Сердце Кровавого Ангела. Дилогия
Шрифт:
Унижение оказалось пережитым не зря. Красс разжал пальцы, и моя голова тут же упала на пол. Я болезненно стукнулась лбом, но сейчас это меньшее, что беспокоило.
— Встать! — последовал холодный окрик, сказанный уже гораздо спокойнее, чем раньше.
И в этот раз я каким-то чудом сумела сгруппироваться и сесть сначала на колени, а потом и подняться. Хорошо что прежде чем упасть на кровать, все же сбросила туфли на шпильках, иначе сейчас вряд ли бы удержалась на них. Босая, жалкая и трясущаяся, стояла перед громадным вампиром, обхватывая руками худенькие плечики. Взглянуть в лицо господина не осмеливалась, зная, что он может воспринять это как вызов.
— Это была проверка, которую ты не прошла, — его слова заставили вздрогнуть и все же поднять глаза.
Я никак не могла переварить смысл сказанного, да и в том состоянии, в каком находилась, это вряд ли было возможным. Мозг был занят единственной задачей — сохранить мне жизнь. И все же я понимала, что должна как-то отреагировать, иначе господин будет недоволен. За то время, что прожила рядом с ним, научилась неплохо угадывать его настроение и реакции. Сейчас это единственное, что хоть как-то могло помочь немного унять его гнев.
— Что именно было проверкой? — стараясь, чтобы голос звучал как можно неувереннее, спросила.
— Твое появление на приеме, — откликнулся Красс, и его губы раздвинулись в странной улыбке, значение которой я не могла разгадать. — Сам не знаю, что мне теперь мешает сделать то, что должен. Ты стала моим худшим разочарованием.
— Что я сделала не так, господин? — понимала, что если сейчас не оправдаюсь, он действительно может решить, что вряд ли имеет смысл оставлять меня в живых.
— Стоило тебе появиться в обществе, как ты в полной мере проявила свою натуру шлюхи. Даже у Кровавого Ангела умудрилась интерес вызвать.
— Я не желала этого, — пылко возразила я. — Он подошел ко мне сам, а я просто проявляла вежливость к вашему гостю… Единственное мое желание — служить вам, господин. — Сама ненавидя и презирая себя за подобострастие, я медленно приблизилась к мужчине и опустилась на колени у его ног. — Простите меня, если сделала что-то не так. Я ведь старалась привлекать к себе как можно меньше внимания.
— Я заметил, — вынужден был признать он. — Наблюдал за тобой весь вечер… — Я похолодела, осознав, на каком краю пропасти находилась все те несколько часов. Странно, что даже не замечала, что Крассу вообще есть до меня дело. Он казался полностью поглощенным обществом гостей. — И уже почти убедился, что ты достойна великой чести, какую я собирался оказать тебе. Но ты все испортила! — его голос снова зазвенел от ярости, и он грубо схватил меня за подбородок, приближая мое лицо к своему. — Перед ним нелегко устоять, я не раз замечал это. Но ты не должна была забывать о том, кому принадлежишь! Ты хоть понимаешь, насколько сильно я разочарован?
— Аден Ларес меня не интересует! — выдохнула, стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительнее. — То, что он проявил ко мне внимание, это его проблемы. Я не поощряла его…
Страшные глаза Красса Падерниса, не мигая, смотрели на меня, и по моей спине медленно катилась струйка холодного пота. Я чувствовала, как в этот самый момент в господине происходит мучительная внутренняя борьба. И догадывалась, что может быть ее итогом: жизнь или смерть одной ничтожной рабыни. Поражалась, что он вообще терзается проблемой выбора. С другими он никогда не церемонился.
— Тебе придется сильно постараться, чтобы заслужить
А потом цепкая рука схватила мое запястье, кажущееся в этом захвате таким хрупким, что казалось чудом, что оно выдерживает такой напор. Мою руку недвусмысленно положили на пояс брюк и слегка провели по заметно напрягшейся выпуклости.
— Ты всегда действуешь на меня, как афродизиак, — чуть усмехнулся Красс. — Даже желая растерзать тебя, я не перестаю хотеть. Не знай я, что ты обычная человеческая шлюшка, подумал бы, что в тебе есть особая сила.
Я постаралась улыбнуться как можно соблазнительнее. Сейчас меньше чем когда-либо стоило показывать, насколько же отвратительно то, что придется делать. Свободной рукой потянулась к его поясу, расстегивая его. Красс отпустил и другую мою руку, устроив ладони на подлокотниках и ожидая, пока я сниму его напряжение. Мне приходилось это делать уже не раз, и я прекрасно знала, как именно он любит и что доставит ему наибольшее удовольствие. Даже привыкла к этому и воспринимала с обреченной покорностью. Но сейчас что-то изменилось. Сама не могла объяснить, почему. Вид освобожденной из брюк огромной мужской плоти вызвал такое отвращение, что я уставилась на нее так, словно видела впервые.
Как же мерзко и паршиво на душе! Шевельнулась полная горечи мысль — может, лучше смерть? Пусть мои мучения, наконец, закончатся. А я впервые осмелюсь проявить перед ненавистным мучителем то, что чувствую на самом деле. Мысль промелькнула так же мимолетно, как и появилась, и вот я уже покорно ласкаю губами огромный член Красса. Тщательно облизываю и посасываю, стараясь заглатывать как можно глубже, зная, что он это любит. Пальцами одновременно провожу по стволу и яичкам, дополнительно стимулируя их.
Дыхание мужчины стало прерывистым и тяжелым. Ощутила, как сильная рука запуталась в моих волосах, оттягивая до боли и заставляя еще сильнее нанизываться ртом на член. Я едва подавала рвотный позыв, чувствуя, как по щекам покатились слезы, что я была больше не в состоянии сдержать. Меня оттолкнули с такой силой, что я отлетела к кровати и, ударившись о нее, сползла на пол. Красс был в бешенстве, и я снова съежилась. Слезы во время физической близости с ним — он ненавидел их и всегда наказывал за это. И я прекрасно об этом знала, научившись мастерски притворяться. Так почему же сейчас не смогла довести представление до конца? В тот момент, когда от этого зависит жизнь?!
Неужели несколько минут, в течение которых рядом с Аденом Ларесом я успела почувствовать себя не жалким ничтожеством, а женщиной, заслуживающей гораздо большего, настолько меня изменили? Наверное, сейчас я ненавидела Кровавого Ангела не меньше, чем Красса. Зачем он растравил мне душу? Зачем показал, что все может быть иначе? Зачем смотрел с таким неподдельным интересом, разговаривал со мной, как с равной, был так внимателен? Осознание, что это делал тот, о ком мечтали самые влиятельные женщины и мужчины, настолько вскружило мне голову, что я забылась. Непростительно забылась. Как же больно теперь падать обратно в грязь, из которой меня так неосмотрительно выдернули и швырнули в совершенно другую жизнь. Поманившую радужным крылом и тут же скрывшуюся в поднебесье вместе с тем, кого я вряд ли когда-нибудь смогу забыть. И после внимания которого особенно мучительно снова позволять кому-либо втаптывать меня в грязь.