дал тебе шанс. Уж слишком сильно за тебя просила наша общая знакомая, — он бросил взгляд на Дамию, положившую голову ему на плечо. По лицу женщины ничего невозможно было прочесть.
— Позволь мне поговорить с ним наедине, — вдруг тихо сказала она, проводя ладонью по предплечью Бурра. — Может, я все же сумею убедить его передумать.
Наперсник хмыкнул, но все же не стал спорить. Рывком поднялся на ноги и, проходя мимо меня, словно невзначай провел рукой по моему плечу. Я тут же дернулся, словно от прикосновения скорпиона. Услышал легкий смешок Бурра, подмигнувшего мне.
— Еще раз хорошо подумай, Ангел.
Я даже ответом его не удостоил. Дождавшись, пока враг выйдет за дверь, холодно процедил:
— Не утруждай себя уговорами. Я уже четко изложил свою позицию. Ни с одним из вас не желаю иметь ничего общего.
С Дамии вдруг слетел налет фальшивой уверенности в собственной неотразимости, томные повадки. Она поднялась на ноги и, прислонившись к каминной полке, устремила на меня твердый, серьезный и пытливый взгляд. Перемена оказалась настолько разительной, что поневоле это произвело впечатление.