Сердце Кровавого Ангела. Дилогия
Шрифт:
Пока я лихорадочно соображала, что делать, а глаза привыкали к темноте и уже начинали различать смутные очертания предметов, к кровати метнулась черная тень. В лицо пахнуло чем-то резким и неприятным, а потом к носу и рту прижалась какая-то тряпка, от которой и исходил этот запах. В голове помутилось, и я, не успев даже ничего сообразить, провалилась в беспамятство.
Глава 4
Аден
— Господин Ларес, простите за беспокойство, — мой дворецкий Арефий мялся в дверях кабинета, чем-то явно взволнованный. Такое поведение было ему настолько мало свойственным,
Я лично вышколил Арефия, взяв его к себе на службу еще когда парню едва исполнилось двадцать. И с тех пор вот уже пятнадцать лет он неукоснительно придерживался всех моих требований касательно поведения обслуживающего персонала. Одним из этих требований было: когда я занят, беспокоить лишь в крайних случаях, особенно если давал насчет этого четкие распоряжения. А в этот раз я давал, желая хоть немного унять пошатнувшееся после посещения Дармина — столицы Западных земель — самообладание. Кроме того, я ненавидел, когда прислуга проявляла излишнюю эмоциональность. Сам строго следя за сохранением внешней бесстрастности, того же требовал от ближайшего окружения.
Я чуть сдвинул брови к переносице. Самую малость, так что этот жест вполне можно было и не заметить. Но Арефий заметил, научившись за время службы угадывать мое настроение по малейшей смене мимики и интонаций. Тут же выпрямился, и его лицо приняло более приятное моему глазу ледяное спокойствие. И все же едва заметное подрагивание пальцев, которое он пытался скрыть, выдавало, что дворецкого что-то по-настоящему встревожило.
— Что-нибудь произошло? — осведомился я, уже не на шутку заинтригованный. Хотя что могло случиться, если я прибыл только сегодня в три часа утра и, слишком взвинченный, чтобы уснуть, отправился в кабинет. Где, собственно, и находился до сих пор. Всего семь утра. Что такого могло произойти за несколько часов?
— Господин Ларес, недавно доставили ваш багаж.
Наверное, я не сумел скрыть раздражения, мелькнувшего во взгляде, потому что Арефий ощутимо сжался и снова начал выдавать признаки волнения. Но я уже всерьез раздумывал о том, что дворецкий перестает нормально выполнять свои обязанности. Беспокоить по пустячному поводу, когда я дал понять, что этого делать не стоит? Он лучше, чем кто бы то ни было, понимал, как опасно попадаться мне под горячую руку. Я не терпел непрофессионализма и назойливости. Потом вдруг до меня в полной мере дошел смысл сказанной фразы.
— Какой багаж? — я откинулся на спинку стула, сверля Арефия холодным взглядом. — Я летал в Дармин всего на один день. Багажа с собой не брал.
— Простите, господин Ларес, — кашлянув, откликнулся дворецкий. — Те люди представились служащими господина Падерниса. Сообщили, что вы забыли свой багаж в частном самолете их хозяина. Вот они и доставили его по назначению.
— Нонсенс. — Я нахмурился, почему-то испытывая смутную тревогу. Недоразумения и странности всегда выводили меня из себя, особенно если исходили от таких субъектов, как Красс Падернис. От ему подобных можно ожидать чего угодно. Тем более что у него в этот раз был повод злиться на меня. Я с досадой поморщился, вспомнив о том, что произошло на приеме, но тут же отогнал эти мысли. Слишком сильно они выбивали из колеи. — Так что же это за багаж? — обратился к Арефию, уже внешне соблюдая полное спокойствие.
— Вам лучше взглянуть самому, — дворецкий нервно сглотнул, и это снова насторожило.
Да что же происходит-то? То, что Арефий осмелился говорить со мной подобным образом, уже само по себе тревожный знак. Это насколько ж мой вышколенный слуга выбит из колеи, что осмелился не ответить на прямой вопрос? Пообещал себе, что если окажется, что такое вопиющее нарушение субординации неоправданно,
— Я хотел разобрать ваши вещи, потому и открыл этот чемодан. Даже не предполагал, что там…
Я уже был настолько заинтригован, что ускорил движение. Что же такое мне подсунули люди Красса Падерниса, что невозмутимый хладнокровный Арефий в настоящем шоке? Но едва переступив порог моих личных апартаментов, застыл в не меньшем ошеломлении. Хотя, надеюсь, мне все же хватило самообладания не показывать это внешне. Но зрелище, представшее глазам, заставило буквально остолбенеть.
На полу стоял огромный чемодан, уже раскрытый дворецким. В нем же… Я даже не знал, как реагировать на такое. Внутри лежала связанная бесчувственная девица, на чье тело даже взглянуть было страшно — вся грудь, живот и бедра в жутких синяках, укусах и кровоподтеках. Ее голова была повернута в сторону и лицо скрыто волосами, так что я не мог его разглядеть. Чуть оправившись от первого потрясения, двинулся к чемодану и склонился над этим странным подарочком, присланным мне. Осторожно повернул голову женщины, чей рот был заткнут кляпом, и тут же резко выдохнул. Наверное, в этот момент дворецкий впервые имел возможность увидеть, как извечная ледяная маска спала с моего лица. Я напрасно пытался вернуть на место отвисшую челюсть и принять невозмутимый вид.
Какого черта?! Что все это значит? Почему она здесь?!
Веки девушки были сомкнуты, а мне вдруг до безумия захотелось снова увидеть ее глаза. Черные, бездонные и такие затягивающие, что в тот момент, когда я впервые их увидел, что-то екнуло внутри…
Все те подавленные мысли и эмоции, что я упорно гнал от себя, покинув дом Красса Падерниса, калейдоскопом замелькали внутри, возвращая в прошлое.
В доме Главы вампиров я не собирался задерживаться ни минуты больше, чем положено. Всего лишь обсудить насущный вопрос, требующий его непосредственного участия, и тут же вернуться в Северные земли. Я вообще старался бывать в Дармине как можно реже, только если возникала экстренная необходимость. Цитадель вампирской верхушки, столица Западных земель, вызывала во мне лишь стойкое раздражение. Слишком велика была вероятность встретить здесь тех, кто глубоко неприятен. Да и завышенная самооценка большинства вампирских столпов общества претила до глубины души. Хотя я не раз с усмешкой предполагал, что обо мне наверняка думают так же. Что я слишком высокомерен. И что именно это заставляет меня держаться подчеркнуто холодно почти со всеми, с кем приходится пересекаться.
Забавно. На самом деле высокомерие и гордыня в моем случае совершенно ни при чем. Всего лишь безразличие. За свою более чем тысячелетнюю жизнь я слишком хорошо научился разбираться в людях. Да и в себе подобных тоже. Угадывал то, что движет теми, с кем пересекался. И в большинстве случаев мотивы и внутренний мир этих созданий вызывали во мне слишком мало отклика. И потому я предпочитал сохранять дистанцию, чтобы избежать излишней навязчивости и фамильярности. Последнее я особенно не любил.
Красс Падернис, Глава вампиров в течение уже восьмисот лет, проявлял эту самую фамильярность в настолько бесцеремонной манере, что общение с ним доставляло настоящий дискомфорт. И осознание того, что в этом случае придется терпеть и ничем не демонстрировать попыток избежать общения, лишь усугубляло ситуацию. Красса, казалось, мало волновало, насколько его поведение выходит за рамки сложившихся традиций. Высшие вампиры обычно старались не опускаться до подобного поведения на виду у всех. Но не Красс.